Олёнка. Часть первая

Я почувствовал на моей голове белый полиэтиленовый пакет. От него исходило ощущение угрозы. Мне стало неуютно.

Света спросила у пакета, если у него что-то, принадлежащее Антону, то есть мне. И я увидел сердце. Не анатомический орган, а стилизованное изображение, какое обычно рисуют в мультиках, в школьных тетрадках и на заборах. Оно было кроваво-красным и пульсировало тревожным красным цветом. Этот цвет стал разрастаться и вскоре заполнил всё вокруг. Я оказался в красном тумане. Кровь была повсюду.

Как в фильме «Стена», где Пинк лежит в бассейне с кровью.

Как в сериале «Декстер», в эпизоде, где маленький Декстер сидит в луже крови, которая вытекла из его убитой мамы.

Я не видел связи между этими образами, мне казалось, я просто рассказываю первое, что приходит в голову. А Света связь увидела. Она стала спрашивать у кровавого тумана, что он прячет, и я почувствовал сильное внутреннее сопротивление. Света попросила меня представить это сопротивление. Я увидел чёрную тонированную машину. Тогда Света изложила свою гипотезу. Она полагала, что моё глубоко запрятанное чувство – стремление убить свою мать. За то, что она делала мне больно. Физически и морально.

– Дети, – говорила Света, – очень часто реагирует на боль и обиду желанием убить обидчика, расправится с ним самым жестоким способом. Но если обидчик – мама, то это чувство вызывает сильный внутренний протест – как можно убить собственную мать?! Тогда оно прячется глубоко и становится причиной душевного разлада.

Когда она говорила, у меня на глазах наворачивались слёзы. Я вспомнил (или представил себя), забившегося в угол, или под стол, ревущего от боли и злости, испытывающего мощнейшие эмоции, которые я не мог контролировать, не мог понять. Я чувствовал боль, унижение, бессилие, ярость, желание отомстить и страх за это своё желание. Как родная мама, которую я люблю больше всего на свете, может делать мне так больно?!

Неужели связка «любовь-ненависть» с тех пор стала лейтмотивом моей жизни?

***

После консультации я выключил скайп. У меня совершенно не было сил и желания чем-либо заниматься. Иногда, после тяжёлых консультаций, как сегодня, я чувствовал себя совершенно вымотанным, эмоционально выжатым. Некоторое время я лежал совсем без мыслей. Смотрел в окно. Я лёг на кровать в комнате сына, как поступал довольно часто. В его комнате мне легче дышалось. В ней было как-то… спокойнее, что ли. Я вспомнил, как на втором курсе привёл домой свою девушку. Её тоже звали Алёна. Мы с мамой жили в однокомнатной квартире в спальном районе Москвы. Подробности того визита практически выветрились из памяти, запомнилось только, что моя подружка определила обстановку в квартире как «с ума сводящую». Правда ли, что наши дома несут на себе отпечаток не только наших привычек и финансового состояния, но и душевных переживаний? Как считаете, мистер Кинг?

Комната моего десятилетнего сына мало что говорила о нём самом, но много – о его родителях и взаимоотношениях в семье. Напротив кровати стоял гардероб из ИКЕА – страшный, но вместительный. Его торец был обклеен постерами с машинками из журнала Hot Wheels. Изображения кинозвёзд и рок-групп, видимо, будут позже. Если сейчас подростки ещё интересуются ими.

Верхняя полка надстройки над письменным столом была заставлена старыми игрушками. Глобус с подсветкой, который я подарил ему на какой-то день рождения. Он им не пользовался. Вездеход Лего, – мы его один раз собрали, да и забыли. Вообще, Дима любил собирать модели из конструктора, но никогда не играл с ними. Пиратский корабль, вместивший на своих палубах несколько пушек и фигурок пиратов. Разборная деревянная машинка, которую я заказал на Амазоне. Артефакты детства, которое с каждым днём уходило всё дальше. Как-то я написал в своём дневнике, что хотел бы зубами вцепиться в детство Димы и не отпускать его.

А ниже верхней полки начинался ад. Знаете, есть такие видеоигры «найди Х объектов»? Перед вами – стеллаж, заставленный десятками, если не сотнями разнообразных предметов, причём некоторые частично заслоняют другие, или стоят на них, или лежат, – в общем, создатели игры очень стараются, чтобы у вас ушло как можно больше времени на опознание какой-то вещи. Так вот, открытые полки над столом моего сына представляли собой именно такую головоломку, составленную из всевозможных канцелярских принадлежностей, разбавленных книгами, тетрадками и подставками под канцтовары. Проблема была не в наличии собственно карандашей, ручек, пеналов, красок, прозрачных файлов, тетрадок, папок и т. д., а в их количестве. Всё это моя жена закупала оптом, оправдываясь тем, что так дешевле. Вот, скажите, зачем школьнику сто ручек? СТО! Или десять одинаковых коробок с цветными карандашами?! Да он за год и одной не использует! Были там и вещи, которые уже отслужили своё и вряд ли когда-нибудь могли бы пригодиться (даже будущему поколению нашей семьи), но выбрасывать их было нельзя. На этот счёт у меня было несколько крупных разговоров с женой, потом я сдался. Как и в других случаях.

А теперь я просто лежал и вспоминал, как мы познакомились со Светой. Как я влюбился в своего психоаналитика, а потом она меня отучала от этого чувства. Безуспешно. Пока за дело не взялся я сам.

***

Света была моим вторым психоаналитиком. От первого я сбежал, прозанимавшись с ним семь месяцев. С ней. Её звали Алёна. Кажется, четвёртая по счёту Алёна в моей жизни. Поводом для моего обращения к психоаналитику (к первой, а не ко второй) стала влюблённость. На старости лет меня угораздило влюбиться, причём сразу в двух молоденьких девушек.

Дело было так. С некоторых пор по ночам меня стали донимать боли в области таза. Днём всё было нормально, а вот ночью, после долгого лежания на одном боку, я испытывал довольно неприятные ощущения, – настолько неприятные, что просыпался, и потом долго не мог заснуть. Промучившись несколько месяцев, я пошёл в поликлинику. Там мне сделали компьютерную томографию и нашли остеохондроз и протрузию в поясничном отделе позвоночника.

– Хорошо, что корешки не задеты, – сказал мне врач, рассматривая заключение рентгенолога. Кто такие корешки, почему мне надо было радоваться, что они не задеты, – этого она мне не объяснила. Зато рассказала, что сама недавно перенесла операцию на позвоночнике. «Хирург мне сказал, что ходить я смогу, но боль останется со мной до конца жизни», – поделилась со мной своим счастьем эта добрая женщина.

Таблетки и мази, которая она мне прописала, не помогли.

Тогда я стал изучать интернеты. Узнал, что множество людей долго и безуспешно пытаются вылечиться от проблем со спиной. Увидел рекламу чудодейственного бальзама Фигуля, сделанного из секретных трав, выращенных в строго охраняемой сибирской лаборатории. И решил, что не пойду к Фигулю. Прочитал о методах лечения другого известного некроманта, доктора Чудновского. Методах, так же мало совместимых с жизнью пациентов, как и сама болезнь. Впрочем, те, кто выдерживали лечение до конца, всё-таки выздоравливали. Правда, таких было мало.

В интернетах было много боли. Одна женщина писала, что несколько месяцев колола себе на ночь обезболивающее и только этим спасалась. Но потом обезболивающее перестало действовать. Форумы изобиловали специфической информацией, люди выкладывали чёрно-белые рентгеновские снимки, как родители демонстрируют фото детей, жонглировали номерами позвонков и писали размеры межпозвонковых грыж чуть ли не с гордостью. Были и истории чудесных исцелений, куда ж без них. Особенно запомнилась мне одна. Одного мужика, у которого отказали ноги, каждый день привозили в бассейн и кидали в воду. Через четыре месяца он встал и пошёл.

Примерно на третий день погружения в мрачную вселенную остеохондроза, я созрел. Я был готов отдать немаленькие деньги, лишь бы только у меня не было так, как у тех, кто раздирал душу (свою и чужие) на форумах. И я точно знал, кто мне поможет. Мануальный терапевт! По правильному надо было говорить «мануальщик», но это право надо было заслужить. Как минимум – личным знакомством. А по-хорошему, историей с хеппи-эндом, знаете из тех, что рассказывают, доверительно наклонив голову и взяв особую задушевную интонацию: «Знаешь, я тоже думал – у меня всё плохо, но нашёлся один дядька… он поставил меня на ноги. Могу телефон поискать». И у тебя в голове звучит набатом «мануальщик, мануальщик, где ж ты ходишь, мой спаситель» и всплывают запавшие в душу с детства истории о филиппинских мануальных терапевтах, которые проводят хирургические операции голыми руками. Нейрохирургические операции. Без анестезии. Без инструментов. (Хочется добавить: без пациентов).