Опустошенные души

Его руки остались на моих ногах, раздвигая их еще шире, и я обвила руками его шею, страстно целуя.

Он полностью вошел в меня, и я резко вдохнула, когда его зубы сомкнулись на моей нижней губе прямо над все еще заживающим рубцом, который треснул от его грубости и окрасил нашу страсть кровью.

Его потребность была такой же отчаянной и настоятельной, как и моя собственная, и он, не теряя времени, овладел моим телом, в то время как я полностью отдалась ему, уступая дикой природе моего дикаря, пока он трахал меня, как язычник.

Я вскрикнула, и мои ногти прочертили линии на его спине, когда я притянула его ближе, мои бедра покачивались в такт его безудержному темпу, а моя киска плотно обхватила его член.

Его руки переместились вверх по моим ногам, подхватили платье и стянули его через голову. Он отбросил это в сторону, запустив руки в мои волосы и откинув мою голову назад, чтобы получить доступ к моему горлу, целуя и покусывая меня, одновременно трахая сильнее, глубже.

Он жадно входил в меня, требуя все большего от моего тела, и я прижималась к нему, такая же изголодавшаяся по этому, как и он. Мне это было нужно. Чувствовать себя вот так близко к нему, выплеснуть свою ярость из-за того, что произошло, и просто насладиться тем фактом, что он вернулся.

Мое сердце колотилось, дыхание становилось все быстрее и быстрее, а мои ногти оставляли борозды на его плоти, пока я подталкивала его, и его хватка на мне усилилась так, что все мое тело загорелось.

Я была его рабыней точно так же, как и он был моим рабом. И я растворилась в ощущении его кожи, как будто тонула в приливе.

Он не был нежным, и я не хотела, чтобы он был таким: мы были двумя дикими созданиями, которых объединяла ненасытная потребность быть друг с другом. Сейчас. Всегда. Вечно.

Я не могла насытиться им. Его кожа горела от соприкосновения с моей, а его рот блуждал по моему телу, заявляя права на мой рот, мое горло, мою грудь.

Он отстранился, глядя мне в глаза, и не потребность или желание, которые я там обнаружила, погубили меня, а любовь, вспыхнувшая в их золотой глубине.

Мое освобождение разлилось по мне, как расплавленная лава, и я прильнула к нему, кончая, чувствуя, как твердая спина изгибается под моими цепкими пальцами, когда я выкрикивала его имя.

— Моя, — прорычал он, и его пальцы снова сомкнулись на моем горле, а пьянящее ощущение его власти надо мной заставило удовольствие в моей плоти разгораться только ярче.

Он затягивал мой экстаз, вгоняя себя в меня все сильнее и быстрее, приближаясь к собственному рубежу, и его рот снова взял мой в заложники.

Он внезапно вышел из меня, у меня вырвался вздох, когда он перевернул меня, за чем последовал крик удовольствия, когда он снова вонзил в меня свой член, взяв меня сзади и прижав к грубой охапке сена под своим мощным телом.

Его пальцы до синяков сжимали мои бедра, а мое имя было достойной богини похвалой на его губах, пока он врезался в меня.

— Ты такая чертовски тугая, — простонал он. — И такая чертовски влажная.

Я могла только вскрикнуть в ответ, потому что мое тело было в таком напряжении, что не было ничего удивительного в том, что я снова кончила, а моя киска сжалась вокруг его члена так сильно, что призывала его последовать за мной в нирвану.

Затем я снова оказалась на спине, Магнар поднял меня так, что мое тело оказалось вплотную к его телу, когда он тоже переместился на тюк сена, освобождая место, чтобы он мог перенести свой вес на меня, перекинув мою ногу через его плечо.

— Посмотри на меня, дракайна хьярта, — прорычал он, снова погружая в меня свой член.

Я захныкала под ним, и мое тело было настолько опьянено наслаждением, что я больше не могла произносить слова, но я встретила огонь в его глазах, когда он вошел глубоко и снова овладел мной.

Его толчки были глубже, чем когда-либо, а темп был яростным, жестоким и совершенно наказывающим, как будто ему нужно было выжечь свое имя на каждом кусочке моей кожи, или, возможно, он хотел, чтобы мое имя было выжжено на нем вместо этого.

— Я люблю тебя, — выдохнула я, и эти слова погубили его, его член вошел в меня с ошеломляющим толчком, и моя плоть по команде разошлась по швам, так что мы кончили как одно целое.

Магнар притянул мое тело вплотную к своему, и я выгнулась навстречу ему, когда он взревел, достигая кульминации глубоко внутри меня, наполняя меня своей спермой и рыча мое имя, в то время как моя киска крепко сжалась вокруг его члена, и толчки моего собственного оргазма разрывали меня на части.

Я обвила руками его шею, прижимая к себе, и крепко поцеловала, пока мы переводили дыхание.

Мы оставались в таком положение несколько долгих минут, держась друг за друга, и просто находясь вместе, его лоб прижимался к моему, его вес вдавливал меня в солому, а его член все еще был во мне, пока мы впитывали тот факт, что это было по-настоящему. Я закрыла глаза, наслаждаясь этим моментом покоя. Магнар провел пальцами по моим волосам, а я провела большим пальцем по жесткой щетине, обрамлявшей его подбородок.

— Я скучала по тебе, — выдохнула я, когда смогла мыслить достаточно ясно, чтобы говорить.

— Я больше никогда не покину тебя, — ответил он, и я вздернула подбородок, чтобы поцеловать его еще раз.

Его губы были мягкими на моих, хотя все еще требовательными, взяв меня в заложницы. Я растаяла в его объятиях, когда его руки скользнули от моих волос к изгибу позвоночника, давая мне понять, что он еще не закончил со мной.

Я выгнулась от его прикосновений и улыбнулась в ответ на его поцелуи.

Магнар был здесь. Он был настоящим. И он был моим.

Я

обвел пальцем вокруг пупка Монтаны, осторожно, чтобы не разбудить ее. Меня непреодолимо тянуло к ее коже, словно навязчивая сила держала мое тело в своих тисках. Но это не было похоже на силу проклятого ожерелья. Это был дар, сладкая, благословенная вещь, ради которой стоило ждать тысячу лет. До нее течение времени казалось мимолетным. Но теперь оно замедлилось, каждый миг умолял, чтобы его лелеяли и берегли, запечатлевая в памяти. Если мы снова станем людьми, мне не придется бояться, что наша жизнь пролетит слишком быстро, ведь смертная жизнь с ней стоила ста тысяч лет в одиночестве.