Ошеломленный

Мак подъезжает к отелю и паркует свою машину. Снаружи раскатывается гром, отражая его хмурое настроение.

– Это твой отель?

– Да, – бормочу я и поворачиваюсь к нему.

Мак сверлит взглядом здание впереди в гробовой тишине.

– Мак, посмотри на меня.

Его челюсть начинает подергиваться. Он так сильно сжимает руль, что его костяшки белеют.

– Мак, посмотри на меня. – Мой голос звучит оглушительно в тесноте машины.

Он наконец делает то, что я прошу. В его глазах горит гнев.

– Что с тобой происходит?

Мак криво улыбается, но его взгляд остается серьезным.

– Фрея, я мог бы задать тебе такой же вопрос. Ты прилетаешь в Глазго на мой матч. За все полтора года нашего знакомства ты ходила на мою игру всего один раз, и это было до того, как мы по-настоящему подружились. Ты сидишь рядом с моим дедушкой и всю игру смешишь его своей очаровательностью, а теперь ты хочешь поехать в гребаный аэропорт вместо того, чтобы провести ночь со мной. Это ты мне скажи, что с тобой не так, потому что я уже не могу за тобой угнаться.

Мой подбородок вздрагивает от его язвительного тона. Он никогда так со мной не разговаривал.

– Я не хочу снова проходить через это.

– Что ты имеешь в виду?

Я качаю головой и отворачиваюсь. Дождь так барабанит по окнам, что кажется, будто мы застряли в сером водовороте ада.

– Мак, ты бросил меня в Лондоне без предупреждения. А потом ты сказал, что все кончено. И все это произошло после того, как ты поцеловал меня на виду у всех наших друзей и заставил верить, что мы были…

– Чем мы были? – рявкает он.

– Больше, чем друзьями! – кричу я. – Больше, чем друзьями с привилегиями. Просто… чем-то большим.

– Так и было, – рычит он на меня в ответ. – Но мои обстоятельства изменились.

– И я просто должна смириться с этим? – спрашиваю я срывающимся голосом. – Мак, меня это не устраивает!

– Фрея, что ты предлагаешь мне с этим сделать? Мой дедушка умирает. Я подписал новый контракт. Теперь моя жизнь здесь, я не могу просто взять и уехать, чтобы быть с тобой!

Я киваю, принимая это и зная, что так и должно быть. Но это знание не избавляет меня от боли в груди от мысли, что могло быть между нами и как легко он вычеркнул меня из своей жизни.

– Я просто не могу поехать к тебе на ночь и вести себя так, будто… – Мой голос обрывается, потому что я не знаю, стоит ли заканчивать это предложение. Оно слишком откровенное.

– Будто что? Скажи это! – рычит он.

– Будто мы не занимались любовью, – сдавленно шепчу я. – Так, словно я не скучаю по твоим прикосновениям и теплу в моей кровати. По твоим поцелуям в плечо по утрам. Я скучаю по всему этому, Мак. Я скучаю по тебе!

– Я тоже! – кричит он, и я вздрагиваю от громкости его голоса. – Я даже по твоему дурацкому коту-извращенцу скучаю!

Я закрываю лицо руками. Мне так больно, что хочется разреветься в голос.

Мак ударяет кулаком по рулю.

– Я скучаю по моей лучшей подруге, которая не отвечает на мои долбаные звонки. Фрея, за три недели здесь я через столько дерьма прошел. Я с ума схожу от горя, и все, чего я хочу – это услышать тебя.

От боли в его голосе у меня наворачиваются слезы, и я начинаю плакать.

– Разве ты не понимаешь? Мак, отвечать на твои звонки для меня равносильно пыткам, – скулю я, громко шмыгая носом и вытирая слезы со своего лица. – Прости… но неужели я должна пожертвовать своим счастьем ради твоего?

– То есть разговор со мной – это пытка для тебя, – утверждает он.

– Да, – шепчу я.

– Почему?

– Потому что я люблю тебя, дурак! – кричу я срывающимся голосом.

Я не собиралась сегодня делать честное признание. Не думаю, что я вообще планировала когда-нибудь это сказать, ведь очевидно, что мои чувства не взаимны. Так зачем признавать то, из-за чего ты будешь выглядеть еще более жалкой?

Но именно это я и сделала.

– Поэтому я больше не могу заниматься с тобой сексом без обязательств, – хрипло добавляю я. – Потому что я влюблена в тебя.

Оправившись от шока, Мак начинает трястись от гнева.

– Почему ты говоришь это сейчас?

Я в замешательстве оглядываю кабину автомобиля.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты решаешь сказать мне такое сейчас… Когда я в Шотландии и только перевелся в другой клуб. Черт побери, как ты это себе представляешь, Фрея?

– Ясно же, что никак! – восклицаю я. – Так же, как ты никогда не видел для нас будущего.

Он мотает головой, его челюсть подергивается от гнева.

– Зачем ты сегодня пришла? Чтобы вызвать у меня чувство вины? Чтобы заморочить мне голову?

– Нет, Мак. Не для этого, – обиженно возражаю я. – Я пришла, потому что услышала, что тебе тяжело. Несмотря на мои чувства, я все еще пытаюсь быть твоей подругой. Ты все еще дорог мне, просто в другом смысле.

– Что ж, очевидно, что мы больше не можем быть друзьями. Ты решила это за нас. – Он издает презрительный смешок. – Черт, как же я жалею.

– О чем? – У меня подрагивает подбородок. Я знаю, что он скажет, до того, как он мне отвечает.

– Жалею о том, что добавил секс к нашей дружбе. Ты недостаточно опытна, чтобы справиться с этим по-взрослому. Тебе скоро исполнится тридцать, но в сексуальном плане ты еще ребенок. Мне надо было лучше думать.

Боль.

Глубокая, сотрясающая душу боль пронзает мое сердце.

– Ты всегда такой была, – рычит он, глядя вперед и с отвращением качая головой. – Ты сидишь сложа руки и ждешь, пока с тобой что-нибудь случится, вместо того, чтобы наконец начать жить. Вот поэтому ты и останешься одна.

Его слова подобны ножу, который продолжает проворачиваться в моем животе. Они подтверждают все, что твердила мне лживая сучка в глубине моего сознания.

Ты недостаточно хороша, Фрея.

Ты недостаточно особенная, Фрея.

Никто никогда тебя не полюбит, Фрея.

Я смотрю вперед. Мои глаза щиплет от слез. Я наконец понимаю, какую ошибку совершила, решив приехать сюда. Мне надо было остаться в Лондоне. Тогда причиной нашего разрыва могло бы быть расстояние. Теперь правда вышла наружу.