Осенняя молния

Ольгу слегка подрал мороз по коже. Конечно, жуткое, что там говорить…

— По квартирам уже ходили двое из полиции, звонили в твою, пока тебя не было, — продолжала тем временем соседка. — Я сказала, что ты работаешь в школе, будешь около пяти часов. Может быть, придут еще.

— Спасибо, Сима, — слегка улыбнулась Ольга. Весьма ценно, что ее предупредили о визите посторонних, придется их дождаться. Ладно, ничего страшного, скоро уже появятся. В это время можно будет как раз с тетрадями поработать.

… С тетрадями Ольга закончила к шести вечера, но полиция в гости пока что еще не заглянула. Ожидание стало слегка напрягать, Ольга не любила неопределенности, к тому же ее тело нуждалось (очень сильно нуждалось) в доброй разрядке. А этому не должен был мешать никто, даже мужчина. Если он не живет с ней, конечно…

Точилова призадумалась. Научившись довольно рано (лет в восемь-девять) получать ни с чем не сравнимое наслаждение с помощью собственных пальчиков, и став постарше, она была уверена, что с появлением в ее жизни постоянного мужчины потребность в самоудовлетворении отпадет сама собой. Однако этого не произошло. Со временем ее тело начало требовать все более новых, разнообразных и изощренных способов достижения разрядки, словно организм наркомана, требующий увеличения дозы. Геннадию, первому (и пока что последнему) кандидату в мужья, это не нравилось. Словом, долгих отношений не случилось. При этом секс с Геной был вполне добротным, а сам несостоявшийся муж — достаточно неутомимым, чего нельзя сказать про Дмитрия… Этот человек, во-первых — был женат, во-вторых — был пьяницей. Но также оказался единственным из немногочисленных мужчин Ольги, кто поощрял ее «сольные» занятия. Жена Димки, по его словам, была принципиально против многих вещей, но в итоге он к ней вернулся, забрав с собой навязчивые запахи дешевого коньяка и дорогих сигарет. Последние два пункта Ольга не считала потерей — исчезновение этих «ароматов» она восприняла с некоторым облегчением… Алексей, с кем она прожила недавно целых полгода без перспектив законного брака — был всем «в меру». В меру ласков, в меру настойчив, в меру терпим, в меру пьющ. Похоже, он на самом деле любил ее, как и она его… Месяцев пять. Пока он вдруг не показался ей до безумия унылым и предсказуемым.

Будучи женщиной в меру (опять это «в меру»!) прагматичной, Ольга заставила себя прекратить расстраиваться, принять самое себя такой, какая она есть и не спешить форсировать события… И конечно, признаться: она уж очень любит себя. Речь шла о плотских радостях, естественно — с этим она сама с собой тоже согласилась. Причем как раз в тот момент, когда смотрела по кабельному ТВ очередной немецко-голландско-ирландский фильм с банальным названием. В каждой из таких лент непременно имели место одна-две сцены лесбийской любви, у Ольги особого интереса не вызывавшие. Отвращения, впрочем, тоже. В студенческие времена к ней клеилась высокая, крепкая спортсменка, учившаяся двумя курсами старше, и которую тоже звали Ольгой, но натолкнувшись даже не на неприятие, а на ледяное равнодушие, быстро отвалила. Точиловой сложно было представить себя в постели с женщиной… и только обрывки редких влажных снов говорили ей, что она еще не все про себя знает. По крайней мере, когда-то книжки про Эммануэль ее возбуждали — Ольга помнила, как она любила сидеть за столом совершенно голой и читать нескромные, бесстыдные откровения… Сейчас она тоже сидела за столом совсем голая, но только перед ней лежала не эротическая беллетристика, а классный журнал. Ведя по списку тонким пальцем с аккуратно подстриженным ногтем, покрытым бесцветным лаком, Ольга пыталась понять, кто из ее учеников и чего именно хотел бы. Девушек она вычислила быстро — Косинская и Лямина. Они напоказ выставляли свою взаимную привязанность, даже по улице всегда шли либо держась за руки, либо сцепив мизинцы, а при встрече прилюдно целовали друг дружку в губы… Да и других девочек, если те были не против. С парнями сложнее. В любви ей могли признаться, вероятно, Лаврушин и Сероклинов — мечтательные, флегматичные, неагрессивные — словом, немного не от мира сего. Кто же представил ее в наряде садистки? Каширин? Иванов? Савлук? А кому так понравился ее животик?

Точилова невольно провела ладонью по гладкой коже живота — мягкого и чуть округлого, но при этом упругого. Дима так любил его целовать…

Словно легкая волна коснулась внутренней части бедер. Ольга поменяла положение тела, и в этот момент в дверь позвонили. Точилова быстро облачилась в домашнее платье, достаточно плотное для того, чтобы не дать никому возможности определить отсутствие лифчика и, пройдя в прихожую, открыла дверь.

Так и есть — двое сотрудников со знаками различия: он и она. Он — светловолосый гигант не менее двух метров роста, на чьих плечах трещал китель; она — маленькая, щуплая, рыжеволосая, с виду как есть школьница, по ошибке влезшая в полицейскую форму.

Разговор оказался недолог — представителям закона заранее было все ясно. Впрочем, после формальной беседы гигант пробасил:

— Завтра с утра, скорее всего, к вам в школу придет сотрудник с инструкциями. У руководства есть мнение — надо довести до сведения всех старшеклассниц, что в районе завелся серийный убийца. Сексуальный маньяк.

— Это действительно настолько серьезно?

— Да, очень похоже на то, — произнесла высоким певучим голоском рыженькая полицейская девушка, ощупав Точилову взглядом. — Вам и самой есть смысл быть осторожной.

— Вам тоже, — не удержалась Ольга.

— Я серьезно, — продолжила девушка. — Убийца настиг Соколову, связал ее. Рот заклеил скотчем, чтобы не могла кричать, руки и ноги тоже скотчем обмотал. Потом вспорол ножом живот чуть ниже пупка. Когда ее нашли, она лежала скрючившись на боку — наверное, мучилась всю ночь до утра.

Ольгу слегка передернуло, когда она представила себе эту картину — скорчившаяся девичья фигурка в луже запекшейся крови с подтянутыми из последних сил коленками к животу… С другой стороны, она внезапно ощутила возникший из не пойми каких «подвалов» странный, нехороший интерес. «Темный» такой. Это было для Ольги внове, она даже немного рассердилась на себя за дикие мысли…

Проводив с некоторым облегчением полицейских, Ольга скорчила себе гримаску в зеркале, потом, кое-что вспомнив, сняла висевший на маленьком крючке ключ от почтового ящика — дойти, посмотреть на всякий случай…

Внутри лежал плотный белый прямоугольник. Сердце Ольги бешено застучало: — неужели? Так быстро?..

Чуть вздрагивающей рукой она взяла извещение. Так и есть — оно! Чувствуя, как к щекам приливает жар, а промежность заполняет приятное тепло, Ольга буквально взлетела к двери квартиры. Паспорт! В сумку! Платье для улицы… На голое тело?.. Да к черту белье! Нет времени на подобную ерунду!

Точиловой несказанно повезло. Почтовое отделение, расположенное в старинном одноэтажном здании с печными трубами, еще было открыто, хотя внутри по случаю окончания рабочего дня толпились люди — душ семь-восемь. Приди Ольга пятнадцатью минутами позже, и посылку ей уже не удалось бы получить — за ней в очередь встали лишь два человека — остальным «почтмейстер» то и дело кричал «не занимайте!»

«Почтмейстерами» в отделении посменно трудились двое — пожилая подслеповатая дама с пучком седых волос на затылке и круглолицый шатен с бородкой и усиками а-ля Джонни Депп, примерно возраста Ольги; его она иногда видела возле своего дома — наверное, жил в нем же или поблизости. Несмотря на небольшую полноту, выглядел он вполне складным, даже — можно сказать — интересным, будучи к тому же не низеньким. И уж точно не подслеповатым — вид у парня был такой, словно он мог распознавать содержимое посылок сквозь плотный картон, а может, и тело через одежду…

Взяв в руки коробку под пристальным взглядом стоящих позади Ольги солидного мужчины в светлом костюме и неряшливой красотки лет тридцати пяти, Точилова подумала: знали бы они, что там находится… А с другой стороны — даже вскрой она сейчас упаковку, не всякий и поймет ведь, что это такое и как его можно применять… Ощущая ткань длинного платья каждой клеточкой кожи, Точилова быстрым шагом направилась домой. Вернувшееся состояние пред-возбуждения уже почти переросло в вожделение.

…Не раздеваясь, но и не торопясь, оттягивая момент, когда можно будет погрузиться в тепло наслаждения, Ольга вскрывает посылку — пакет из плотной коричневой бумаги, в который завернута картонная коробка. Открывает эту упаковку и вытряхивает на стол предмет. Облизывает губы трепещущим языком. Оно! Сердце бьется так, что кажется — вот-вот выскочит. По-прежнему неспешно, наслаждаясь собственным возбуждением, женщина расстегивает две верхние пуговицы — платье имеет застежки сверху донизу и может распахиваться полностью.

С легким вздохом ложится на кровать прямо в платье, открывающее тело сверху. Грудь обнажена полностью, Ольга ласкает ее кончиками пальцев, делая круговые движения по кромкам темных ореолов. Платье держится только на тех пуговицах, которые ниже губ… Женщина гладит нежную кожу своего живота, слегка проминает ее.

Расстегнув последнюю пару пуговиц, Точилова берет в руку продолговатый предмет, и толкает пальцем движок. Слышится негромкое жужжание, Ольга осторожно трогает торчащим концом интимного аппаратика у себя между ног. Это действует на нее словно удар тока: тело содрогается, женщина коротко вскрикивает. И замирает, проверяя свои ощущения… Если бы она могла себя видеть сейчас со стороны, то поразилась, как широко раскрыты ее сине-фиолетовые глаза… Все в порядке — устройство действительно работает так, как она прочитала на одном из форумов, куда периодически заглядывает под созвучным ее фамилии ником «Touch-a-Love». Глаза женщины закрываются, левая ладонь ложится на живот, пряча бабочку, слегка давит, проминая плотную упругость. Правая с зажатым в ней вибратором нежными, но при этом словно бы жалящими движениями касается плоти, и каждое прикосновение вызывает все новые восклицания.