Он, Она и Париж

Вик.

Это ее девиз, который я не раз от нее слышала: «надо брать от жизни всё. Без раздумий и сомнений охотиться на предоставляемые ею шансы. Иначе их расхватают другие, и тебе ничего не останется». И это не просто слова. Вик и правда не любит зря тратить свое время на романтические переживания, знакомясь с мужчинами лишь с одной целью — вытрясти из них по максимуму. И как только понимает, что ручеек материального интереса иссякает, тут же бросает любовника, чтобы сменить его на более щедрого.

«Не любит зря тратить свое время…»

Эта мысль, мелькнувшая в моей голове, вдруг начинает разгораться, словно хвост кометы, приближающейся с ужасающей скоростью, грозящей разрушить всё, чем я жила до этого. Моя рука судорожно роется в сумочке, выхватывает телефон, вмиг ставшие ледяными пальцы листают ленту…

Вот оно!

Фото Вик, сидящей на капоте машины, с подписью «время потрачено не зря!» Селфи словно специально сделано сверху вниз, чтобы кадр захватил край автомобильного номера, словно ненавязчиво прилепившегося в нижнем углу кадра. Увеличиваю фото, уже зная, что увижу, но до крика, до звериного воя, рвущегося из меня надеясь, что я всё-таки ошиблась…

Я не ошиблась.

И почти услышала, как во мне с глухим звоном что-то оборвалось. Наверно так рвется серебряная струна под грузом липкого, неподъемного комка грязи, внезапно рухнувшего на нее…

Но, как известно, надежда умирает последней. Вдруг всё было по-другому, не так, как я подумала? Как «не так» — неважно, понятия не имею, вариантов у меня нет. Но пальцы уже сами делают то, что делать не нужно, бегая по экрану телефона, а я лишь наблюдаю за ними. Странное, ужасное ощущение, когда ты всей душой не хочешь получить результат, но все равно лихорадочно совершаешь действия для его получения.

В личную почту Вик летит сообщение — ее же фото с подписью: «Это машина моего мужа?» Дурацкий вопрос, если честно, и так всё понятно, но я просто не смогла придумать ничего более оригинального.

Ответ приходит тут же, словно Вик ждала моего вопроса, глядя на телефон, как голодная змея на мышь.

«Долго же до тебя доходило, подруга! С момента твоего лайка прошло минимум часа полтора, я думала ты быстрее догадаешься».

Чувствую во рту вкус крови из прокушенной губы. Но боли нет. Та боль, что рвет сейчас мое сердце, глушит все остальные ощущения. Не надо бы больше ничего писать, не надо!

Но я все равно пишу… Это похоже на лютый мазохизм, на изощренное самоистязание, но мне нужно знать всё о том, что произошло в мое отсутствие.

«И как долго это у вас?»

Текст плывет у меня перед глазами, но я всё еще могу разобрать ответ:

«Недолго, если не считать того, что он однажды совершенно невинно подвез меня до дому. Но с тех пор, как подвернулась та стриженая брюнетка со своим нытьем про фотографа, я и подумала — почему бы нет? Признай, он слишком хорош для тебя, вот я и решила исправить эту маленькую несправедливость. Как только ты улетела, я пошла в наступление. Он сопротивлялся недолго, буквально несколько минут. И это оказалось лучше, чем я ожидала. Гораздо лучше. В одной хорошей песне есть такие слова: „Каждая птица ищет своё небо, каждое небо ждет свои крылья“. Кажется, я нашла свое небо, которому не хватало именно моих крыльев».

Она явно торжествует сейчас. Подлая тварь, умело притворявшаяся подругой, которая всё это время вынашивала коварный план за моей спиной — и, чего уж скрывать, мастерски его реализовала, убедив меня уехать в Париж. Мне не обязательно в этот момент видеть или слышать Вик, я и так прекрасно представляю ее, вальяжно раскинувшуюся в удобном кресле, с красивым лицом, искаженным гримасой злорадства. Сейчас она уже не похожа на красивую львицу. В данный момент Вик со своим оскалом крупных зубов смахиает на гиену, которая украла чужое, и теперь с наслаждением переваривает добычу, пресытившись чувством собственного превосходства.

А в моей голове метрономом стучат слова Брюнета, который оказался прав. Но неужто на все сто процентов? Неужели он настолько глубоко знает жизнь, насколько не знаю ее я?

И, не в силах удержаться, я набиваю новое сообщение:

«У вас было в машине на заднем сиденье?»

Дурацкий вопрос, совершенно дурацкий. Ненужный, как и вся эта переписка. Но мне зачем-то нужно знать, насколько был прав Брюнет! Зачем, зачем, зачем оно мне??? Но я все равно отправляю написанное.

И получаю новую порцию унижения.

«И в машине, и возле машины, и на подоконнике в подъезде, и даже у вас дома, на вашей огромной супружеской кровати. Кстати, часы он подарил потрясающие, той же фирмы, что и он сам носит. По-моему, зря ты отказалась, когда он предлагал купить тебе этот прекрасный подарок».

Вик не откажешь в умении вбивать гвозди в крышку гроба. Последний был расчетливо точен. С моих губ срывается тихое: «Дрянь!», на экран телефона падает крошечная капелька крови из прокушенной губы. Стираю ее движением пальца вместе со своей единственной подругой, которая отправляется в черный список.

А дальше… Дальше я совершаю еще один ненужный поступок — отправляю то фото Вик Ему. Без подписи. Просто фото — и всё.

На этот раз свой телефон Он услышал сразу. И ответил почти мгновенно. Надо же, какой прогресс! Отвлекся от работы, милый, чтобы найти минутку и очень быстро написать жене:

«Привет, Зая. Да, я подвозил сегодня твою подругу, ты не подумай ничего плохого».

Я и не думаю. Не о чем тут думать, всё ясно. Пусть Он теперь думает, если бурный секс с Вик не отшиб ему последние мозги. Поэтому просто переправляю ему нашу переписку с Вик.

Жду несколько секунд, пока сообщение дойдет, пока Он на том конце его получит, пока прочитает, пока осознает…

Мыслей нет, только очень больно в груди и горько во рту — то ли от крови, то ли от слез, которые набежали было на глаза, и вдруг исчезли куда-то, растворились во мне. Слезы — это облегчение, спасение от страданий. Но сейчас это не мой случай. В данный момент я просто одно большое горе. Глупый, наивный цветок, сломанный безжалостными руками и равнодушно выброшенный на помойку.

Наконец в окошке диалога появляется фраза: «собеседник печатает…». Она то загорается, то исчезает, словно Он пишет развёрнутую объяснительную, которая должна оправдать его в моих глазах. Неужто Он и вправду думает, что слова могут что-то исправить?

Но вместо большого текста на экране появляется лишь одно слово:

«Прости».

И тут же следом:

«Разреши мне поговорить с тобой. Я идиот, я страшно ошибся, и хочу все исправить».

Нет, милый. Ты не идиот. Ты всё сделал правильно. Каждое небо ждет свои крылья, но мои крылья оказались не теми, которых ты ждал. А твоё небо слишком высоко для меня, поэтому сейчас я падаю, падаю, падаю вниз, так, не достигнув твоей запредельной высоты.