Опасные Желания

— Мама, я уже дома, — оповестила она о себе.

— Ох! Здравствуй, Евочка! — выходя из кухни, сказала Ольга Геннадьевна. — Быстро ты добралась. Мы с Тамарой даже не успели печенье в духовку поставить.

— Доброе утро! — приветствовала Еву темноволосая женщина лет шестидесяти.

— Это Тамара, моя приятельница. Познакомься Ева. Да не стой же на пороге, проходи.

Ева поздоровалась с Тамарой, разулась и прошла в квартиру. Сначала она вымыла руки, затем переоделась в более удобную одежду и стала помогать маме накрывать на стол. Изобилие блюд её слегка удивило.

— Мам, не стоило так много готовить. Мы это не осилим, — пошутила дочь.

— Ну, так у нас будут гости. Надо, чтобы всем всего хватило.

— Гости?

Тихая трель звонка помешала их диалогу. Ольга Геннадьевна засуетившись сильнее прежнего пошла встречать прибывших гостей. «Одиннадцать утра. Не рановато ли?» — поразилась Ева, раскладывая столовые приборы. Она не смотрела на вошедшего в гостиную человека, потому что доставала из серванта дополнительный набор. Повернувшись к столу, Ева как-то опешила.

— Познакомься с сыном Тамары, — проворковала Ольга Геннадьевна. — Это Аркадий Литвинов. А это моя дочь Ева.

«Ох, мама, мама! Идею со сводничеством ты в покое так и не оставила».

Глава 31

Ева.

Жизнь порой складывается слишком непредсказуемо. Ева понимала порывы матери свести дочь с выгодным, по её мнению, молодым человеком, но сам факт данной самовольной затеи вызвал у неё лёгкое раздражение. Завтракать ей резко расхотелось. Ева ушла в кухню приготовить себе капучино. Дегустируя собственное творение она с задумчивым видом сидела за столом.

Разговор с неприкаянным, повзрослевшим Аркадием не клеился. В былые времена студенчества они практически не пересекались, хотя в лицо знали друг друга. Ева особо не напрягалась уделять гостю внимание. По сути, она не представляла возможным хоть малейшее дальнейшее общение с данным человеком, поэтому иногда поддерживала репликами обсуждаемые темы, исходя из правил приличия. На её спасение заиграла мелодия звонка, и Ева, извинившись, прошла в свою комнату, которая всегда поддерживалась Ольгой Геннадьевной в идеальном порядке.

— Привет! Ты опять куда-то пропала? — вопрошала Ирина подругу.

— Я у родителей, — располагаясь в кресле-качалке, ответила Ева. — Обещала маме провести с ней выходные.

— Ты там со скуки поди небось помираешь?

— Да нет. У нас весело, Ир. Мама устроила мне смотрины, — иронично поделилась с подругой Ева.

— И-и-и, кто он? — с интересом пропела Ирина.

— Литвинов. Учился на факультете журналистики. Помнишь его?

— Да уж. Как не помнить. Сомнительный вариант. Приехала бы лучше к нам, зря отказалась.

— Возможно в другой раз, Ира. У меня выдалась сложная неделя на работе и ещё предстоит такая же.

— А что у тебя с тем незнакомцем? Ты не отказалась от вашей затеи? — с осторожностью, спросила женщина.

— Всё по-прежнему.

— Ев, я переживаю за тебя. Может остановишься, пока не поздно? Боюсь, что, увязая, ты не сможешь отличить акт страсти от настоящей любви. А потом, когда он исчезнет из твоей жизни, твоё сердце будет разбито.

— Ира, конечно, со стороны многое кажется абсурдным, но я сама согласилась. Это был мой выбор.

— Как знаешь, — разочарованно примирилась Ирина. — Тогда до связи.

— Всего хорошего. Пока.

Холодная волна прокатилась в душе Евы. Ей нужна была маломальская поддержка, а не разочарованное участие подруги в диалоге. У неё зародились смутные сомнения и страх неопределённости снова пытался просунуться, как когда-то в прошлом.

«Не время для уныния. Пожалуй, пора проводить гостей», — спохватилась Ева, так как ненадолго отключилась от реальности.

Вернувшись в гостиную она застала Аркадия одного. Он ковырял ложечкой мусс, а рядом с блюдцем стояла чашка с нетронутым чаем. Ева присмотрелась внимательнее к журналисту. Он выглядел крайне усталым, безразличным и она безошибочно уловила отголосок брезгливости в выражении его лица. Наверное, в определённое время в жизни наступает пора, когда, пресытившись многим дозволенным, мужчина становится равнодушным ко всему, что его окружает.

— А где мама и Тамара?

— Они на кухне, — ответил Аркадий, едва посмотрев в сторону Евы.

«Партизанский женский отряд. Неужели мама правда думает, что мне необходимо наедине пообщаться с Литвиновым?» — усмехнулась Ева, а затем услышала тихий вжих. Телефон стоял на беззвучном.

12.45

«Как проходят выходные?»

Ева, читая сообщение от Бэккера, обрадовалась возможности опять уединиться в комнате.

12.47

«Неплохо».

12.48

«Ты успела соскучиться?»

У Евы растеклось по телу приятное тепло, от его вопроса. Жаль, что спектр эмоций невозможно передать в сообщении. Скорее всего, догадливые разработчики современных приложений, исходя из подобных побуждений, снабдили их смайлами. Ева выбрала подходящий жёлтый кругляшок и, приписав: «Всё может быть», провела пальцем по голубой стрелке.

12.50

«Ева, ты определённо в настроении))»

Он, верно, тоже был в настроении, и, возможно, его тянуло к Еве намного больше, но Бэккер этого не говорил. Едва слышный стук в дверь, а затем в комнату к дочери заглянула Ольга Геннадьевна.

— Ева, всё в порядке? — обеспокоилась мама.

— Да, мама. Проходи. Давай поговорим.

Ольга Геннадьевна приблизилась к Еве, погладила её по спине. Так она делала, когда видела, что дочери необходима ласка. С годами мать и дочь постепенно отдалились друг от друга, хотя Ева раньше делилась своими переживаниями с родителями. Она стала скрытной после развода и Ольга Геннадьевна переживала много лет за неё, молча.

— Кто тебе звонил?

— Ирина. На эти выходные она звала меня к себе. Я не сказала ей, что поеду в Петербург.

— Как она?

— В вечном оптимизме. У неё насыщенная жизнь.

— Это хорошо, что Ирина осталась прежней. Ну, как тебе, Аркадий? — вдруг спросила мама, немного помолчав.

— Мам, — Ева сжала в руке телефон, так как снова послышался вжих. — Это всё не то. Ты сама ведь понимаешь. Я не хочу обманывать тебя или себя ложными надеждами.

— Но может ты хотя бы присмотришься к нему?