Олигарх. Ты не купишь меня

— Николай Сергеевич, познакомьтесь. Это Вероника, моя жена. — Очень вовремя, я как раз сижу на корточках.

— Вероника… — седой колобок катится ко мне. — Ах, оставьте!

Николай Сергеевич мигом оказывается рядом и величественно протягивает руку. Я встаю с его помощью, на высоких каблуках это делать не очень удобно.

— Очень приятно, — я пожимаю сухую и сильную ладонь. Вспоминаю, знакомство Игоря с мамой и добавляю. — Игорь о вас много рассказывал.

Волшебная фраза работает, лицо Разумовского озаряется теплой улыбкой:

— Ты говорил с этой красавицей обо мне? Надеюсь ничего плохого?

— Да что вы, Николай Сергеевич, как можно…

— Что же мы стоим… Я так рад, что вы меня навестили. — Продолжая держать меня за руку, Николай Сергеевич громко кричит в сторону — Софья Игнатьевна, принесите нам чего-нибудь поесть? И попить, если можно.

Пожилая улыбчивая женщина, которая встречала нас у входа, тут же вплывает в комнату. Вкатывает столик на колесиках. Хм, колобок не так-то прост, какая вышколенная прислуга…

Мы садимся на высокие стулья с мягкой спинкой, и я чувствую себя Машенькой из сказки, которая заняла чужое кресло. Сейчас придет главный медведь и начнет спрашивать: «кто сидел на моем стуле».

— Утомились с дороги? — Николай Сергеевич разливает по бокалам красное вино, пока Софья Игнатьевна расставляет тарелки и раскладывает столовые приборы. — Серьезные разговоры на пустой желудок не ведутся.

— А почему вы решили, что разговор серьезный? — Игорь прищурившись наблюдает за процессом сервировки. Расслаблен, будто я не видела его несколько минут назад в состоянии льва перед прыжком. А вот мне неуютно. Чувствую себя здесь чужой и неприкаянной.

— Иначе зачем бы ты приехал сюда? Явно не для того, чтобы беседовать о погоде. Игорь, ты меня знаешь, я юлить не люблю. И, сказать по правде, не знал, чего ждать. Ты можешь быть опасен…

— С чего это вдруг? Вероника, тебе вина? — я вздрагиваю от неожиданности и поворачиваюсь в его сторону. Брови сведены, он явно сдерживается, чтобы не наговорить лишнего. Специально отвлекается на меня, чтобы не вспылить.

— На… Наверное. Да, немного.

Я в ожидании смотрю на Николая Сергеевича. Почему он боялся нашего приезда?

Разумовский поднимает бокал:

— Твое здоровье, Игорь! Мы плохо расстались, и я долгие годы сожалел о том, что нам не удалось поговорить. Ты слишком быстро уехал, и я не знал, что произошло. Увидев тебя с этой скромной красавицей, мои сомнения развеялись…

Игорь с видом победителя смотрит на меня. Если бы это было возможно, он закричал бы в полный голос: «Я же говорил!»

29. Презумпция невиновности

— Твое здоровье, Игорь! Мы плохо расстались, и я долгие годы сожалел о том, что нам не удалось поговорить. Ты слишком быстро уехал, и я не знал, что произошло. Увидев тебя с этой скромной красавицей, мои сомнения развеялись…

Игорь с видом победителя смотрит на меня. Если бы это было возможно, он закричал бы в полный голос: «Я же говорил!»

— …Я твердо понял: ты решил подставить не только меня, но и ее.

Разумовский так и стоит с бокалом в руке, смотрит на ошарашенного Игоря с презрительной усмешкой. Ждет, что ответит ему бывший друг и коллега. Я недоуменно перевожу взгляд с одного на другого, что происходит? Все должно быть совсем по-другому!

Игорь молча вытирает губы салфеткой. Затем, с грохотом отодвинув стул, встает. Он собран и уравновешен, но я сижу рядом и вижу, как потемнели от гнева его глаза. С огромным трудом сдерживается, чтобы не нагрубить. А уж грубить он умеет! Ох, не зря он ездил на прежнее место работы, как чувствовал, что нужно отпустить ситуацию, чтобы разрешить дело миром. Или не чувствовал, а знал, что случиться конфликт?

— Николай Сергеевич, — глухо начинает Игорь, — все, что я сейчас скажу, будет звучать, как оправдание. Перед собой я честен. А верите ли вы мне или нет, это ваше дело.

Разумовский со злостью брякает бокал обратно на стол, опирается на стол двумя руками и опускает голову, пряча взгляд. Я вижу, как Разумовского слегка потрясывает от ярости, он не может сдержать эмоции.

— Много лет назад ты предал меня, и я согласился на эту встречу, чтобы посмотреть тебе в глаза. Ты являешься в мой дом со своей женой, чтобы показать серьезность и миролюбие. Это похвально, но я жду извинений. Из уважения к этой девушке, не буду сейчас сыпать оскорблениями, я только хочу спросить у нее, в курсе ли она, с кем связалась?

— При чем здесь Вероника? — тихо хрипит Игорь.

— Почему же, очень даже причем. И я с удовольствием отвечу, Николай Сергеевич! — неожиданно для самой себя, я тоже отодвигаю стул и встаю. Теперь мы все втроем нависаем над столом, а взгляды обоих мужчин направлены на меня. — Я в курсе с кем связалась! С честным и порядочным человеком, которого глубоко уважаю. Первое место, куда он привез меня — это был ваш НИИ…

— Вероника, не надо! — встревает Игорь, привлекая к себе внимание.

— Почему же, — хмурится Николай Сергеевич, — пусть говорит.

По тени, мелькнувшей в его глазах, вижу, что он в смятении. Усадил за стол, чтобы красиво и пафосно унизить человека, которого считает своим врагом. Только устраивать шоу в собственном доме большого ума не надо. Чтобы разобраться в ситуации и признать свою неправоту, нужна смелость. Надеюсь, она у него есть. Я продолжаю свою сбивчивую защитную речь. Мне так хочется, чтобы Разумовский понял, что я говорю искренне.

— Игорь благодарен вам и верен всей душой, а вы позволяете себе бросаться обвинениями. Вы даже не выслушали его! Он же сбежал, чтобы не чувствовать вашего презрения. Он… Он считал вас честным и порядочным, нашел в себе силы, чтобы прийти к вам. А вы… — Не выдержав эмоций, осушаю бокал до дна и, не обращая внимания на удивленный взгляд Игоря, продолжаю.

— Из уважения к вашему возрасту не буду сыпать оскорблениями, но хочу спросить, что, если вы ошибаетесь? — зеркалю его вопрос. — Впрочем, можете не отвечать. Я думаю, нам пора! Не хочу оставаться в доме, где нелепо обвиняют моего мужа. Спасибо, утка была очень вкусная.

Выхожу из-за стола и дерзко цокаю по мраморному полу к выходу. Оборачиваюсь. Мужчины так и стоят, застыв, и молча смотрят на меня.

— Подожди, Вероника, — рявкает Разумовский. — Присядь.

Я смотрю на Игоря, он едва заметно мне кивает.

Нехотя возвращаюсь за стол и сажусь. Николай Сергеевич грузно опускается на свое место. После недавней эмоциональной вспышки он бледен, видимо ему тоже нелегко далась эта встреча. Куда делся прежний веселый колобок? Передо мной сейчас пожилой и больной человек.

— Хорошо, — тихо кивает Разумовский. — Презумпция невиновности распространяется даже на отпетых негодяев. Я знал, что ты придешь рано или поздно. Ждал искренних извинений…

Игорь в изумлении изгибает бровь, ему не за что извиняться, я-то знаю! Догадываюсь, что ему сейчас нелегко, и тихонько сжимаю его руку под столом, чтобы физически почувствовал мою поддержку. Он пожимает мою руку в ответ.