Око василиска

— Хотел вас поразить, — Давыдова кивнула. — Я видела, как он подпитывался эфиром через артефакт, особенно когда уходил.

— Видели? — не понял я.

— Вроде того, — она улыбнулась. — Мы видим эфир как нечто осязаемое. Поэтому любое вмешательство или взаимодействие сразу замечаем.

Я подумал, что вероятно её реальный мир совершенно иной. Эфир же везде. От фонарей до защитных и сигнальных сетей. Интересно было бы взглянуть её глазами. При этом желательно не умирать, конечно же.

— Это красиво, — девушка словно прочитала мои мысли. — Поначалу непривычно было, а теперь я не представляю, как может быть по-другому.

— Обеееееед! — прервал нашу беседу крик Прохора, донёсшийся из открытого окна кухни.

На обед было нечто запечённое, румяное и аппетитно пахнущее. Мясо было щедро обложено свежими овощами. Едва слуга поднял крышку, как мы с дедом дружно потянулись вперёд.

— Как вы и заказывали, молодой барин, — довольный произведённым эффектом, улыбнулся Прохор. — Рулька кабана в меду.

Вот дался мне тогда тот кабан… Я же не буквально, а образно. Тем не менее выглядел кабан волшебно, да и аромат источал весьма пленительный.

— Не замечал раньше за тобой, Александр, любовь к дичи, — отметил патриарх. — Всё этими вашими новомодными блюдами питался, вроде колбасы с томатами на тесте, да холодной рыбой в водорослях.

— Тьфу, — выразил слуга своё мнение о нерусской кухне. — Чаво может быть славнее мяса-то? Разве что щи сутошные. Но тоже с мясом.

С ними я был совершенно согласен. В памяти Вознесенского была какая-то странная еда. Но меня, к счастью, на неё не тянуло. Разве что шаверма полюбилась. Вот это новшество мне было по душе: много мяса, чудесный соус, овощи и сытная лепёшка.

Рулька настолько удалась, что мы дедом съели её всю. Пирог уже не поместился. Его я взял с собой, завернув полотенце. До самой ночи я из лаборатории выходить не собирался.

Пора было выходить на новый уровень. И ускорять напитку, тем самым укрепляя взятые ранги.

Развитие мага условно делилось на два пути.

Первый простой, но долгий. Постепенно накапливать силу и использовать её. Как правило, для узкого ряда задач. Каждое повторение ненамного продвигало к новому рангу, зато делало мощнее исполнение.

Второй — быстрый и сложный. Сложность заключалась в том, чтобы суметь комбинировать умения так, чтобы вместе они давали достаточную мощь. То есть постоянно нужно было думать головой и просчитывать варианты.

Собственно, на первом варианте останавливались многие. Первые ранги получались не так долго, а потом маг мог использовать свой набор способностей и жить припеваючи. Учитывая, что далеко не всем были доступны полигоны или подходящие условия, то и к высоким рангам добирались единицы. Если не ленились.

Но даже если было желание, не всегда была возможность.

Тот же Головин, к примеру, ментальную магию применять по своему усмотрению не мог. То есть, фактически мог, но капитана сдерживала данная с присягой клятва. И не попадалось злодеев, которых можно разоблачить, допросить при помощи дара и продвинуться в магии.

Меня клятвы не сдерживали, как и плохое воображение.

Окна лаборатории временно затянули тёмной плёнкой. Усиленные стёкла нужно было ждать, их изготавливали только на заказ. Так что свет падал только сверху, через купол.

Я снял с василиска ткань, которой его накрыл от чужих глаз, и невольно содрогнулся. Одновременно прекрасен и страшен до жути. Отличный страж гильдии получится.

Дальше работа пошла обычная: напитками разными силами, плетение, сигнальные узлы и удерживающий состав. Обычная, но она мне нравилась. Ведь каждое плетение уникально. Вроде одни и те же действия, а результат всегда разный.

Я не был уверен, что смог бы сделать два абсолютно одинаковых артефакта.

Помню, в своём ученичестве мне как раз приходилось заниматься подобным. Совершенствовать мастерство, делая десятки и сотни однообразных вещей. Но и тогда одинаковыми они не получались.

Не в последнюю очередь по причине побочных эффектов.

Тогда я ещё не умел от них избавляться, а потом принял принцип артефакторов — оставлять безвредные.

Побочный эффект возникал в виде дублирующего плетения, как отбрасываемая тень. Суть его была непредсказуемой, но всегда состояла в комбинации использованной магии.

Я в своё время хотел изучить этот вопрос, но всё времени не хватало. Да и коллег, которые делились бы опытом, у меня толком не было. Учитель моё рвение вообще не поддерживал. А чтобы я не отвлекался на такие мысли, просто завалил заданиями.

Так что я с любопытством наблюдал, как у плетения возникает этот «двойник». Пока ещё непонятный, до самой активации так и останется. Убирать его сразу я не стал, так будет дольше.

Да и бывало такое, что уберёшь один побочный эффект, а появляется другой.

Закончив напитку и нанесение состава, я вышел на свежий воздух. Уже наступили сумерки, которые стирали резкие очертания окружающего. Словно всё вокруг погружалось в дымку.

В саду загорелись фонари, возле которых тут же собралась мошкара и мотыльки. Ветер стих и не беспокоил листву, так что та не шумела. Было очень тихо и спокойно.

Прекрасная ночь для испытания нового зверя.

Но для начала я задрал голову, нашёл на фронтоне гаргулью и позвал её. Статуя встрепенулась, отзываясь настороженностью. Спикировала к моим ногам и вопросительно курлыкнула.

— Всё в порядке, — я потрепал её по голове. — Сейчас сделаем тебя ещё лучше, дорогая.

На радостях она вспыхнула огнём, я едва успел убрать руку. Издала виноватый звук и опустила голову. Нда, над эмоциональностью нужно поработать. Ну или оставить как есть и обзавестись стихийным артефактом.

Я присел на корточки и взял морду гаргульи в ладони. Мне был нужен зрительный контакт.

— Станешь моими глазами в небе? — задал я риторический вопрос.

Идея была простой: не просто ментально связать себя с ней, а дать возможность видеть то, что видит она. Таким образом управлять более конкретно. Например, куда лететь.

Но вот исполнение оказалось непростым. В итоге я уселся на траву, сложив ноги по-турецки. Передача образов усложнялась тем, что разума в моей птички не было. А зрение соответствовало какому угодно созданию, но не человеку.