Око смерти

— Мне приятно такое сравнение! Для нас наше светило — один из Богов верхнего Пантеона.

— Для нас — тоже! — вступил в разговор зелёный верзила. — Мы даже зовём его — Отец Богов!

— Справедливости ради, нужно сказать, что Солнце не всегда было просто звездой. Наши предки называли его иначе. Гелиос, например. Разумеется, Гелиос — это имя Бога Солнца.

— Ну, вот, с Богами мы разобрались. Теперь осталось понять, куда и сколько нам идти, чтобы найти Демьяна. — прервала Маша «излияния» землянина. — Если верить этому снимку, то двигаться нам нужно на Север. Точка крушения — в шестидесяти километрах отсюда. Рельеф — очень сложный. Без ночёвки не обойтись.

— Как я вижу, ты неплохо разбираешься в топографии. Был какой-то опыт?

— Разумеется. Опыт моих предком, миллионы лет ползавших по планете в поисках пищи и укрытий. Наше общество устроено так, что основные знания, накопленные нашими предшественниками, передаются потомству в виде генетической памяти. Мы рождаемся уже способными ко многим осмысленным действиям. Поры младенчества, как это бывает у людей, у нас нет. Если проводить параллель с людьми, то мы сразу появляемся подростками. Сравнение, разумеется, очень примерное.

— Это, наверное, здорово — с рождения владеть опытом своих родителей, бабушек, дедушек….

— Смотря для кого. Для нас, безусловно — да. Но для вас, людей…. То, что люди довольно долгий период своей жизни — беспомощны и глупы, даёт возможность нашим учёным и лидерам говорить о вас, как о существах более низшей формы жизни. Которых, как вы понимаете, не грех и заменить на их планете. На более высокую форму жизни.

— Например, на вашу?

— Да, на нашу.

— Весёленькое дельце. А как же мы? Куда девать нас, людей? Нас всё-таки шесть миллиардов.

— Сколько-сколько? Шесть миллионов? Это один большой Улей.

— Нет, миллиардов. В тысячу раз больше.

— Тысяча Ульев — это серьёзно. Нам никогда не говорили, что людей так много.

— А как говорили?

— А никак. В принципе, задача ставится простая — очистить Гею от людей, и всё. А о том, сколько людей обитает на планете, вопрос не поднимался.

— Значит, Дита правду говорит, что твои соплеменники забрасывают на Землю всякие микробы, которые должны уничтожить землян?

— Разумеется, правду! А разве у вас не принято верить Царице? Простите — командиру?

— Ну, в общем…. Принято…. Но не всегда…

— Странные тогда у вас командиры.

— Это уж точно. Всяких хватает.

— А вы выведите других.

— Это как?

— Когда личинка формируется в куколку, можно повлиять на её будущую личность. Наши, как правило, так и делают.

— Наши, к сожалению — нет. У нас, знаешь ли, всё как-то спонтанно….

— Одно слово — низшая форма жизни! Все рассмеялись. Идти ещё было далеко.

— Ты к кому? — довольно грубо остановил Диту и Ирину «начкар» на сносном элойском, запомнивший унижение, через которое ему пришлось пройти. Он пренебрежительно повёл свои бронированным плечом, демонстрируя, что он полный и безусловный хозяин положения.

— К вашему главному. Как его…. Служителю. Надо поговорить!

Стражники дружно расхохотались. Это, видимо, было очень смешно — к входу во Дворец властелина Южной Империи пришли две молодые женщины и (внимание!) — ТРЕБУЮТ пропустить их к Верховному Служителю.

— Вам назначено? — на всякий случай поинтересовался умудрённый жизненными передрягами «начкар». Получив отрицательный ответ, он осмелел окончательно:

— Тогда тебе здесь нечего делать! Проваливай отсюда, пока не позовут! Воины снова расхохотались.

— На моей планете не принято грубить незнакомой женщине, тем более — командиру корабля. Заметь — вооружённого корабля. Могут быть последствия!

— А мне начхать! Моё дело — служба! А с последствиями пусть разбираются те, кому это положено. — он поднял руку, намереваясь вытолкать прочь чересчур назойливых «дамочек».

— Ну, что же, ты свой выбор сделал! — с ледяным спокойствием констатировала Дита. вынимая меч, подаренный ей Верховным Служителем. — Ты же мог просто доложить о нас «наверх». Но — предпочёл «жёсткий» вариант развития событий!

Что такое «жёсткий вариант», «начкар» не спросил. Не потому что не захотел, потому что — не смог; не успел.

Свистнул металл, отсекая начальнику караула кисть. Он взревел, перехватил руку выше запястья, снова отпустил, стал судорожно шарить во внутреннем кармане, где, очевидно, находились какие-то медикаменты, или просто верёвочка, которую он хотел затянуть на руке.

Воины быстро опомнились от первого шока, повыхватывали оружие, дружно напали на бессмертную и землянку.

Что было потом, они не смогли бы рассказать даже под пытками. Разумеется, по насквозь тривиальной причине — всё произошло так скоротечно, что в памяти стражников, по сути, отложиться было и нечему.

…Дита опустила клинок в устье ножен, выглядывающее из-за её плеча, ещё раз оглянулась на «икебану» из тел аборигенов. Трое из шести были ещё живы.

«Будет кому рассказать о том, что вежливым нужно быть всегда, а не только с теми, кто выше тебя по рангу»! — продумала она, поднимаясь по лестнице, ведущей к величественным дверям дворца.

Вообще-то участь «начкара» и его подчинённых была решена задолго до того, как элойка и землянка появились у резиденции хозяина Южной Империи. В многоходовой «партии», затеянной Дитой, эти воины были лишь «пешками», которые она охотно «пожертвовала», набирая «баллы» в заочной борьбе с хозяином южной половины Кромоса. Борясь за своё место на этой планете, разумеется. А она его видела никак не ниже того, которое занимал сам Верховный Служитель. Паритет — вот что было конечной целью бессмертной. Она, в силу своего достаточно авантюрного характера отнюдь не стремилась занять его место — то есть взвалить на себя непосильное бремя управления огромным и сложным государством. Но допустить, чтобы кто-то ей приказывал, или давал распоряжения — тоже не могла.

А путь к «паритету» на таких планетах был, как правило, только один — мужество, упорство, храбрость, изобретательность. И кровь, кровь, кровь…. Ибо боятся только того, кто в состоянии тебя убить, а ты его — нет.

— Разрешите? — вежливо поинтересовалась Дита, приоткрывая дверь в личный кабинет лидера Южной Империи. У Верховного Служителя, занятого какими-то бумагами, от удивления полезли на лоб брови. Он вытаращил глаза, но, к его чести, достаточно быстро овладел собой.

— Разумеется, проходите! — с почти искренней любезностью сказал он, показывая на два свободных кресла напротив себя. — Стража, надо полагать, мертва? — весело поинтересовался он, выходя из-за стола и выглядывая в окно. — Да, всё верно. Убив их, ты спасла их от бесчестия. И казни, разумеется.