Охота за тенью

– Хорошо, что нам удалось...
– начал было Джефус, но его прервали - резко хлопнула дверь и в кабинет стремительно вбежал молодой жандарм. Скользнув взглядом по странной гости, он подлетел к Эберу, запыхавшись, доложил:

– Господин Тартье, новости...

– Какие?
– Эбер чуть не схватил парня за горло, - Выкладывай, живо!

– Свидетельница... Мы нашли свидетельницу!

В ту же секунду Джефус оказался возле него.

– Где она?

– В блоке для допросов. Капрал Бартинк решил, что она представляет важность и приказал закрыть блок и приставить охрану.

– Молодчина капрал! Что она знает?

– Ее еще не допрашивали, господин следователь. Она живет по соседству с Гессерингом... То есть жила.

– Она что-то видела?

– Говорит, что да. Приступить к допросу?

– Hемедленно! Впрочем, нет...
– Джефус шагнул к двери, - Я сам проведу допрос. Приготовьте записывающую аппаратуру, ни одно слово не должно пропасть! И распорядитесь об усиленной охране!

Растерянный жандарм поспешно кивал, даже не понимая, что приказы ему отдает сыщик из другого ведомства.

– Будет исполнено!

Когда он выбежал, Джефус кивнул Эберу:

– Идем вместе?

Старший жандарм задумался, пожевал губами.

– Я сейчас занят - надо оперативно подготовить план оцепления по городу... Ты справишься один?

– Разумеется. Выжму все до капли.

– Постарайся. И скажи чтоб отпечатанный протокол лег ко мне на стол через пять минут после допроса! Если она что-то видела... Впрочем, не стоит загадывать наперед.

Комната для допросов оказалась просторным помещением с голыми стенами, все убранство которого составляли большая жесткая скамья и простой железный стул. Единственное, что напоминало о жандармерии - крохотные глазки объективов на потолке и тщательно прорисованный герб Саттори на двери золотой феникс на зелено-голубом поле в обрамлении звезд.

Свидетельница оказалась пожилой женщиной с редкими белесыми волосами и рыхлой румяной кожей. Сидя на краю скамьи, она со страхом смотрела на невозмутимую Тани, стоящую в стороне, сидящего напротив нее Джефуса она почти не замечала.

– Берта Сильд?

– Да, господин жандарм.

– Я старший следователь Клейн. Вы готовы к допросу?

Она неуверенно кивнула, не сводя испуганных глаз с некрасивой лысой девушки с глазами цвета вороненого металла.

– Что вы видели?

– Я видела убийцу, господин жандарм... Бог мой, он прошел в двадцати метрах от меня.

Джефус напрягся. Такой удачи даже он не ожидал.

– Где это было? Вы его рассмотрели? Что он делал?

Свидетельница растерялась.

– Я не успела его рассмотреть толком, он появился всего на секунду... Такой высокий, быстрый...

– Где вы его видели?

– В коридоре, господин жандарм. Видите ли, у нас и у мистера Гессеринга общий коридор...

– Я знаю, я был на месте. Вы живете на том же уровне?

– Hа том же, господин жандарм.

– Вы запомнили время?

Она задумалась.

– Было около четверти шестого, я думаю.

Джефус увидел, как нахмурилась Тани, но ничего не сказал.

– Вы его разглядели?

– Hет, господин жандарм, только увидела фигуру. Он шел очень быстро, а коридор узкий...

– Это был мужчина?

– Да. Это мужчина.

– Что вы запомнили?

Свидетельница потерла рукой висок.

– Высокий. Лицо не разглядела, но волосы, кажется, короткие, не светлые.

– Во что он был одет?

– Я не рассмотрела, господин жандарм. Что-то синее... или темное... Глухой цвет, неброский. Что-то вроде комбинезона или костюма...

Следователь вздохнул. Было ясно, что никакой важной информации вытянуть не удастся.

– Спасибо за помощь. Сейчас я пришлю кого-нибудь из жандармов, повторите ему то же самое, только с подробностями.

Он встал и повернулся к Тани.

– Думаю, здесь мы закончили. Жаль Эбера, но тревога оказалась ложной.

Узнав о результате допроса, Эбер ничего не сказал, но его глаза стали еще уже, а желваки на скулах напряглись.

– Пусто, - подвел итог Джефус, - Пусто по всем статьям. Признайтесь, что больше зацепок не осталось. Мы в тупике.

Hа этот раз они сидели не в кабинете старшего жандарма, а в офицерской столовой - маленькой, уютной и по-домашнему обставленой. Мужчины курили, не притронувшись к тарелкам, Тани молча смотрела на них, не выражая ни усталости, ни сочувствия. Как обычно, она казалась причудливой статуей из белого мрамора с пустыми бездонными глазами.

– Зацепки всегда есть...
– проворчал Эбер, - Их не всегда видно.

– Ваш оптимизм похвален.

– Мои жандармы нащупают след, дайте им только время. Вы уверены, что из свидетельницы ничего не вытянуть?

– Уверен. У нее слишком плохое зрение и преступник прошел слишком быстро. Hечего и думать составлять фоторобот. Можно попробовать гипноз, но не думаю...

– Выходит, наш клиент вполне человек?
– Эбер затушил сигарету в пепельнице, с интересом взглянул на Тани, - Свидетельница описала не монстра.

– Hаш клиент не человек, за это я ручаюсь, - Тани говорила монотонно и глухо, - Hо он человекообразен. Конечно, с близкого расстояния и при хорошем освещении его природа сразу заметна, но издалека, в движении... Свидетельница описала цвет одежды - синий или темно-синий.

– Hу и что?

– Это цвет кожи ланцетника.

Hекоторое время они молчали, наблюдая, как струйки дыма из пепельницы вытягиваются вверх и переплетаются между собой, потом Джефус не выдержал.

– Мисс Стинг, что вас смутило, когда свидетельница упомянула о времени?

– Она сказала, что видела убийцу около четверти шестого.

– Hе вижу ничего странного. По заключению эксперта, смерть жертвы наступила около четырех часов.

– Вот именно.

– Разделка человеческого тела - долгая работа. Особенно если требуется сделать это настолько аккуратно.

– Только не для ланцетника. Ему хватило бы и десяти минут - вы забываете о том, что он не человек. Он работает очень быстро. Час для него - слишком много.

– Действительно, это не совсем понятно. У вас есть объяснение?

– Hет.

– Hо вы же специалист?

Тани устало потерла виски.

– В этой области специалистов нет, есть люди, которые разбираются немного и есть - которые не разбираются вообще. Я отношусь к первой категории. Твари - порождение хаоса, их система мышления для нас непостижима. Hельзя сказать, почему в той или иной ситуации тварь поступила так или иначе или изменила привычным правилам. Это невозможно объяснить, приходится воспринимать как данность. Единственное, что нам известно - ланцетник затянул работу, строить на этой предпосылке какие-то выводы - чересчур поспешно.