Он (мой) Порок

Вика — лениво разгуливающая по дому со скучающим видом. Она попыталась заговорить со мной, но увидев мою отстранённость и нежелание общаться, сразу ретировалась. Игнат уволок её подальше, а потом они скрылись в столовой. Я слышала их перебранку, но войти не решилась.

Сильнее всех беспокоил Ян. Он ушёл на второй этаж, я пошла за ним, но быстро вернулась в холл, не желая участвовать во всём этом… Не желая смотреть на то, как он переворачивает комнату Виктора Ивановича, а потом приступает к кабинету.

Их время вышло!

Проходит намного больше десяти минут, и я, стиснув зубы, хватаюсь за телефон. Во мне бушует противоречие, как бы сильно я не пыталась от него избавиться. С одной стороны, я сделала всё, что обещала, и мне должно быть плевать на то, успели они или нет. Но с другой стороны, я не хочу, чтобы у Игната были проблемы. Однако мечтаю остановить этот хаос.

Игнат хоть и пытался выглядеть так, будто он тут ни при чём, я видела азарт в его взгляде, когда Ян мародёрствовал на втором этаже. Игнат поднимался туда со мной и со мной же вернулся в холл, отвешивая мерзкие шуточки в адрес нажитого богатства «старика» — так они называли Виктора Ивановича.

Конечно, для них он никто, а для меня…

Всё это быстро разжигает во мне пламя справедливости. Дрожащей рукой набираю номер полиции. В холле появляется Игнат и сразу понимает, что я делаю. Отнимает у меня телефон, сбрасывает вызов.

— Нет… Прошу тебя! — с мольбой заглядывает мне в глаза. — Тут моя сестра, я не хочу, чтобы у неё были проблемы.

— А мои проблемы тебя не интересуют? — бросаю обвинительно. — Всё! Хватит! Уходите!

— Лиз…

Он тянет ко мне руки, но я отшатываюсь. Протянув ладонь, взглядом требую свой телефон обратно, и, к моему удивлению, Игнат со вздохом вкладывает его в мою руку.

— Дай мне минуту, ладно? — вновь мольба в голосе и голубых глазах.

— Хорошо, минута, — вяло соглашаюсь, сжимая телефон в руке.

Он вновь скрывается в столовой, вероятно, чтобы выпроводить сестру. А я больше не желаю ждать! Поглядываю на лестницу. Ян всё ещё где-то там, и у меня заканчивается терпение.

Пока поднимаюсь на второй этаж, дозваниваюсь по номеру 112. Отчеканиваю то, что заучивала весь день: «Я вернулась с учёбы и обнаружила следы взлома… Нет, в доме больше никого нет… Нет, я никого не видела».

Всё! Теперь пусть уходят, чёрт возьми!

Диспетчер сообщает, что отправляет машину по указанному мной адресу, а я кладу трубку, сворачиваю налево и приближаюсь к кабинету Виктора Ивановича. Прежде чем зайти, осторожно заглядываю внутрь.

Картина, развернувшаяся перед глазами, не просто плачевная, она ужасающая. Сейф взломан и пуст. На полу валяются какие-то бумаги и книги. Мебель тоже валяется, будто Колесников вымещал на ней злость. А ещё на столе ровными стопками уложены деньги. Сумка Яна стоит рядом, но он не спешит набивать её купюрами. В его руках какой-то документ, и он бегает взглядом по строчкам. Потом, ухмыльнувшись, складывает бумагу в четыре раза и прячет под ветровкой.

— Будем считать, что ты ничего не видела, — обронив смешок, поворачивается, заставая меня врасплох.

Я вздрагиваю, но всё равно переступаю через порог. Смотрю на парня в недоумении, хочу спросить у него, что он спрятал, но неожиданно сзади появляется Ренат. Он хватает меня за плечо и резко разворачивает к себе.

— Ты позвонила в полицию? — рычит мне в лицо.

Вероятно, он слышал меня, когда я говорила по телефону.

— Да, — испуганно выдыхаю и начинаю пятиться. — Да, вызвала. Уходите!

— Ты нашёл, что искал? — басит Ренат, на этот раз обращаясь к Яну.

— Нет, не нашёл, — отчеканивает тот. — Похоже, я ошибся, и документов здесь нет, — изображает отчаяние.

Ренат меняется в лице. Его черты заостряются. Взгляд становится воинственным и каким-то безумным. Огрызнувшись, он уходит прочь. Я уверена, что первый, кому он расскажет, будет Игнат. И надеюсь, что у него не хватит ума требовать от меня объяснений. Пусть уходит, пока может.

Обернувшись, смотрю на ухмыляющегося Колесникова, сразу вспоминаю про припрятанный им документ, и до меня, наконец, доходит то, что он задумал.

— Ты не собираешься ни с кем из них делиться, ведь так?! — выпаливаю с презрением, приближаясь к парню. — Это вообще правда? Вся эта плаксивая история про землю, которую отняли у твоей семьи?

— Землю? Какую землю? — он изображает на лице удивление. — Это Сокол тебе наплёл? Ох, он умеет красиво сочинять, ты не знала?

Понимание больно царапает сердце. А потом приходит отрицание. Нет… Нет… Он не мог мне врать.

— Наивная мышка, — сладим голосом поддевает Ян и щёлкает пальцем мне по носу.

Я тут же отпрыгиваю в сторону. Во мне бушует смятение. Никому из них больше не хочу верить!

— Я скажу Игнату, что ты нашёл то, что искал! — тянусь к ветровке Яна, пытаюсь выдернуть спрятанный документ, но он отпихивает мои руки и отступает в сторону.

— Да пошла ты!

А я почти срываюсь с места, собираясь покинуть кабинет.

— Ты ничего не скажешь Игнату, — поцокав языком, заявляет Ян. — Ты же не хочешь, чтобы он узнал о твоем родстве с хозяином дома?

Замираю на месте.

— Что? — он поигрывает бровями. — Я всегда это знал, мышка! А Соколу не сказал, потому что он не стал бы возиться с богатой наследницей. Что он может тебе дать? Какую пыль может пустить в глаза, если у тебя и так всё есть?! Нет! Ему проще было влюбить в себя бедную сиротку-простушку!

Ян лениво складывает купюры в сумку и медленно застёгивает молнию.

— Ты можешь сказать ему, но он вряд ли оценит твою ложь, — говорит, развернувшись ко мне и закинув сумку на плечо.

— А твою? — с ненавистью бросаю ему в лицо. — Думаешь, он поверит тебе после того, как узнает, что ты спрятал документы?

— А я не стану их прятать! Тут же отдам Соколу, и у тебя не будет ни одного шанса заслужить его доверие!.. Ну так что? Твоё слово или моё?

Мне нечего ему сказать. Они дружат давно, и у меня нет ни единого шанса, что Игнат поверит именно мне. Демонстрирую Колесникову свой телефон:

— Сейчас здесь будет полиция! Убирайтесь! — давлюсь собственным ядом и беспомощностью.

— Отлично, — бросает он расслабленно, — мы закончили!

Я смотрю на поломанную мебель. На сумку с деньгами на его плече и на самодовольную улыбку на губах. И мне хочется преградить ему путь. Чтобы он попался с поличным! Чтобы получил по заслугам!