Охота на нечисть

– Так иди, собирай на стол, - предложил Шерьян.
– Самое время для позднего обеда. Или раннего ужина.

Иркший хотел было еще что-то добавить, но промолчал, лишь понятливо усмехнулся. Встал, приветливо кивнул мне на прощание и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

– Я не желаю с тобой разговаривать, - процедила я, даже не глядя на храмовника.
– Больше никогда и ни о чем!

– А я и не настаиваю, - произнес Шерьян. Сделал несколько шагов и положил на краешек стола мой браслет, легонько подтолкнул его ко мне.
– Думаю, ты уже можешь получить обратно свою драгоценную находку.

Я растерянно нахмурилась. Интересно, что задумал храмовник? Получается, только что он собственноручно отказался от возможности читать мои мысли? Но почему?

– Потому что друзья так не поступают друг с другом, - медленно, тщательно выверяя каждое слово, проговорил Шерьян. На неуловимое мгновение запнулся и завершил: - Я не хочу, чтобы мое присутствие тебя тяготило. Чтобы ты судорожно перебирала в уме детские стишки и считалочки, боясь выдать себя невольным воспоминанием. И... Давай сделаем вид, будто ничего не было.

– А разве между нами что-нибудь было?
– Я фальшиво улыбнулась, поспешно нацепляя на запястье браслет.
– Так, лишь невинный флирт и дружеский поцелуй в щечку.

Шерьян скривился, будто от сильной боли, хотел было что-то добавить, но в последний момент сдержался.

– Я принесу тебе ужин в комнату, - произнес он, пятясь к двери.
– Если ты, конечно, не желаешь составить мне компанию за столом.

– Не стоит этого делать.
– В моем голосе не было ни тени эмоции.
– Я не голодна. Сегодня был тяжелый день, поэтому я намерена лечь спать.

– Хорошо.
– Шерьян вздохнул с едва заметным облегчением.
– Если тебе пока ничего не нужно, то больше не буду мешать. Я приду вечером обработать шрам.

Я призвала все свои силы, чтобы не покраснеть от последней фразы храмовника. Но мне удалось ничем не выдать своего отношения к тому, что вынуждена буду вновь предстать обнаженной перед Шерьяном.

Я полагала, будто не сумею заснуть после столь необычного происшествия. Так и буду тоскливо смотреть в потолок, бесчисленное количество раз вспоминая и вспоминая произошедшее, пытаясь разобраться в своих чувствах. Однако ошибалась. Шерьян еще не успел закрыть за собой дверь, как я задремала. Казалось, будто на миг прикоснулась головой к подушке, но тут же провалилась в крепкий сон без всяких видений. А когда проснулась - в комнате уже было темно.

На столе одиноко чадила свечка, силясь разогнать густой бархатный мрак. Отблески пламени отражались в темных глазах Шерьяна, который сидел рядом с кроватью.

– Не хотел тебя будить, - смущенно пробормотал он, поймав мой вопросительный взгляд.
– Пора поменять повязку.

Я тяжело вздохнула и без возражений задрала рубашку. На удивление спокойно перенесла осторожные прикосновения рук храмовника, пока он торопливо разматывал бинты. И привычно задержала дыхание, когда по коже пробежалась огненная волна боли.

– Шрам хорошо заживает, - отметил Шерьян, аккуратно накладывая повязку.
– Да и вообще, ты идешь на поправку семимильными шагами. Честное слово - я удивлен. Думал, ты долго будешь прикована к постели. Слишком серьезным оружием тебя ранили. Но рад, что ошибся.

– Я видела на мече руны, - почему-то шепотом сказала я.
– Очень странные.

Шерьян с интересом посмотрел на меня, ожидая продолжения.

– Мне кажется, я видела их уже раньше, - с трудом выдавила я из себя.
– Когда... когда была в плену у храмовников. Меня держали в подвале, но иногда завязывали глаза и приводили в какую-то комнату. Там со мной разговаривал мужчина. Пытался убедить работать на него добровольно. Когда я отказывалась - бил меня.

Я запнулась. Язык просто не желал говорить дальше. Я столько времени потратила на то, чтобы забыть про то страшное место. Тефна, зачем ты рассказываешь об этом? Иногда воспоминания ранят сильнее самого острого клинка.

– Все в порядке, Тефна, - словно издалека услышала я голос Шерьяна. Мужчина успокаивающим жестом положил руку мне на плечо и легонько его погладил.
– Все уже давно позади. Теперь тебе никто не навредит. Если не хочешь - не рассказывай.

– Он не наказывал меня сильно, - упрямо мотнув головой, продолжила я. Облизала пересохшие губы и поправилась: - Что такое для метаморфа пара пощечин? Казалось, будто ему просто скучно и не с кем поговорить. Наши встречи всегда проходили по одному сценарию. Меня приводили, сажали в кресло. Затем являлся он. Долго беседовал со мной, расспрашивал про города, в которых я бывала, про людей, с которыми общалась. Практически всегда сытно кормил. Затем словно между делом спрашивал - ты откроешь для меня круг мертвых, Тефна? Когда я отказывалась, не больно, скорее, обидно, давал пощечину и приказывал увести. В подвале было скучно и темно. Еду приносили хорошо если раз в два, а то и в три дня. Воды, правда, было вдосталь... Знаешь, через какое-то время я поняла, что с нетерпением жду встречи с тем храмовником. Иной раз, забывшись, я начинала беседовать сама с собой, воображая, будто веду разговор с ним. Постоянно пыталась представить, как он выглядит. Глупо, наверное...

– Нет, не глупо, - медленно протянул Шерьян.
– Тот храмовник... Он все делал правильно. Неторопливо приучал тебя. Наверное, когда ты совсем перестала видеть в нем врага, случилось что-то ужасное?

– Да, - обронила я. Долго молчала, разглядывая что-то над головой Шерьяна. Потом сухо проговорила: - В тот раз меня не выпускали из подвала недели две, не меньше. Почти не кормили. Не давали света. Я вообще никого живого не видела, кроме крыс. Под конец я едва не сошла с ума от одиночества и вечной тишины вокруг. Орала какие-то неприличные песни, плакала и смеялась во весь голос, пытаясь убедить себя, что еще живу. Что меня не погребли заживо в том каменном мешке. Когда за мной пришли, я была по-настоящему счастлива. Едва не бросилась на шею своим тюремщикам с поцелуями. А услышав его голос, чуть не разрыдалась от счастья.

Я вновь надолго замолчала. Каждое слово обжигало горло. Глаза щипало от злых слез. Нет, зря я начала все это вспоминать. Видно, давно по ночам от кошмаров не просыпалась.

Шерьян не торопил меня. Просто сидел рядом и терпеливо ждал. На его бесстрастном лице не было видно ни тени эмоции. Лишь побледневшие от непонятного внутреннего напряжения губы выдавали его волнение.

– Он накормил меня. Даже налил вина.
– Отрывистые слова камнями падали в сонную тишину комнаты.
– Я захмелела после первого же глотка. Неудивительно - после стольких дней голодовки. Потом он попросил помочь ему. Сказал, что настоятель храма сердится, хочет отстранить его от этого дела. Мол, столько времени прошло, а воз и ныне там. Нет, он не угрожал, напротив, говорил все это с неподдельной жалостью. Что вынужден будет далеко уехать, если я ему не помогу. А на его место пришлют того, кто не станет со мной церемониться. Потом подумал и добавил, что, возможно, никто и не захочет со мной возиться. Запрут в подвале и навсегда забудут. Благо, недавно нового, более разговорчивого метаморфа поймали.

Я опустила голову, борясь со спазмом в горле. Страх быть погребенной заживо вновь накрыл меня с головой. До сих пор иногда я просыпаюсь в слезах от собственного крика - когда кажется, будто мне на голову давит толща земли. И нет спасения из пусть просторной, но могилы.

– Он сказал, что не просит невозможного, - глухо продолжила я.
– Всего лишь раз открыть круг. Мол, для метаморфа это все равно, что задней лапой почесаться. Речь ведь не идет о предательстве или выдаче своих храму. Что в этом такого? А настоятель убедится, что я - еще не отработанный материал. И я согласилась.

– Тебе сказали, кого надо было вызвать из мира мертвых?
– Шерьян неожиданно подался вперед.

– Нет, - мотнула я головой.
– Об этом речи не шло. Я должна была доказать, что вообще способна на это. И я доказала. Это был очень странный круг. Во-первых, он располагался внутри храма. В святилище. По этой же причине он был очень маленьким - я едва вписалась в окружность, хотя невысокого роста. Во-вторых, у меня сложилось впечатление, будто излом произошел совсем недавно. Слишком неустойчивое магическое поле было вокруг. И никаких маскирующих заклинаний. А в-третьих... Понимаешь, круг был неполным. Да, в нем имелось четыре луча, как и положено, но он был неполным. Словно изначально его задумывали совсем другим. Я не знаю, как объяснить понятнее. Человек бы не увидел ничего странного, но метаморфы в основном полагаются на чувства, а не на зрение.