Он мой кошмар

Ирина дует губы, а потом начинает хохотать как припадочная.

— Лесь, ну когда папа платит… Че ты? Так, мне нужно поздороваться с Оксаной Николаевной, какая она сегодня элегантная.

Ирина с улыбкой на лице смотрит на мать Андрея и, щелкнув Леську по носу, спешит к Панкратовой.

— Как была дурой, — бурчит Бережная. На губах Андрея от ее слов появляется усмешка.

— Могу объяснить, — он говорит это тихо, так, чтобы слышала только я.

— Не нужно. Я все и так поняла.

— Мы давно расстались.

— И это тоже поняла. Не заморачивайся.

Телефон, что я весь вечер сжимаю в ладонях, оживает. Извиняюсь и выхожу в соседнее помещение. Музыки тут почти не слышно, но взволнованный мамин голос разобрать все равно слишком сложно.

— Не тараторь, пожалуйста, мам, ну что случилось?

— Катюша упала, сломала ключицу. Мы в больнице, у меня чуть сердце не остановилось.

— Не паникуй. Все же нормально? Ну, то есть все в рамках обычного перелома?

— Врач сказал, что да, но срастаться будет долго… Ты прости, что я вот так тебя отвлекаю. Просто так перепугалась, а ты знаешь — твой голос меня успокаивает получше валерьянки.

— Мама, — смеюсь, — главное — не накручивай себя.

— Это да. Как праздник?

— О, это заслуживает отдельного разговора.

— Тебя там не обижают?

Мама такая мама.

— Нет, все прекрасно. Здесь очень здорово и красиво.

— Ну ладно, не буду больше отвлекать. Веселись.

— Спасибо.

Когда я возвращаюсь в гостиную, ни Леськи, ни Андрея не вижу. Осматриваюсь, выбираю в контактах номер Панкратова, но нажать на «вызов» не успеваю.

Фигура Оксаны Николаевны замирает прямо передо мной.

— Скучаешь?

— Нет, все в порядке. Просто Андрей…

— Ой, они с Виталиком наверх пошли. Может быть, устроить тебе экскурсию по дому?

Что на это ответить, я не знаю. С одной стороны, мне все же нужно хоть немного наладить контакт с мамой Андрея, с другой, я не верю, что она со мной искренна.

— Не откажусь, — миролюбиво улыбаюсь и следую за ней наверх по все той же подсвеченной синим лестнице.

Мы выходим на огромный балкон-террасу, к моему удивлению, он застеклен и используется как оранжерея.

— Очень люблю цветы, — поясняет Панкратова. — Сначала у меня была отдельная стеклянная теплица, но я терпеть не могу выбираться из дома в дождливые дни, что дизайнер предложила перенести все мои богатства сюда. Как был против Володя.

На словах о мэре перед глазами сразу же встает картинка с его любовницей.

— Якобы мы портим фасад дома. Но кто его спрашивал?

Оксана Николаевна снова смеется, расстегивая пуговицу на пиджаке. В отличие от других дам, что присутствуют на празднике, она единственная облачена в брючный костюм. Себя я в расчет не беру. Но остальные девушки и женщины здесь преимущественно в платьях.

— Очень красиво.

— Да, получилось замечательно.

Мать Андрея теребит обручальное кольцо на своем пальце и становится серьезнее.

— Есения, ты милая девушка, как выяснилось, даже порядочная. Но, дорогая моя, мы все взрослые люди, живущие в современном мире. Ты должна понимать, что у вас с Андреем нет будущего. И это не я, такая злая тетка, тебе говорю. Это очевидная реальность. Твоей красоты и обаяния, к сожалению, недостаточно, понимаешь?

Оксана Николаевна тянется ко внутреннему карману пиджака и вытаскивает оттуда конверт.

— Я знаю, что у вас в семье финансовые трудности. А ты можешь их решить. Все, что тебе нужно, это забыть о существовании моего сына, — она протягивает мне конверт, — думаю, здесь хватит на маленькую амнезию. Учись, живи дальше. Ты очень красивая, умная девочка. И я надеюсь, что мы поймем друг друга. Этот разговор должен остаться между нами.

Я даже в конверт не заглядываю, отшатываюсь от нее.

— Я… уберите деньги.

— Подумай хорошо. Ты сегодня видела Иру, они с Андреем сильно поссорились в Москве, но они были вместе, сколько я их помню. В саду, в школе, вместе уехали. У всех бывают разногласия. Я очень люблю своего сына, но он непостоянный человек. Он вернулся один, они повздорили, и это абсолютно нормально, когда мужчина его возраста пытается забыть любимую за счет чувств другой девушки. Ты удобна для него.

Она говорит и говорит. А я… я, кажется, не могу дышать. Мне настолько плохо, что выдавить из себя хоть слово просто невозможно.

— Простите, — роняю конверт на пол, — я пойду, — придерживаюсь за стенку и вылетаю с этого чертового балкона.

По пути встречаю Виталика и преграждаю ему дорогу. Во мне бушует столько эмоций, что хочется кричать. Слезы уже близко. Что бы ты сама ни думала, как бы ни верила в лучшее, после таких разговоров сложно остаться спокойной и хладнокровной.

— Где Андрей?

— Не знаю, я его не видел последние минут пятнадцать. Но он вроде собирался к себе, забрать что-то. А чего?

— Ничего. В комнату к себе?

— Ага.

Где комната Панкратова в этом замке, я помню. Случайно задев Бережного плечом, направляюсь туда.

Не чувствую, как иду. Мне кажется, расстояние от балкона до спальни я проплываю в каком-то мареве. В ушах шум крови. Сердце колотится как ненормальное, дыхание сбито. А в голове вата. Мне страшно. А что, если слова матери Андрея правда? Что, если он до сих пор любит Иру? Да, бесспорно, у него могли быть чувства ко мне, но что, если с возвращением своей бывшей он поймет, что ничего не забыл? Что по-прежнему любит ее…

Не хочу больше думать об этом. Не могу.

Останавливаюсь у двери, собираясь дернуть ручку на себя, не сразу соображая, что она и так приоткрыта.

В щелку вижу Андрея, хочу подать голос, но замираю в немом ступоре. Откуда-то сбоку выплывает Ирина. На ней рубашка Андрея. Босые ступни касаются пола. Она улыбается.

Панкратов, напротив, стоит с голым торсом, на нем расстегнутые брюки.

Я смотрю на них, а в голове четкая картинка. Отец Андрея со своей любовницей. Такой же, как я, с ярко-рыжей копной волос, только на десяток лет старше. А по другую сторону — мать Андрея, холодная блондинка, официальная жена. Вот такая же, как эта Ира…