Он, Она и Париж

Как всегда, помогаю Ему собраться на работу, перед выходом повязываю галстук. Сегодня он выбрал ярко-красный, цветом похожий на кровь. Не люблю его даже больше, чем тот, с белыми брендовыми крапинками. Он слишком привлекает внимание к Нему, как яркая раскраска альфа-самца, призывающая: «Посмотри на меня, оцени, какой я классный!» Хотя, скорее всего, это меня опять кроет после наших утренних шуточек про любовников. Мне даже кажется, что от кровавого галстука слегка пахнет ментолом, характерным для женских сигарет. Всё, нафиг, реально пора развеяться, пока я не надумала себе очередной повод для слез и депрессии.

Он уходит, а я звоню на работу. Неожиданно отпроситься на неделю оказывается легко — Крис соглашается всё уладить в обмен на обещание привезти флакон духов из Парижа. Она, конечно, сучка, но в такие моменты я ее люблю как любят сторожевую собаку, которая за кусок колбасы делает вид, что тебя нет, когда ты украдкой перелезаешь через чужой забор.

Теперь нужно собраться в путь.

Как-то мы с Ним серьезно собирались слетать на Карибы, оттянуться как следует, забыть обо всем. Собраться получилось, а вот слетать — нет. Бизнес швырнул его в очередной водоворот, из которого он так и не смог выбраться в совместный отпуск. От тех сборов остались два вместительных дорожных чемодана, перед одним из которых я сейчас сижу, растерянно глядя в его пустое нутро словно кролик, которого вот-вот должен сожрать крокодил, распахнувший кровожадную пасть. Что взять с собой? Как я понимаю, просто необходимо сложить в чемодан содержимое всего шкафа, без которого я точно не выживу во Франции — вдруг чего понадобится, а у меня его нет?

Но потихоньку мысли приходят в порядок, я становлюсь спокойной и жесткой, мысленно отсекая от кучи шмоток те, без которых можно обойтись. Включаю драйвовую музыку, добавляющую решительности, и, покачивая бедрами в такт бешеному ритму, начинаю укладывать вещи в чемодан. Сейчас мне кажется, что я похожа на солдата, собирающегося на войну: камуфляж, экипировка, оружие, боевая раскраска. Всё только самое необходимое.

Итог: в чемодане оказываются три набора одежды. Для свадьбы: блуза, брюки, туфельки на низком ходу чтоб к вечеру ноги не отвалились. Для прогулок — пара футболок, шорты, джинсы, короткую курточку. Легкое коктейльное платье, на случай вечернего выхода. Еще в одном «прогулочном» комплекте поеду, так что кроссовки можно не класть. Плюс две красивых пижамы для сна. Далее кладу несколько комплектов нижнего белья — черного и белого, под любую одежду. На этом со шмотками всё, хватит. Иначе не удержусь, потом чемодан не застегну.

Едем дальше. После некоторых размышлений, всё необходимое для жизни раскладываю по разным косметичкам.

Одна — целевая, макияжная, с раскраской для лица и всякими кремами.

Вторая для волос — расчески, заколки, резинки, лак.

Из третьей делаю нечто вроде походной аптечки — пластыри, средства от головной боли, изжоги, расстройства желудка, внезапной простуды и тому подобных несчастий, которые по закону подлости непременно настигнут в самый неподходящий момент при непременном отсутствии нужного лекарства.

В четвертую складываю мыльно-бритвенные принадлежности с кучей лосьенов, бальзамов, кремов до и после процесса…

Ох, как же тяжело быть женщиной! Вон мой: схватил пару трусов да бритву, сунул всё это в сумку — и уже куда-то летит по работе. Говорит, мол, что надо или в отеле есть, или по дороге куплю. А я вот уже второй час описываю круги вокруг чемодана, что-то добавляя, что-то убирая, и понимаю, что процесс затягивает. И если не остановиться, то впору в какой-то момент сесть на пол, расплакаться и, наплевав на всё, решить, что гори оно всё синим пламенем, я никуда не еду.

— Стоп-стоп-стоп, — говорю сама себе, глядя в зеркало и показывая кулак отражению. — Я тебе дам «не поеду»! А ну быстро подобрала сопли, и вперед, к благородному дело лишения себя туристической девственности!

Посмотрев на яростно-решительное лицо той, в зеркале, понимаю — она не шутит. Значит, и правда придется собраться и закончить начатое.

Наконец застегиваю чемодан, и берусь за фотоаппарат, который повезу в ручной клади. Дополнительные карты памяти, два запасных аккумулятора, зарядки, шнуры…

Вроде всё.

Уффф…

Не прошло и трех часов, как я собралась. Начерно. Зная себя, я еще раз двадцать залезу в чемодан, чтобы что-то выкинуть оттуда, доложить, переложить…

Но сейчас я немного подустала, и спать хочу больше чем есть, а есть больше, чем никуда не ехать. Это нервное, которое в моем случае после перекуса должно притупиться. Кстати, я совсем забыла позавтракать, а у меня на голодный желудок паника всегда намного сильнее, чем на сытый. Проверено.

В холодильнике нахожу грустное напоминание о вчерашнем неудавшемся семейно-домашнем ужине, которому, увы, уже не состояться. Ладно, что не делается — к лучшему, всё равно нужно как-то убить время до вечера.

Стейки шкворчат на сковородке, источая немыслимый запах. Я мысленно злорадствую — вот чего Он лишился вчера, променяв действительно вкусный вечер на кислую, пресную, а местами и тошнотворную встречу в ресторане.

Открываю бутылку вина, наливаю себе полбокала. Надо же выпить за удачный полет. Поскольку чокаться больше не с кем, тихонько звякаю бокалом об бутылку. Кто-то когда-то говорил, что это называется «чокаться с тренером». Забавное сравнение. И двусмысленное, кстати. Некоторые люди и правда сходят с ума, спиваясь в одиночестве. Тоже выход, когда другого просто нет — или когда не умеешь пробивать его в сплошной стене чужого безразличия и непонимания.

Свой стейк съедаю, Его — заворачиваю в фольгу. Вернется с работы, будет чем поужинать. Кстати, надо напомнить, что меня нужно отвезти.

Звоню.

Он долго не берет трубку. Наконец отвечает:

— Привет, Зая, что случилось?

— Привет. Ты же сегодня отвезешь меня в аэропорт?

Секундная заминка.

— Знаешь, у меня через полчаса встреча с теми же персонажами, которая может затянуться. Вчерашние посиделки дали свои плоды, и партнеры хотят обсудить детали. Не обижайся пожалуйста, это очень важно. Я закажу тебе такси и сто процентов буду в аэропорту с цветами, когда ты прилетишь обратно.

Молчу. Он говорит что-то еще, но я не слушаю. Вернее, слушаю, но не слышу. Просто это незачем. Лишние слова, на которые положено отвечать «да, да, конечно, я всё понимаю». Или закатывать скандал. Говорить не хочется, скандалить — тем более. Просто как-то пусто внутри, как в бокале, что стоит на столе с рубиновой капелькой, оставшейся на донышке.

Наконец он выдыхается. И молчит. Ждет ответной реакции. Причем я слышу, как кто-то зовет его. Ну да, он на работе, зарабатывает деньги, а я тут лезу к нему со всякими глупостями.

— Конечно, милый. Без проблем. Люблю тебя. Такси я закажу сама, не беспокойся.

— У нас всё хорошо?

В его голосе слышны тревожные нотки.

— У нас всё отлично, — говорю я, и нажимаю кнопку отбоя. Когда говорить не о чем, это лучший вариант развития событий, причем для обоих.

Лучший антистресс — это душ. Залезаю под жесткие струи и начинаю переключать кран с холодной воды на горячую, вышибая из головы накопившееся. Человек — загадочное существо. Чтобы избавиться от психологических страданий, ему зачастую надо окунуться в страдания физические. Мое тело то колотится от холода, то дергается от кипятка, но я всё равно продолжаю эту пытку, которая сейчас мне просто необходима.