Он, она и три кота
Шрифт:
Да, он произнес верный глагол. Этот непечатный глагол описывал и нынешнее состояние Супрядкина — он то самое слово… Ёкарный бабай!
— Слушай, Леша, может тебе домой поехать, а? Тебя реально несет. Пожалей дочь. У нее, можно сказать, личная жизнь решается. Быть или не быть этому Сереженьки… Вопрос жизни и смерти. А ты свою жизнь, как только что отлично выразился, прое…
И я тоже выразилась. И загорелась невыносимым желанием дать Супрядкину дверью между лопаток, чтобы валил отсюда. Устроил все это ради сына. И снова я — бери на довоспитание. Спасибо. Я старшую, оказывается,
— Не пойду! — он занес кулак, но к счастью (своему) не шарахнул им по столу. — Я помню, что у меня двое детей. Это ты все время забываешь. Меня интересует судьба Оливки куда больше, чем тебя — судьба Богдана.
— Может, тебе тогда выпить налить? Или бисер дать поперебирать? У меня как раз новая партия для бабульков пришла. Говорят, нервы успокаивает… Налить тебе?! — повысила я голос уже до крика.
— Нет, я за рулем! — перекричал меня Супрядкин.
— А ты не с ночевкой? Странно…
— Хватит издеваться! Ну ведь должно же в тебе хоть что-то шевельнуться. Ты знаешь, что такое эмпатия или нет? Это не только в английском такое слово есть, но и в русском…
— Леша, ты достал! Ты реально достал… Я тебя сейчас выставлю вон. Или ментов вызову — у меня посторонний мужик в доме и он поляны не сечет…
— Вызывай! Пока до поножовщины не дошло…
— Так не приедут без жмурика… Ой…
Это был звонок в дверь.
— А что так рано? Еще полчаса. Это даже не пунктуальность… Леша, открой.
Он схватился за галстук, узел которого успел ослабить.
— Нет, сама… Обо мне ж не предупредили.
— Трус! — бросила я и вышла в прихожую, краем глаза проверив себя в зеркале.
Семейная ссора пошла на пользу. Глазки так и горят. Я надела приветливую улыбку. Что сказать? Здравствуйте, я — мать вашей потенциальной девушки. Бред, полный…
Я открыла дверь. Даже не спросив, кто там. А зачем, я же знала, кого жду.
— Не ждала?
О, да… Тебя, дружок, я никак не ждала…
— Ты должен уйти, — прохрипела я шепотом, вытаскивая пропавший голос из пяток, куда он прыгнул вместе с сердцем. — У нас семейный ужин. Ты мне так одну встречу уже сорвал…
Ответить Савка ничего не успел, как и подарить букет.
Куда мне второй, куда… Еще и одинаковые приволокли — розовые, ну не покупали вы мне никогда розовые, я не Светка Соколова и мне не тридцать лет! И у меня не день рождения! Или в цветочном ларьке напротив дома распродажа розовых роз на все случаи жизни?
— Здравствуйте!
Лешка вырос у меня за спиной. Когда успел: я же быстрее скороговорки все выдала. Вон, Савка даже сообразить не успел ничего… Секунда замешательства. Не больше. Вторая — и я держу в руках букет. Сейчас скажу, что это курьер. Ну, от кого-нибудь из наших партнеров по благотворительности. Как же я сразу не догадалась-то!
Глава 9.1 “Здравствуйте!”
— Здравствуйте…
Блин, я не успела открыть рот. Савка, миленький, ну догадайся сам, кто перед тобой и заодно про курьера. Нет, курьи мозги у молодого петушка, не сможет…
— Леша, — начала я…
Но Савка перебил:
—
Сергей, — выдал чужое имя и протянул руку. — Я, наверное, время перепутал. Оливии еще нет, как я понял?Я отступила, к стене… Мне требовалась опора. Дерево, цемент, но не грудь Супрядкина. И я отшатнулась от него. Пазл сошелся — Питер не маленький город. Питер гадкий город, он подыгрывает грязным играм циничных мальчиков…
Сволочь! Я еле удержала возглас в груди. Еле. И закашлялась. Сделала вид, что это из-за роз. Вдохнула запретный аромат. Извинилась. Ушла в кухню, чтобы разобраться с букетом, который хотелось выкинуть в окно. Оставила героев-любовников наедине в четырех стенах прихожей. Передней — как сказали бы раньше.
Нет, у меня все заднее: задница в жизни и… Я же, я же без задней мысли делилась переживаниями про Оливку, а он так цинично с ней поиграл… Зачем я сказала ему про маскарад, зачем… Да потому что не знала, что он… то самое слово. Мне он казался просто чудаком… Которого я пожалела и пригрела, когда ему дала под зад девушка. Так за дело дала, небось, за дело… Выбрала в мужья нормального! А я… кого нашла себе в любовники? И нужен он был мне в сорок лет, как кобыле зонтик… Черт, рыбе… Но мозги уже набекрень, как и пальцы.
«Убирайся из моего дома и из жизни моей дочери!» — набрала я кривыми пальцами, а он, наверное, в то же время притворялся перед Лешкой, что пишет его дочке, а не жене: «Я пришел заранее, чтобы все объяснить». Послал, наверное, одновременно со мной, потому что вторым сообщением тут же дослал: «Я уже сказал тебе, что никуда не уйду».
— Я босиком, не беспокойтесь, — продолжил он общением с отцом подсадной утки.
Утки? Овцы! Попалась на крючок без наживки. Ну что за дура! Двадцать три года, черт возьми! Не шестнадцать!
В кране ванной комнаты потекла вода. Леша появился в гостиной. Бледный. Но не бледнее моего. Своим появлением он спас мой телефон: хотелось его разбить. Или отколошматить им тварь, у которой нет ничего святого. Только бы он не спал с Оливкой — я же собственноручно его придушу! Пусть даже сяду за предумышленное. Всяко лучше, чем с ним за один стол.
Но Савка сел. Бочком. Точно в первый раз. Нет, котов не проведешь. Люций, предатель, тут же запрыгнул долгожданному гостю на колени. Да еще в благодарность за исцеление от ожидания чуда воссоединения с бывшей семьей, которое сделал мешок от его новогоднего подарка, заурчал. Может, налить козлу в стакан подаренных духов, чтобы от него дерьмом за версту не разило?!
— Коты в этом доме лакмусовая бумажка, — попытался сострить Лешка, не понимая, как он сейчас действительно смешон. — Приняли сразу. Вот Оливка удивится…
О да… Только какими словами я скажу ей правду про этого ЭмЧе? Если б только можно было испепелить гавнюка взглядом, смести на совок и выкинуть в окно — даже выносить к мусоропроводу не хочу. Не выношу его, не выношу! Как можно быть таким говном?!
Они о чем-то говорили, но я не слышала. Мне даже голос его был противен… Меня била дрожь, как при простуде, от одной только мысли, что сейчас моя дочь сядет с ним рядом и даже, возможно, поцелует его. Только бы она не спала с ним, только бы не спала…