Октавия

?Почему я так молодо выгляжу, - сердито подумала она, - и почему я такая толстая??

Она сняла зеркало со стены и осмотрела свои полные груди, широкие бедра и крепкие ноги, которые при холодной погоде становились крапчато-лиловыми, но сегодня были, к счастью, закрыты черными сапогами.

?Фигура, типичная для северных стран, - думала она, - чтобы переносить воющие ветры и арктический климат?.

В последний год учебы в школе ее постоянно бесило, что она весит одиннадцать стоунов . Теперь, через два года она потеряла два стоуна, но все еще считала себя толстой и малопривлекательной.

***

Когда она выходила из библиотеки, ее поджидала младшая сестра Джульетта. Гораздо больше заботившаяся о моде, чем Имоджин, она была ярко одета. На ней были блестящие чулки, к огромному, небрежно болтавшемуся свитеру розового цвета был пришпилен рожок мороженого из папье-маше. На шее болтался миниатюрный кожаный кошелек. Ее светлые кудри трепал ветер, когда она, как гриф, делала на своем велосипеде круги.

– Наконец-то, Имоджин. Ради Бога, давай скорей! Бересфорд уже на корте и намерен выиграть. Ты взяла с собой ?Фанни Хилл??

– Черт! Забыла.
– Имоджин повернулась было обратно.

– Ладно, - сказала Джульетта, - Неважно.
– И, нажав на педали, покатилась по булыжной мостовой.

– Повтори, как его зовут, - попросила пыхтевшая рядом Имоджин.

– Я говорила тебе уже миллион раз: Бересфорд. Н. Бересфорд. Надеюсь, что ?Н? не обозначает ?Норман? или что-нибудь еще более противное. Будь уверена, он пробьется. Такого я в жизни никогда не видела.

На прошлой неделе, подумала Имоджин, Джульетта бьша увлечена любовью к Роду Стюарту, а на позапрошлой - к Джоржу Бесту.

Хотя светило бледное солнце, послеобеденные покупатели кутались в шарфы и куртки. Они суетливо двигались вниз по улице навстречу ветру. Когда Имоджин и Джульетта прибыли в теннисный клуб, большинство зрителей сгрудились, чтобы было теплее, вокруг корта номер один.

– Мне не видно, мне не видно!
– заверещала Джульетта.

– Пропустите девочку, - снисходительно сказала толпа, и Джульетта, таща за собой не очень уверенную Имоджин, за несколько секунд пробилась в первый ряд.

– Вон он, Бересфорд, - прошептала она, прижавшись лицом к проволочному ограждению. Подает с этой стороны.

Он был рослый и стройный, с длинными ногами, гладкий и коричневый, как конский каштан, с курчавыми черными волосами. Когда он подавал, мышцы спины ходили у него ходуном. Его противник даже не увидел летящего мяча. Вокруг корта послышались аплодисменты.

– Гейм и первый сет - за Бересфордом, - сказал рефери.

– Играет как чемпион, - высказался один мужчина в толпе.

– Ведь с ума же можно сойти!
– вздохнула Джульетта.

– Со спины смотрится неплохо, - осторожно согласилась Имоджин.

Но когда Бересфорд, повернувшись к ним лицом, медленной походкой направился к линии, чтобы начать следующий гейм, у нее перехватило дыхание. Тонкие черты смуглого лица, глаза цвета дельфиниума, глянцевитые усики над мягкими, чуть кривящимися губами делали его воплощением всех романтических героев, о которых она когда-либо мечтала.

– Ты оказалась права, - пробормотала она Джульетте, - он умопомрачителен.

Не сводя глаз, она следила, как он провел следующие три гейма, не уступив ни одного очка. Потом - впоследствии она никак не могла вспомнить точно, как это произошло, - он подошел к изгороди, чтобы подобрать мяч, и. неожиданно взглянув на нее, улыбнулся. Он стоял, улыбался, и его сверкающие голубые глаза прожигали дыры в проволочной сетке.

Публика стала проявлять нетерпение.

– Бересфорд - на подачу!
– в третий раз крикнул судья. Бересфорд встряхнулся, подобрал мяч и вернулся на линию. Он сделал двойную ошибку.

– ?При первой встрече они обменялись взглядами?, - сказала Джульетта цитатой из ?Бури?.
– Ой, Имоджин, ты видела, как он на тебя посмотрел? И теперь смотрит. Ах, это несправедливо. Почему, ну почему я не ты?

Имоджин решила убедиться, что это ей не привиделось. Она огляделась вокруг, чтобы посмотреть, нет ли позади нее какой-нибудь красивой девицы, настоящего предмета внимания Бересфорда. Но там оказались только жирная женщина в фетровой шляпе пурпурного цвета и двое мужчин.

Его игра явно разладилась. Он пропустил несколько легких мячей и всякий раз, когда менял сторону, ухмылялся ей.

– Ему надо кончить валять дурака, - сказана Джульетта, - а то он проиграет сет.

Словно услышав ее мнение, Бересфорд, похоже, собрался. Пригибаясь, как тигр перед нападением, он сыгран четыре гейма с неистовым великолепием и победил в матче, не проиграв ни одного сета.

Толпа, в особенности Имоджин, громко выражала свое одобрение. Бересфорд надел светло-голубой клубный пиджак и собрал свои четыре ракетки. Выходя с корта, он в упор посмотрел на Имоджин. Она вдруг испугалась, как если бы тигр, которым она любованась в зоопарке, выскочил из клетки.

– Пойдем искать папу, - сказала она.

– Ты с ума сошла?
– возмутилась Джульетта.
– Стой на месте, и Бересфорд найдет тебя здесь.

Но Имоджин, увидев, что Бересфорда окружила группа охотников за автографами, уже бежала к чайной палатке.

Они нашли отца беседующим с секретарем теннисного клуба.

– Привет, - сказал он, - пью чай, - и вернулся к своему разговору.

Дикий образчик служителя церкви-воительницы достопочтенный Стивен Броклхерст был подвержен одной светской страсти - спорту. Теперь он, разбирая удар за ударом, объяснял секретарю клуба, почему Бересфорд играл так плохо.

– Конечно, парень был слишком самоуверен: решил, что дело в шляпе.

Джульетта, усмехнувшись, принялась за бутерброды с огурцами. Имоджин сидела в мечтательной задумчивости, пока ее не толкнула в бок Джульетта, прошипевшая: ?Бересфорд появился?.

Имоджин поперхнулась чаем. Его приветствовали со всех концов.

– Он тебя заметил, - прошептала Джульетта, - продвигается в нашем направлении.

– Привет, Ники, - сказал секретарь клуба.
– Что с тобой случилось?

Бересфорд рассмеялся, показав очень белые зубы.

– Меня отвлекло кое-что за оградительной сеткой, - сказал он, глядя на Имоджин.

– Тебе надо было играть в наглазниках, - сказал секретарь клуба.
– Присоединяйся к нам, познакомься: наш викарий мистер Броклхерст, его дочери Имоджин и Джульетта.

– Очень приятно, - сказал Бересфорд, пожав всем руки, при этом задержав руку Имоджин в своей много дольше необходимого, после чего сел между ней и викарием.

– Броклхерст, - задумчиво произнес он, кидая в чай четыре кусочка сахара, - Броклхерст. Вы не выступали за Англию сразу после войны?