Олег Верстовский — охотник за призраками

— Почему вам в голову пришла такая странная идея? Вы очень устало выглядите, Серёжа. Уход за тётей отнимает много сил?

— Да. Особенно по ночам, — соврал я. — Совсем не высыпаюсь. У тёти возникают приступы. Приходится вызывать скорую.

Или Нора успела выбросить эту пачку сигарет, или её действительно не было, и мне всё привиделось. Я чувствовал себя, как полный идиот.

— Вам надо больше отдыхать и бывать на свежем воздухе, — участливо проговорила Нора. — А вы все время сидите в своей комнате. Да, вы ведь хотели узнать, что это за препарат, который дают детям? Не так ли? Я вам начала рассказывать, но вы почему-то отключились, ушли в себя. Я повторю: это транквилизатор для улучшения кровообращения сосудов мозга, усиления концентрации внимания, уменьшение нервозности.

— Ничего себе, уменьшение нервозности, — хмыкнул я. — Что-то я не заметил, чтобы это подействовало на Сапрыкина и Харитонова. Колька собой не владел, когда я пытался их разнять. Так мощно вмазал мне, что взрослый мужик не сможет. Ну, про Сапрыкина я вообще молчу. Или им не дают этот препарат?

— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, — в голосе Норы зазвучало искреннее удивление. — Вы что стали свидетелем потасовки между Харитоновым и Сапрыкиным?

— Нора! Харитонов и Сапрыкин дрались. Я пытался их разнять. Колька ударил меня по лицу, а Сапрыкин — ножом! — Я старался сдерживаться и не впасть в бешенство, хотя ярость все сильнее заполняло душу, выплёскиваясь, шипя, как вскипевшее молоко из кастрюльки на плиту. — Вы мне делали перевязку и безумно испугались, когда я сказал вам о том, что меня ранил Сапрыкин. Притащили сюда, предупредили, чтобы я не вмешивался…

— Вы себя нормально чувствуете? — округлившиеся глаза Норы свидетельствовали о том, что она не понимает, о чём я толкую, или умеет великолепно играть. — Вы сами пригласили меня сюда. И вовсе не потому, что Сапрыкин вас ударил. Куда он вас ударил?

— В руку — я машинально схватился за плечо, с удивлением обнаружив, что бинт, которым Нора делала мне перевязку, исчез. Я был в рубашке с коротким рукавом, на плече не осталось ни следа пореза от ножа.

Если кто-то пытался свести меня с ума, ему это почти удалось. Тяжело вздохнув, я взял нож и вилку. Мелко нарезав, положил кусочек в рот, начал жевать, совершенно не ощущая вкуса.

Завибрировал, заливаясь нежным перезвоном мобильник Норы. Разговор был кратким и уместился в одну фразу.

— Директриса звонила? — уточнил я. — Что случилось?

— Приехали усыновители. За Ваней Кашиным. Она хочет, чтобы вы тоже присутствовали.

— Я?! Для чего? Я всего неделю здесь работаю, — совершенно искренне изумился я, не понимая, зачем директрисе понадобился учитель физкультуры.

— Дети к вам привязались, — объяснила Нора. — Да. Инесса Владимировна просила, чтобы вы надели костюм.

Мало того, что мне придётся присутствовать на грустном представлении выдачи малыша, так ещё и в деловом костюме, который я ненавижу. Заметив официанта, я достал бумажник, и замер от пронзившей мысли. Нора заметила мою нерешительность. Пленительно улыбнувшись, она поправила лёгким движением причёску и проворковала:

— Я заплачу за себя, Серёжа.

Этим простым, элегантным ответом она смогла разрешить для меня главную проблему, а платил ли я вообще за обед. На свою память я уже не ориентировался. Я подозвал официанта и попросил счёт.

— Вам счёт раздельно или вместе? — поинтересовался он, при взгляде на мою спутницу в глазах сквозила неприкрытая зависть.

— Вместе, — коротко ответил я, улыбнувшись в ответ Норе.

Мы вернулись в приют на моем «мустанге». Припарковав машину на стоянке для персонала, я заметил шикарный золотистый седан Лексус 600L, на котором приехали почётные гости. Это уже было их второе посещение за эту неделю. Первый раз супружеская пара выбирала ребёнка. Я ушёл в свою комнату, принять душ и переодеться. Стоя под прохладными струйками воды, вспоминал разговор с Норой и свои галлюцинации. Если она сумела так мастерски ввести меня в транс, чтобы вытащить информацию о том, зачем я проник в приют, то узнала немного. И все это полностью соответствовало моей шпионской «легенде». Я не выдал Катю, ни слова не сказав о разговоре с ней в кафе.

Надев костюм, я взглянул в зеркало. Отражение напомнило о словах Норы, что у меня взгляд человека, изголодавшегося по женскому телу. Я веду себя просто по-идиотски. Здесь, совсем рядом моя красавица-жена, я могу встретиться с ней в любой момент и заняться любовью в своё удовольствие. Вместо этого я позволяю этому ублюдку Серебрянникову трахать её, заставляя себя мучиться от ревности и неудовлетворённого желания, которое ясно читается на моей физиономии. Впрочем, Нора, думаю, тоже не прочь переспать со мной. Она замужем, но её муж-дипломат мотается по заграницам, дома появляется редко, неразумно оставляя прелестную супружницу в одиночестве, которым может воспользоваться любая симпатичная особь мужского пола.

В кабинете директрисы, куда я всегда заходил с содроганием, кроме хозяйки присутствовала Нора и супружеская пара, британцы. Высокий седовласый мужчина с чертами лица, словно вырезанными из камня и его жена, эффектная шатенка, значительно моложе его, пытавшаяся затянуть свои прелести в брючный костюм цвета электрик, что ей плохо удалось. При подобном сильном несоответствии в возрасте и социальном статусе, становилось ясно, почему собственного ребёнка эта пара завести не в состоянии. Но зачем им понадобился малыш именно из России, я понять не мог.

— Сергей Александрович Казаков, инструктор по физической культуре, — представила меня директриса. По-английски это звучало экзотически и более солидно: «Head of Physical Education». — Мистер и миссис Уинтер, — добавила она. — Если у вас есть вопросы по поводу воспитания мальчика, наши служащие с удовольствием на них ответят. Полный антропометрический и психоэмоциональный отчёт по его состоянию вы получили.

— Мы ознакомились, — через паузу, произнёс Уинтер с сильным акцентом, но по-русски. — Мы не иметь вопросы. Вы предоставить полный… инфомейшен. Мы хотеть увезти ребёнка сейчас.

— Сергей Александрович, приведите Ваню, — произнесла директриса таким не свойственным ей, дружелюбным тоном, словно мы были хорошими приятелями.

К моему глубокому сожалению, это неприятное действо — передачу малыша усыновителям, она предоставила мне. Я вышел из кабинета и направился в комнату Вани. На аккуратно застеленной сине-красным пледом кровати лежал детский рюкзачок в виде лилового с розовыми ушами и раскосыми глазами зайца, рядом стоял пузатый ребристый чемоданчик на колёсиках. Игрушки, книжки, разные забавные мелочи, которые обычно собираю мальчишки, из ящиков исчезли. Но комната была пуста.

Сбежав молниеносно по лестнице, я зашёл в комнату охранников. Вернее, это место скорее походило на зал с панелью управления небольшим ракетным комплексом «Земля-воздух». Просторное помещение метров десять на десять, без окон, с выкрашенными в серо-стальной цвет стенами, массивной изгибавшейся полукругом приборной панелью с рычажками и кнопками, и мозаикой из трёх десятков мониторов, занимавших почти всю стену.

В кожаном вращающемся кресле вальяжно развалился долговязый верзила в чёрной форме, расстёгнутой на груди. Вытянутое тощее лицо с сильно выпирающими скулами и костлявым подбородком выражало адскую скуку. Когда я вошёл, он приоткрыл глаза, бросив на меня ленивый, но скорее заинтересованный, чем недовольный взгляд.