Охотник на демонов. Канзас

К библиотеке подъехал черный лимузин, я сразу понял, что это за мной.

Водитель был не особо болтлив, поэтому мне не удалось выяснить кто такой господин Хагенс, он оставался для меня все такой же черной лошадкой, как и прежде. Единственное, что я понимал, он был очень богатый, ни у каждого есть водитель и тем более черный блестящий с кожаным салоном лимузин.

Мы приехали на ранчо. Подъехали к дому, он был очень большим, богатым и красивым, тут было все: сад, беседка, место для готовки барбекю и других вкусностей, в общем, полный комплект. Даже спортивная площадка имелась, на которой был теннисный корт. Водитель попросил меня не выходить из машины. Я послушался его. У меня не было привычки нарушать правила чужого дома. Раз так положено, это для чего — то нужно. Да и ждать пришлось недолго, в окно постучал шериф и указал жестом, чтобы я выходил. Я не спеша открыл дверь и вышел из машины.

— Здравствуйте, — сухо сказал он, — я Малдаун, шериф округа.

— Очень приятно, шериф Малдаун, меня зовут Карл, — ответил я дружелюбно, я всегда старался разговаривать так с представителями власти, так как был законопослушным гражданином, — случилось какое — то происшествие?

Наверное, что — то очень серьезное, раз сам шериф округа приехал на место преступления.

— Никакого происшествия не случилось, господин Карл, мистер Хагенс мой старый приятель и я приехал его поддержать, он сейчас, как никогда нуждается в поддержке. И поверьте, если у кого — то есть намерения обмануть моего друга или еще чего, пусть пеняет на себя. Я уверяю вас, Карл, я так просто этого не оставлю.

Шериф Малдаун очень хороший друг, это было видно невооруженном взглядом. Поэтому я абсолютно не обиделся на его грубость и подозрения.

— Поверьте, я не желаю зла мистеру Хагенсу, я приехал помочь, у меня нет дурных помыслов.

— Хотелось бы, чтобы это было действительно так, — все так же с подозрением ответил шериф, видимо он мне не поверил, — прежде чем вы пройдете в дом, я хотел бы осмотреть ваши вещи.

— Хорошо, шериф Малдаун, — ответил я, передавая гитару и сумку, — в подобных случаях недоверия я обычно разворачиваюсь и ухожу, но в этот раз я сделаю исключение, потому что вижу, что вы печетесь за вашего близкого, а в наше время это большая редкость.

Шериф бросил на меня неодобрительный взгляд и все же начал рыться в моих вещах. Он начал с сумки.

— Что это за бутыльки и порошки? — немного повысив голос, произнес шериф.

— Это необходимо для моей работы. Я думаю, ваш друг, а именно мистер Хагенс, рассказал вам кто я, и, надеюсь, вам понятно, что объяснять, что это я не собираюсь.

Шерифу не понравился мой ответ, но он сдержался, с психу бросил бутыльки в сумку, затем швырнул её мне.

— Полегче, шериф, не разбейте, это ценные вещи, достать их не так уж просто, — попытался объяснить я, но понял, что это напрасно, шериф был явно скептиком, он не верил, в существование нечисти, для него это были лишь выдумки. Он до сих пор терпел меня из-за своего друга, была бы его воля, я бы уже ехал в полицейский участок на допрос.

— Очень странная гитара, — презрительно рассматривая инструмент, сказал Малдаун.

— Дружище, хватит, — послышался посторонний голос, — я уже устал ждать.

Шериф молча отдал гитару и попросил меня следовать за ним.

— Ну наконец — то! — съязвил я.

Шериф в ответ злобно рыкнул.

Я не стал его дозолять, мы шли молча.

VI

Внутри дом был не менее шикарен, чем снаружи. В комнате висели шкуры редких животных, стоял рояль не из дешевых, взглянув на такой не нужно быть экспертом, чтобы определить это. Куча картин и еще очень много дорогой всячины наполняли коридоры. Особенно в глаза бросились предметы древности, я сразу это почувствовал, им было много тысяч лет, хотелось рассмотреть их все, но суматоха, царившая в доме, не позволяла мне отвлечься и прочувствовать их энергетику.

Мистер Хагенс и шериф быстро и стремительно шли, я еле — еле успевал за ними, дом был действительно очень большим, прошло более пяти минут, прежде чем мы достигли заветной комнаты, к которой направлялись.

Когда мистер Хагенс открыл дверь, я сразу почуял запах живой падали.

— О, господи! — крикнул я непроизвольно.

Они повернули головы и уставились на меня, требуя объяснений.

— Господа, простите меня, — ответил я им, — у меня страшные подозрения, надеюсь, я ошибаюсь и они окажутся беспочвенными.

— О чем ты? — грубо ответил шериф.

Я промолчал.

Мистер Хагенс схватился за сердце.

— Чертов дурак! — крикнул шериф, поддерживая своего друга, чтобы тот не упал, — а ну пошел вон отсюда, клоун.

— Нет, пусть останется, — осадил его Хагенс, тихим голосом, — пусть расскажет, пусть расскажет все.

— Все дело в запахе, исходящим из этой комнаты, пахнет живой падалью, а это означает…

Меня перебил шериф:

— Какой, нахрен, живой падалью, ты под чем? Что ты несешь?

Я терпеть не мог, когда мне затыкали рот, но все же я сдержался и продолжил:

— Такой запах источают зомби! Полумёртвые!

Мистер Хагенс услышав вердикт, потерял сознание.

Шериф не выдержал и достал револьвер, он готов был выстрелить, еще секунда и в меня бы прилетела пуля. Меня спас ужасный вопль. Это был плач девушки, ей было очень больно. Я догадался, что мучает её.

— Мне нужно срочно к этой несчастной, — сказал я, — я могу снять боль.

Малдаун убрал оружие.

— Иди, иди быстрее.

Я вбежал в комнату.

Девушка лежала на кровати и корчилась от боли, её держали двое врачей, я понял это по медицинской форме, одетой на них, они пытались поставить бедняжке какой — то укол.

— Отойдите от неё, — крикнул я, — ей это не поможет.

Один из них презрительно посмотрел на меня, другой продолжал держать её руки.

— Не мешайте нам работать, — строго ответил врач.

— Вы делаете ей только хуже, ваши лекарства убьют её, — выбив из рук доктора шприц, максимально настойчиво произнес я, насколько это было возможно.

— На помощь, — крикнул второй врач.

В комнату вбежал шериф.

— Выйдите все из комнаты, немедленно, — крикнул я, в моем голосе была твердая уверенность в том, что я знаю что делать.

Все трое послушно покинули комнату. За столько дней безуспешных попыток облегчить страдания дочери Хагенса, у них появилась маленькая надежда, что у меня получится это сделать.

Девушка обхватила меня, её ногти раздирали мне спину. Я не издал ни звука и не оказал сопротивления. Нужно было понять, что мучает её.

— Убейте меня, я устала… устала от боли, я не могу больше терпеть, пожалуйста, убейте меня.

Я начал быстро тереть друг о друга свои ладони, насколько это было возможно, хватка девушки мешала мне, растирать было очень неудобно, не хватало амплитуды. Нужно было растереть их как минимум до сорока пяти градусов, когда я почувствовал достаточное тепло, исходящее из моих ладоней, я стал гладить ими девушку, начал с головы. Страшная боль стихала, она начала успокаиваться, отпустила меня, легла на кровать, ей хотелось отдохнуть, я продолжал гладить, потом снова тереть ладони и снова гладить. Процедура продолжалась около получаса.