Онлайн Ведьма

Хохмина я приметила сразу же, как и он меня. Никита стоял у клумб, где обычно курили, в компании, собственно, курящих членов нашего коллектива. Разве что, в отличие от них, сам он не курил и стоял на ветру, чтобы дым не летел в его сторону.

Я припарковалась и пошла к коллегам, так как Никита меня подозвал жестом, как подзывают послушную собачку. Если бы ещё и посвистел, я бы его точно треснула. Вот только он выдал другое:

— А вот и моя мамочка приехала. Теперь я не беспризорный!

— И с чего это ты себя считал беспризорным? — спросила я, гадая, придётся ли мне подпрыгнуть, чтобы дать ему подзатыльник. Я-то девушка не низкая, но Никита явно выше.

— Потому что меня папа бросил на произвол судьбы! — как-то легко ответил он, а остальные заулыбались. Надо заметить, что курящая тусовочка собралась знатная: тут тебе и стажёрка Нина, задумчиво мусолящая тонкие сигареты, и Алёшенька-сынок — уже усталый и грустный; бухгалтерша Наталья Васильевна в мужском пиджаке; ребята из массовки, которых я по именам знала, но могла и перепутать. – Пришёл, значит, такой важный, бумажки какие-то взял и ушёл. Я ему: «Папа, как дела?», а он мне: «У мамы спросишь!» Вот я и спрашиваю: мам, как дела?

Никита максимально в красках отыграл весь этот странный диалог, так что все ударились в смех. Я вполне могла бы ответить в рифму, но решила на всякий случай уточнить:

— А папа у нас кто?

Никита схватил меня за плечи и легонько потряс:

— Мама, как же ты папочку забыла? У тебя что, амнезия? — с убедительными детскими интонациями спросил он.

— Это насколько же должна быть сильная амнезия, чтобы Психчинского забыть? — спросил кто-то из массовки, и я честно постаралась вспомнить его имя.

Хохмин, продолжая держать меня за плечи, притянул к себе, как бы обнимая. И это было всё равно что обниматься с братом. Нет, честно, Никита был хороший, но совершенно не мой типаж. Так что я спокойно стояла на своём месте, выслушивая его шуточки про семью и не чувствуя никакого дискомфорта. Однако изредка ловила на себе странные взгляды Нины, самую малость осуждающие.

И я, наверное, мучилась бы. вопросом, что с ней не так, если бы Нина не увязалась за мной, когда я, распрощавшись с компанией, пошла к себе. Она буквально шла за мной по пятам и пыхтела, как паровоз. Что как бы удивительно, потому что я в своих кедиках шла очень быстро — я вообще ходила быстрее большинства людей, уж не знаю, с чем это связано, но есть у меня такая особенность. Дар объяснял это тем, что я пытаюсь бежать вперёд паровоза.

Ну так вот, Нина умудрялась идти, не отставая от меня ни на шаг, в босоножках с тонкими ремешками и на огромных шпильках. У меня были подобные на выпускном – красивые, заразы, но совершенно не удобные. И пока ребята из нашего класса напивались в спортзале, потому что столовая в школе была небольшая, я в компании некоторых одноклассниц, стоя босиком в траве на школьном стадионе, устраивала акт возмездия. В бальных платьях и с кровавым месивом вместо ног мы сжигали чёртовы туфли, а они ещё и гореть не хотели, к тому же воняя так, что вся школа сбежалась посмотреть на происходящее.

Так как я, будучи золотой медалисткой, была у директора на хорошем счету, меня как-то миновало публичное отчитывание в ночь выпускного. Хотя идея была моя. Правда, судя по этой истории, в пиромании я всё-таки была замечена – возможно, отсюда растут ноги Даровского высказывания. Но не факт.

Итак, возвращаясь к Нине. Заметив её туфли — красивые пыточные устройства, — я вспомнила о своих и улыбнулась. А Нина, уж не знаю каким образом интерпретировав мою улыбку, выдала:

— Александра Петровна, я понимаю, что вы не в курсе, но так нельзя.

— Нельзя что? — спросила я, так как мой мозг всё ещё предавался воспоминаниям и не сразу понял, о чем вообще говорит девушка.

— Никита Игоревич, — Нина сделала глубокий вдох, словно собираясь с мыслями. — Он занят.

Я немного удивилась тому, что о Таше и Никите ходили слухи, но, даже не думая смеяться, ответила:

— Я знаю.

— Знаете?
– поражённо воскликнула Нина, прижимая к груди маленькую голубую сумку. — Тогда почему?..

Я тяжело вздохнула и привалилась к стене коридора. Нина стояла напротив меня, и, несмотря на то что коридор был безлюдным, я не чувствовала себя в опасности. Хотя обычно я думала, что такие женские разговоры происходят в туалете за закрытыми дверями, когда неугодную ещё и головой в унитаз пихают. По крайней мере, так в моей голове такую сцену обрисовала одна из прочитанных книг. Или же это была совокупность образов? Не суть важно… Но я действительно не ожидала, что в мой адрес может прилететь такое. Поэтому не сразу нашлась с ответом для Нины.

А она смотрела на меня своими круглыми, как у оленёнка, глазами так, словно разочаровалась во мне, как в личности. Словно я отнимаю конфеты у детей. Словно вдруг оказалась членом бандитской группировки, дерущейся в магазине за сахар с бабушками. Накидать сравнений можно, конечно, массу, но ни одно из них не опишет того, как почувствовала себя я в этот момент.

Я, человек, которому с детства вдалбливали: не трожь чужое. Вот только мамины слова относились к игрушкам, а мой мозг подвязал туда ещё и людей. И это касалось не только мужчин, но и девушек. Одно время я даже считала, что не имею права влезать в чужую дружбу. Странное чувство, когда ты стоишь на берегу и не заходишь в море не потому, что боишься утонуть, а потому что сам себе запрещаешь.

— Нина, — всё-таки нашла в себе силы я. — Ты не так поняла. Хохмин меня не интересует. Я не собираюсь ни у кого его отбивать. Он мне и даром не сдался, понимаешь?

Нина неуверенно кивнула.

— То, что мы общаемся, ещё не значит, что у меня есть на него планы…

— Саша, как так-то? — раздался полный слёз мужской голос, и я подавилась словами. — Ты разбиваешь мне сердце.

Нина аж подпрыгнула на месте и обернулась, прижимая к груди свою сумочку, как средство защиты, не иначе. А Хохмин выглядывал из-за угла и улыбался, так что его явно сделанные зубы сверками.

И да, со слезами я, конечно, перегнула. Но у Никиты явно были отличные актёрские способности. Как у Димы, а то и лучше. Мне начинало казаться, что Психчинский выбирает друзей на курсах пародистов.

Заметив, что ни я, ни Нина смеяться как-то не хотим, он чуть-чуть посерьёзнел и, подойдя к нам, выдал:

— Девоньки, я вас подслушивал. И могу вас заверить: планов к измене у меня нет и не будет. Потому что у Таши шестой дан в карате. Это не женщина — это Халк. Она диван на пятый этаж одна затащила по лестнице. У нас дома только чугунные сковородки, потому что на других тоненькие блинчики получаются недостаточно вкусными. Ну, и потому что алюминиевой голову не пробьёшь. Так что вы это, не переживайте, она не только за меня постоять может, но и за пол района.

Образ, который Никита отрисовал для нас, сразу же разрядил обстановку. Или же её разрядила его глуповатая улыбка?

А Хохмин тем временем продолжал:

— И вообще, мама — это плохо что у тебя нет на меня планов. Твой главный план должен называться «Как пристроить Никиточку в хорошие ручки?».

— Ну ручки-то уже найдены… — мне стоило больших сил сдерживать смех.

— Но я-то в них ещё не пристроен, — пожал плечами Никита. Тем временем Яйцева переводила взгляд с меня на него, с каждым моментом всё больше убеждаясь, что между нами ничего нет и не будет.