Охотники за наследством

На этот раз на поводке никого и не было. Увидев мою реакцию, Алиса все же вылезла из джипа. По канавке вдоль дороги полз темно-зеленый с белыми крапинками варан метра полтора в длину. Иногда он оглядывался на преследователей и зло показывал свой острый тонкий язык. Скорее всего, ящер собирался переползти дорогу, но наше появление испоганило ему все планы. Поразмыслив еще секунду, он рванул обратно в заросли.

– Вот тварь, на динозавра похож, – пробормотала Алиса.

– Может, родственник. Сфотографировать только хвост получилось, удрал, гад.

Обругав таким образом ящера, мы поехали дальше. В следующий раз нашу машину остановили, чтобы по-быстрому сбыть драгоценные камни, но сокровища оказались крашеным стеклом, необработанным кварцем и зеленым турмалином, который настойчиво пытались выдать за изумруд.

– Вот я не понимаю, у них тут столько драгоценных камней, хоть щи из них вари, что ж они стекло продают, – удивилась Алиса.

– Нигде драгоценные камни по цене стекла не продают, даже на Цейлоне. Но поскольку все почему-то думают, что именно на Цейлоне их можно купить по цене бутылочного стекла, только здесь стекло удается продавать так дорого. Получается замкнутый круг.

– Ты хоть расскажи, куда едем-то, – попросила она, как только мы вернулись в машину.

– На гору Сигирию.

– То, что на гору, я уже поняла, – огрызнулась Алиса.

– На самом деле это никакая не гора, а большой булыжник, который лежит посреди джунглей. И никто не знает, откуда он там взялся.

– Да ладно. – Алиса недоверчиво покосилась на меня.

– Ну, конечно, все знают, но туристам так всегда рассказывают, им этот вариант больше нравится.

– И откуда он там взялся?

– Понятия не имею. Или песчаник, или гранитные интрузии, древняя магма не выветрилась, это геологов надо спрашивать.

– Да, ты права, интереснее, когда он взялся из ниоткуда, – согласилась Алиса.

– На этой горе король Касаапа, – я наклонилась вперед, чтобы посмотреть, спит ли Лю-Дима, и заговорила тише, – построил огромный дворец и перенес туда столицу, потому что боялся мести младшего брата за убийство отца.

– Это тот же самый король, что монаха с дочерью убил? – уточнила Алиса.

– Ты что, нет, конечно. У них тут только столиц восемь штук было за всю историю, а уж королей и не сосчитаешь. Король Касаапа был старшим сыном, но папа оставил все наследство младшему, поэтому Касаапа отца убил, а потом спрятался на горе и сошел с ума. Пока с головой было в порядке, вокруг скалы его помощники устроили сады с фонтанами и бассейнами, с одной стороны по длине всей горы выбили скульптуру льва для устрашения, теперь от него остались только лапы, а наверху он приказал нарисовать пятьсот своих наложниц. Рисовали медом и чем-то еще. У девушек разные лица и фигуры, только буддистские монахи, которые заняли скалу после смерти Касаапы, почти все картинки вырубили. Бабы-то голые были.

– Мешали сосредоточиться?

– Ну, разумеется. Что самое удивительное, вся система водоснабжения, которая там тогда была сделана, до сих пор работает и уже полторы тысячи лет весь район обеспечивает. Ничего нового в том месте не смогли придумать.

– Так младший брат убил Касаапу?

– Угу, хотя многие утверждают, что тот покончил с собой во время битвы. Да и какая теперь разница, полторы тысячи лет прошло.

Зеленоватую полукруглую Сигирию было видно издали. Гора показалась, едва мы подъехали к саду.

– Не такая уж она и маленькая, – подозрительно сказала Алиса.

– Ну так, две тысячи ступенек.

– Сколько? – воскликнула она.

Но сопротивляться было уже поздно, Миша остановил машину и выпрыгнул открыть нам дверь. Жестом он показал, что кортеж будет ждать нас с другой стороны.

– А может, тысяча ступенек, – аккуратно сказала я, – но это до самого верха.

– Слушай, нам, видимо, придется еще и охранника тащить на себе. Видела у него трость? Как бы он не подох у нас на этой скале.

Лю-Дима действительно успел обзавестись тростью и уже ушел далеко вперед, держа ее под мышкой. Сама трость, блестящая, черная с серебристыми полосками, никак не вязалась с его тухлым коричневым костюмом.

– А кто его знает, зачем она ему, – начала я рассуждать, прибавляя шаг, чтобы нагнать Лю-Диму, – может, не опираться, может, там змеи, и он их будет разгонять.

По выражению лица Алисы стало ясно, что за такие предположения мне давно пора записаться в очередь за премией Дарвина. Как только в конце аллеи замаячила первая ступенька, рядом появились торговцы. Продавали они обычные сувениры: ракушки, майки, бижутерию, все то же стекло под видом драгоценностей и на редкость замечательные фигурки слонов и змей из дерева. Одна змея и маленький слон тут же перекочевали к Алисе в обмен на 30 долларов. Вслед за торговцами моментально нарисовалась еще одна напасть – надоедалы, за несколько рупий помогающие взобраться на гору. С утра на аллее не было видно немощных старушек, поэтому они хватали за руки всех и буквально висли на шее. И, только догнав Лю-Диму и миновав проем, нам удалось от них отделаться.

На первой площадке появились туристы, ларьки с водой, белые режиссерские стулья и, конечно, лапы. Глядя на них, становилось ясно: если бы не старания захватчиков, каменный лев и сейчас был бы живехонек. Во всяком случае, каменные лапы с длинными когтями метра три в высоту выглядели так, будто их здесь выбили не полторы тысячи лет назад, а на прошлой неделе. Постояв немного рядом с артефактом, Лю-Дима двинулся наверх, так и не воспользовавшись тростью. Услышав обрывки чужой экскурсии, я вспомнила про зеркальную стену.

– Слышишь, Алис, здесь еще есть зеркальный коридор рядом с голыми наложницами, каким-то образом там так натерли стену до блеска.

– Хорошо, посмотрим, во что превратила нас эта прогулка… – Она внезапно соскользнула со ступеньки и рухнула бы на меня, не успей уцепиться за конец трости, протянутой Лю-Димой.

Сгруппировавшиеся за нами французские тетеньки облегченно вздохнули.

– Да, теперь, по крайней мере, понятно, зачем она ему, – пробормотала я, как только Лю-Дима снова ушел вперед.

С площадки на середине горы открывался превосходный вид на сад внизу, а на краешке бывших бассейнов, сейчас залитых темно-оранжевой жижей, приводили себя в порядок все те же ланкийские макаки. В отличие от своих балийских коллег, они не проявляли агрессии, не кричали и не прыгали на туристов, срывая лапами фотоаппараты и золотые цепочки. Уже второй день мы наблюдали, как обезьяны занимаются своими делами, прекрасно сосуществуя рядом с людьми.

На самый верх по краю пропасти вела узкая железная лестница, вот-вот готовая обвалиться, но каждый день выдерживавшая напор из тысяч желающих пойти до конца. Неспешно мы начали подниматься, залезли на плоскую верхнюю площадку, где в лицо дул сухой ветер и чувствовалась надвигающаяся жара. Я попробовала разглядеть внизу наши джипы, но… безнадежно. Потоптавшись еще минут пять, мы свернули на альтернативную лестницу, ведущую в галерею с фресками. Девушки со служанками были на месте, но за последние пять лет краски стали как будто еще ярче, словно за это время их успели обновить. Особенно это сказалось на корзинах с фруктами. Правда, делиться своими наблюдениями с Алисой и Лю-Димой я не стала.