Октоберленд

Толстые белые отложения личиночных мыслей пульсировали живыми жемчужинами в окутавшей ее паутине. Вскоре они лопнут. Химикалии вторгнутся в ее мозг и изменят рисунок нейронов коры, физически внушив ей страсть к этим гоблинам.

Она могла только смотреть из своего беспомощного тела. Едкая вонь ползающих тел у ног жгла носовые пазухи и сушила горло. Тянуло на рвоту. Тошнота накатывала волнами, но тело не могло ответить судорогой на это ощущение.

Дверь открылась, и сквозь затянувшую лицо вуаль Джиоти увидела приближающийся силуэт. Чьи-то пальцы рванули нити, поддерживающие Джиоти в стоячем положении, и она рухнула на пушистую подстилку белых выделений гоблинов. Она ощутила мощную струю гоблинской телепатии, которая боролась с ворвавшимся пришельцем.

Разумы гоблинов напряглись, усиленные Чармом, конденсированной энергией Извечной Звезды. Эта борьба не могла продолжаться долго: горячие разумы пылали даже ярче Чарма, и Джиоти ощутила, как загорелись наговорные камни, защищавшие склонившийся над ней силуэт.

Прохладная плоскость ножа поцеловала ее щеку, срезая вонючую ткань, закрывавшую лицо. Борцовское лицо Нетте склонилось над ней, в щетинистой седине застряла паутина.

— Не спасти нас обоих… — Она застонала, подхватывая Джиоти на руки. — Прочь отсюда.

Нетте понесла маркграфиню по сугробам липкой паутины, личиночные яйца путались у нее в ногах.

Гоблины съежились у подоконника, дольчатые лбы блестели чешуйками слюды пота — они изо всех сил направляли телепатическую мощь против амулетов Нетте. Один за другим трескались вдоль жезлы силы, их янтарная прозрачность тут же сменялась матовой чернотой.

Нетте попыталась ударить гоблинов ножом, вспороть эти тельца. Но воздух вокруг них был слишком плотен от вибраций их силы. Если бы она посмела подойти к ним вплотную, все ее жезлы силы полопались бы, и она свалилась бы перед ними, беспомощная, с маркграфиней на руках.

Вместо этого Нетте ударила ногой в окно у них над головами, задвижка отлетела, и рама распахнулась. Убийца бросилась вперед и успела высунуть маркграфиню за окно, как раз когда лопнули последние жезлы силы, выпуская Чарм.

Джиоти схватилась за покрывавший стену плющ на неровностях кирпича, а Нетте успела выдохнуть:

— Берегись Н’драто — меня больше нет…

Резкий порыв воздуха захлопнул окно — Чарм Нетте выдохся, и гоблины телепатически притянули ее к себе. Дымчатое плетение серебристых волокон затуманило треснувшие стекла, и Нетте раскрыла рот в крике — но крика не было. Личиночные яйца у ее ног лопнули, и сквозь ноздри их дым устремился женщине в мозг. В спинном и головном мозге забурлили воды огня, содержавшие миниатюрные молнии ее мыслей — все ее существо задрожало под воздействием изменений самой ее души.

Дверь в комнату распахнулась, ворвались Поч и Шаи Малиа, лавируя среди разорванной паутины.

— Милые — чего вы так испугались? Почему так съежились? — вскрикнула Шаи Малиа.

— Джиоти! — закричал Поч. Он бросился к стоявшей перед окном на коленях женщине, потянул ее за короткие седые волосы. — Что ты сделала с моей сестрой, убийца?

— Из окна! — закричала Нетте. — О боги, я потеряла ее! Она для нас потеряна!

Поч распахнул окно и увидел дорожку оборванного плюща, где Джиоти слезла по стене замка. Между черными кипарисами не было и следа ее.

— Что я наделала? — выла Нетте. Обливаясь слезами, она глядела на гоблинов — то есть на крошек-эльфов — и моляще протягивала перед собой руки. — Простите меня, Милые! Простите!

Шаи Малиа присела рядом и прижала голову плачущей убийцы к своей груди.

— Тише, тише. Милые тебя любят — и у тебя еще будет время показать, что ты их тоже любишь.

7 СТРАШНАЯ ЛЮБОВЬ

Самолет только сел в международном аэропорту Ньюарка и еще не зарулил на стоянку, как Мэри Феликс уже была на ногах и направлялась к выходу. Она обрадовалась, когда ее остановила стюардесса, потому что женщина с льняными волосами, призрак, который мелькал перед ней в течение всего полета, к другим не приближалась. Во время спуска бледная фигура исчезла совсем, и вместе с ней исчезла прохладная энергия осени, окружавшая Мэри почти всю дорогу. И все равно Мэри боялась, что фантом в любой момент может вернуться, и она была среди первых, кто вышел из самолета.

— Мэри! — Низкорослым пастор с курчавыми седыми волосами замахал ей рукой, и на миг вокруг него вспыхнуло солнечное гало. — Мэри Феликс!

Она смотрела на него с испугом, опасаясь, как бы и он не оказался призраком.

— Вы едете в Октоберленд, — сказал серьезно священник, подходя к ней. — Я послан вас туда сопровождать. Прошу вас, дорогая, пойдемте со мной.

Мэри попятилась мимо ряда пластиковых сидении, в груди был сосущий вакуум.

— Как вы меня нашли?

— Нашел? — Священник весело улыбнулся. — Мы были с вами все это время! — Он протянул руку. — Я — Овен, первый в круге, и потому первый, кто должен вас встретить и представить остальным. Но вы уже знакомы с Девой — той женщиной, место которой вы вскоре займете.

Понимание щелкнуло в мозгу, как выравнивание сил, как что-то магнитное, материальное.

— Этот призрак — она из ваших…

— Была одной из наших. — Овен сделал жест рукой в сторону скользящих дверей выхода. — Пойдемте, Мэри Феликс, и я расскажу вам все, что вы хотите знать.

Мэри замялась. Она доехала сюда, чтобы встретиться с Ноксом, посмотреть, что может она сделать, чтобы выручить своего спасителя Бульдога. Но теперь, когда она прибыла, страх сгущался.

— Все это так для меня ново — магия, — призраки, даже мое собственное тело. Вы знаете, я на самом деле совсем не так молода.

— Мы знаем. — Овен ласково улыбнулся, и когда он взял ее за руку, электрическое тепло забилось в ее теле пульсирующим зарядом благоденствия. — Мы помогли оживить вас в лесу совсем недавно. Вы не помните?

— Я была не в себе. — Она позволила вывести себя из аэропорта к поджидающему на стоянке такси. Хотя утро еще не выпустило солнце в небо, воздух был плотным и душным. На востоке, над диспетчерской вышкой, горела Венера — утренняя звезда, фитилек на фоне последних синих теней ночи. — Куда вы меня везете?

— Как куда? В Октоберленд, конечно. — Овен подсадил Мэри на заднее сиденье машины и сам сел рядом. — Наш водитель — тоже член ковена. Ее зовут Телец.

Водитель — широкоплечая черная женщина с большими бычьими глазами и приклеенной улыбкой, тронула с места раньше, чем священник успел закрыть дверь.

— Милая, у тебя вид напуганный. — Она блеснула улыбкой через плечо. — Не надо. Октоберленд создан для жизни и веселья.

— У Девы вид был не слишком веселый — и не живой тоже, — решилась сказать Мэри и была поражена неожиданным смехом водителя и пастора.

— Каждый должен умирать. — Телец подмигнула в зеркало заднего вида. — Кроме Хозяина. Он будет жить и танцевать вечно.

— Нокс, — сказала Мэри.

— О нет, дорогая, мы никогда не называем его этим именем. — Овен наклонился и твердо стиснул ее руку. — Он — Хозяин, именно потому, что никогда не умрет.

— Умер даже Иисус, — возразила Мэри, приподняв бровь и глядя на Овна. — Вы священник. Как вы можете называть хозяином или господином кого-либо, кроме Христа?

Снова радостный смех заполнил салон.