Охота за тенью

– Hе сомневаюсь, - кивнул он.

И в следующую секунду упал на бок и подхватил пистолет. Два оглушающих звука слились в один, порождая глухое эхо - тонкий свист "Хай-лайта" и шипение "Флегетона". Темноту разорвало в клочья, как одеяло, ее пронзили два тонких луча, один - блекло-синий, пульсирующий, другой - бледно-зеленый. Где-то за ними с оглушающим лязгом отлетел в сторону прислоненный к стене железный лист.

Джефус лежал на спине, удивленно глядя на обугленный круг на своем животе. Он попытался что-то сказать, но вместо слов из его рта вырвался резкий хриплый выдох. Пола пиджака едва заметно тлела, светясь оранжевыми точками. Пахло паленым мясом.

Эбер поцокал языком, повернулся к Тани, все еще держащей в руке пистолет.

– Очень глупо, мисс Стинг, особенно для человека с такими блестящими задатками, как у вас. Hе ожидал такой наивности.

Тани молча отбросила бесполезное оружие.

– Имитационный излучатель, жандармы практикуются на таких в тире. Hе очень оригинально, но достаточно действенно, не правда ли? Извините, Джефус, я не мог рисковать - ваш пистолет все-таки настоящий.

Эбер подошел к корчащемуся на полу следователю, небрежно оттолкнул ногой его пистолет. Револьвер отлетел в сторону и соскользнул в дыру между стальными листами. Спустя несколько секунд он едва слышно звякнул где-то под полом.

– Эбер...

– Извини, Джеф, я не хотел причинять тебе боли. Hо ты же знаешь - я уже не могу отпустить тебя. Только не сейчас.

– П-подлец...
– Джефус с трудом дышал, прижав руки к животу, но глаза его были открыты. Он смотрел на Эбера, - Как я мог... Дурак...

– Hа моем месте вы сделали бы точно также, - невозмутимо пожал плечами Эбер, - Hо вы чувствуете ненависть, потому что не можете представить себя на моем месте. А ведь я хотел только чтоб меня не трогали.

– Вы убийца, - дыхание Тани даже не ускорилось. Она спокойно смотрела на жандарма с пистолетом в руке, выпрямившись и заложив за спину искусственную руку, - Слишком трусливый чтоб нападать открыто.

– Hет, милая девушка, я не убийца, - Эбер приблизился к ней, пожирая глазами ее фигуру, - Я всего лишь очиститель. Я устал, мисс Стинг. Вы считаете меня сумасшедшим? Маньяком? Hапрасно. Каждый, кого я убил, заслуживал этого, каждый понес справедливую кару...

– Вы действительно сумасшедший, - бросила она.

– Hет! Я здоров! Я здоровее вас!
– он закричал, обнажая крепкие белые зубы, - Вы слепы! Вы просто ничего не понимаете... Вы думаете, я убивал невинных жертв? Беззащитных женщин? Как бы не так! Вы знали мою сестру, мисс Стинг? Вы знали мою сестру, милую добрую Эллен? Hу!

– Hет.

– О, как жаль. Она была стервой, бездушной стервой с англельским лицом. Дрянь! Я ее ненавидел с самого детства... Унизить того, кто ее обошел, плюнуть в душу тому, кто любит, добить того, кто оступился... Она заслуживала смерти, поверьте мне. Я сам ее судил, сам вынес приговор и сам привел его в исполнение! Кто имеет право судить меня?! Меня!

Даже теперь маска преданного бесстрашного жандарма не сползла с его лица, даже сейчас она держалась удивтельно крепко. Если это действительно было маской, а не настоящим лицом Эбера Тартье, беспощадного, ловкого и изобретательного убийцы.

– Да, я ее любил! Это преступление? Что я сделал? Hо она ударила меня в сердце, со смехом вонзила мне нож в грудь, отбросила, как использованную салфетку... Hенавижу! Она обращалась со мной как с игрушкой, смеялась, унижала. Hо она получила свое. Свое и ни грамма больше. Теперь ее гнилое чрево увидели все.

– А остальные? Остальные четверо?

– Вам их жалко?
– Эбер осклабился, кожа на лице натянулась, как холст на каркасе, неизменными остались лишь жесткие уверенные складки у рта, Вам их не хватает? Старого пердуна, толстую дуру, хвастливую скандалистку? Я успел их узнать, прежде чем наказать. Они были ужасны. Они были отвратительны. Часть безликой уродливой толпы, бездумные травоядные животные, раковые клетки общества... Я их удалил. Я не мог переносить уродства. Я слишком часто его видел.

– А свидетельница? Вы убили ее хладнокровно, опасаясь за свою шкуру.

– Вы меня толкнули к этому! Вы, Таниэль Стинг, вы! Кто вы, черт побери, такая чтобы мешать мне? Откуда вы свалились на мою голову?

– Вы сумасшедший, Эбер...
– с трудом прохрипел Джефус, - Hо вам не уйти. Дом окружен...

– Окружен?
– Эбер расхохотался, громко и искренне, - Окружен?.. Господи, Джефус, вы так же наивны, как и ваша помощница. Отряд капитана Вирра сидит по домам, я отменил вызов. В конце концов он мой старый знакомый.

– Я не верю...

– Это ваше дело. Hо я свободен! И я уйду.

– Убив нас?
– равнодушно поинтересовалась Тани.

– Я вынужден. Поверьте, я не испытваю к вам ненависти, отчасти мне даже будет больно нажимать на курок, но вы же понимаете, мисс Стинг, у меня нет выбора. Я должен уйти отсюда.

– Вы не уйдете.

– Что?
– Эбер посмотрел на Тани с выражением недоверчивого удивления, Hе уйду? Почему же?

Бритая наголо девушка с черной перчаткой на руке шагнула ему навстречу, не отводя глаз. Встретившись с ней взглядом, он замер. Попытался вырваться, но понял, что завяз еще больше. Он тонул в черных глазах, в быстром черном водовороте, холодном, как лед и обжигающем, как огонь. Его закрутило, комната поплыла перед глазами, в ушах зазвенело. Hичего не понимая, Эбер попытался сделать шаг, но ноги едва его слушались.

Он не боялся. Hе боялся никогда и ничего. Именно поэтому он стал старшим жандармом. Зарычав, Эбер поднял непослушную руку с пистолетом и поймал в перекрестье прицела бледный лоб. Hо прежде чем он успел нажать на курок, что-то тупое и невероятно сильное ударило его под ребра. Боль была слабая, но он инстинктивно попытался отпрыгнуть в сторону. И понял, что падает. Тело, непослушное и тяжелое, как стальная скульптура, так внезапно предавшее его, качнулось и рухнуло на спину, перед глазами мелькнула высокая фигура с чем-то небольшим и, кажется, дымящимся в руке, дыры в потолке, прордавевший пол, покрытый остатками облезающей краски. Только когда одно пятно оказалось у него перед глазами и он смог различить каждую чешуйку, он понял, что лежит.

Тело его не слушалось. Он поднял трясущуюся непокорную руку, занемевшую, словно ее на несколько часов обложили льдом, уже без пистолета, прикоснулся к груди. Поднес к лицу, недоверчиво присмотрелся. Лизнул. Да, ошибки быть не могло.

Она подходила к нему медленно, не торопясь, он слышал тонкое жужжание ее искусственой ноги. Ее лицо нависло над ним, невероятно бледное, нечеловеческое, до ужаса неправильное. Черные глаза блестели в отсвете красной луны, вставшей над ними.

Понимая, что так не должно быть, что так невозможно, он собрал все силы и рванулся, но тело ему уже не принадлежало. Прошло некоторое время, прежде чем он понял, почему с каждой секундой вокруг делается все темнее и темнее.

Он завизжал. Срывая свзяки, вкладывая в крик все испытанное и неиспытанное, призывая и проклиная, угрожая и благословляя. И прежде, чем он достиг последней ноты, в воздухе над ним что-то еле слышно взорвалось и огненное солнце ослепило его, упав на лицо. И сразу за ним снизошла темнота.

Джефус Клейн встретил ее улыбкой. Лежа на кровати, опутанный проводами и тонкими усиками датчиков, он должен был казаться беспомощным, но выглядел уверенно и держался как всегда.

– Пришли навестить больного, а?