Они мечтали (Сборник рассказов)
Шрифт:
Оба молча выпили не чокнувшись. Владимир Семёнович протянул Максиму сигару. Тот не стал отказываться. Тишина продлилась до последней капли второй бутылки коньяка…
– Макс, что ты слыхал про "Филадельфийский эксперимент"? – якобы невзначай поинтересовался Семёныч.
– Много чего слыхал… – от употреблённого спиртного язык так и чесался что-то рассказать.
– Например?
– Например? Ну, что в 43-м году американцы проводили эксперименты по "дегауссизации" эсминца "Элдридж", с целью сделать его менее заметным для радаров противника и "невидимым"
– И что?
– Что? Кто же не знает: эсминец дважды исчезал. Второй раз – так вообще побывал в районе Норфолка, в нескольких сотнях километров от Филадельфийской верфи, близ которой и проводился эксперимент…
– И ты действительно веришь в эту ахинею дикого бобра в брачный период?
– А почему бы не поверить? Управление научных исследований ВМС США до сих пор замалчивает правду, хотя больше шестидесяти лет прошло. А весь состав двух экипажей – прямые свидетели, способные развеять лишние догадки, или с ума посходили или во время второго эксперимента погибли. Кто врос в металл корабля, кто обуглился, а кого вообще – как жидким азотом заморозило. Страх…
– Может, этому ещё и научное объяснение существует?
– Как же без этого? Хотя только гипотеза… Вообще говорят, что в этом всём Альберт Эйнштейн замешан…
– Как? Сам Эйнштейн?! – наигранно удивился Семёныч.
– Да, есть предположение, что он свою "Единую теорию поля" проверял…
– Интересно, интересно-то как! И что тебе известно об этой теории?
– К сожалению, ничего…
– Почему это?
– Эйнштейн уничтожил все свои записи и разработки.
– Неужели?
– Ну да, насколько мне известно…
– Тебе известно неправильно… Не надо недооценивать возможностей Советской Разведки…
– Как?! – лицо Максима застыло в напряжении. Он был похож на губку, готовую с бесконечной жадностью впитывать в себя всю возможную информацию.
– А вот так! Несколько миллионов дряблых капиталистических бумажек и дело в шляпе, хе-хе. Наши вербовать ох как умели… А считался одним из лучших друзей Эйнштейна…
– Но вы то откуда знаете?
– Витёк, ты забываешь, кем я проработал тридцать семь лет…
– А разве ваше ведомство пересекалось с разведкой?
– Не только пересекалось, но и корректировалось!
Глаза Максима сверкнули словно алмазы на солнце:
– Значит, вы каким-то образом причастны?
– Нет, я только знаю о попытке повторить нашими учёными "Филадельфийский эксперимент"…
– И он удался! – закричал Максим. – Нос корабля, несколько дней назад откопанный возле Центрального рынка!
– Не кричи ты так! – осадил его полковник.
– Но где тогда остальная часть судна? – полушёпотом спросил Максим.
– Затонула где-то в Южном Буге. Эсминцем "Дружба" называлась, если не ошибаюсь. В середине семидесятых это было. Столько времени прошло…
– Но как такое можно было скрыть от общественности? Почему я об этом ничего не знаю?!
– Ты Чернобыль вспомни. Если не жалобы соседних стран – никто б и малейшего представления не имел о случившейся катастрофе! А ты про эсминец там какой-то…
– Конспираторы, блин…
– Да уж… Когда что-то серьёзное –
так всегда упрячут, а только что-то незначительное – все знают! Один шабаш ведьм чего только стоит…– Между океанической и континентальной областями выделяется переходная или шельфовая область биосферы, а в ней следующие отделы: земноводный – литеральная зона у берега; мелководье – акватория океана с глубиной до 200 метров; ледовая зона – многолетний прирост льда в Арктике и Антарктике; переменного режима – акватории морей, систематически покрывающихся льдом.
Исходя из рассмотренных отделов природных комплексов, мы выделяем ещё одно свойство биосферы – её неоднородность или мозаичность.
– Максим Васильевич, какое свойство биосферы, повторите, пожалуйста, – Света всегда пыталась законспектировать лекцию целиком. Учитывая быструю, рубленую манеру изложения информации Максима, это было не всегда просто.
– Неоднородность или мозаичность, что по сути – слова синонимы…
– Что по сути – сло… – ой, это не надо было писать?
Стёкла аудитории сотряслись громким хохотом. Из всех студентов не смеялись только пристыженная Света и Ксан Жон, в непонимании вертевший головой, конфузясь в мелкозубой улыбке.
– Эх, Светка, – вдоволь насмеявшись, обратился Максим, – всё тебе надо до последней буковки записать. Главное ведь суть уловить!
– Суть-то как уловишь, когда всего не изучишь? – защищалась повеселевшая Света.
– Эх-х! – махнул на неё рукой преподаватель. – Как знаешь. Лучше бы пример с Ксан Жона брала.
Услыхав своё имя, студент выпрямил спину и радушно улыбнулся. Максим продолжил:
– Языка нашего не знает. Сидит себе на всех парах, в ус свой тоненький даже не дует. На все случаи непредвиденные – тетрадка одна, тоненькая, в косую линеечку. Не жизнь, а шёлковая пижама. И тепло, и не колется! Все ему за старательное посещение оценки и зачёты ставят! Тянется к наукам, ни черта не понимая. А когда лабораторка какая – так всё правильно подкрутит, установит, аж удивляешься!
– Вьяньг-бъё-донь! – как можно радушней улыбнулся китаец.
– Да, и слова эти всё время повторяет, когда меня вне занятий встретит. Почтение высказывает, наверное… Золотой студент! – Максим подошёл к любимцу и похлопал по плечу.
– Вьяньг-бъё-донь! – ещё радушней проговорил Ксан.
– Максим Васильевич, – обратился длиннолицый Сергей, сидевший рядом с китайцем, – а что вы думаете про находку во время строительных работ у Центрального рынка? – такие вопросы были вполне закономерным явлением на парах Максима.
– Серёжа, тема очень интересная, и мне действительно есть что сказать по этому поводу, но как же Биогеохимия? Мне за сегодня ещё нужно успеть про организованность биосферы изложить…
– Да ну её, эту организованность! – выпалил Сергей, что тоже было не редкостью на парах Максима.
– Ну её! – как один подхватили студенты.
– И так сегодня очень много написали, отдохнуть надо, – запротестовала Света.
– Эх! Разве можно с вами спорить?
– Расскажите, расскажите, пожалуйста, – просили студенты.