Ошейник для валькирий: Академия

“Как романтично!” , “Любовь до гроба!”, “Ебитес!”, “Там монстр! Какой ебитес?!” , “Я уверена, он подождет. Я бы на его месте подождала… И посмотрела...”

Мара взяла с серебристого блюдца гроздь винограда и, оторвав одну ягодку, попыталась скормить ее Идель, которая продолжать есть с руки категорически отказывалась. – После этого ты попала на фторое место ф рейтинге. С тех пор за фами пристально следят почти фсе срители, – недождавшись, когда богиня откроет рот, Мара сама съела виноградину.

– П-ф-ф! Пускай следят. Все равно больше ничего не увидят.

– О-о, тут ты ошипаешьса, красавитса, – Абши снова ехидно улыбнулась и запустила третий хайлайт. Короткий…

На нем была наша с богиней дуэль и мне все сразу стало понятно, как впрочем и самой Идель, у которой от неожиданности открылся рот.

– Оп! – Мара закинула виноградинку в открытые ворота и, не смотря на то, что получила в ответ злющий взгляд, продолжала весьма довольно улыбаться.

– Сейчас, сейчас! Фот! Смотрите!

На экране богиня кидается в мою сторону и вместо того, чтобы нанести удар просто влетает в мои объятия и прижимается лицом к моей груди.

– ЭТО БЫЛА СЛУЧАЙНОСТЬ! Я хотела его отпиздить!

–Ха-ха-ха, та-а, конечно хотела! Мы фсе вители как ты хотела и наверное… до сих пор... хочеш-шь?

– АААААААР! Да я ему… – Идель уже собиралась сказать чего она там мне, но тут у видео сново включился режим Майкла Бэя, только на этот раз весь фон дуэльной площадки пропал, а на его место встали золотистые облачка с кучкой летающих вокруг нас сердечек.

Богиня снова зависла с открытым ртом, чем тут же воспользовалась Мара, закинув туда сначала одну виноградину, потом вторую, потом третью… четвертую… пятую… шестую.

– Снаешь, Дшек… У тфоей потрушки, очень большой и фместительный рот… Мне кашется это плюс.

– ХМ! МФ-ХМ! УМ! – глаза богини налились кровью и она начала что-то кричать с набитым ртом, попутно пытаясь пережевать все, что в него накидала Мара.

– ...и хочень плохо с манерами… это минус.

– Кто это снимал?! Я убью этого человека! Клянусь, что убью! В мясо изрежу и скину с самой высокой горы!

– Никто это не снимал, красавитса. Это наш искусственный интеллект Ретис. По крайней мере, так нам скасали. Кстати, Дшек, – Абши, близняшка, что лежала закинув на меня ножку, перевела взгляд с Идель. – Что сначит “ебитес” ? Мы часто фидим ф комментариях про фас это слофо…

Я аж чуть конфетой не подавился, а лицо богини, вообще, стало бледным и непроницаемым словно камень.

– Просто фсе и фсё фремя кофорят ебитес. Мы пытались уснать, но у нас ничеко не вышло. Что это сначит? Мара тумает, что это аналок “деритес”, отнако, у нас есть некоторый сомненья.

– Э-э… – “ХА-ХА-ХА… Чо де-е-ела-а-ать?!” – Это… – я услышал как голова богини медленно поворачивается в мою сторону. – Это… короче, это как “любитесь”, только в грубой форме.

– Оу! Понятно... Люпитесь – епитесь. Интересно… Нато сапомнить, – близняшки на секунду задумались, полностью уйдя в себя, а затем с любопытством уставились на нас. – А фы епетесь?

– НЕТ! – ох, как Идель сейчас хотелось вскочить и начать грозно жестикулировать, а вместо этого только таращит свои глазёнки и гневно шипит. Тело все еще не слушалось. – Мы не епемся! И не любимся! Я его вынужденно терплю, иначе бы давно выкинула в окно!

Абши слушала богиню хлопая глазами. – Мне фсе понятно. Ты просто стисняешьса скасать о сфоих чуфствах. А я фот не стисняюсь и моку с гордостью скасать, что мы с сестрой епемса. Очхень крепко.

Заметив как на моем лице появляется кривая улыбка, которую я еле сдерживал, близняшка чуть наклонив голову спросила, правильно ли употребила это слово.

– Кх… Не совсем. Тут, как бы так сказать… У этого слова другой контекст.

– Какой? Расскаши, нам интересно. – Абши чуть подобралась и максимально сосредоточилась.

А мне что делать? В общем, решил начать с лайтовой версии пояснения и сделав левой рукой знак “ок”, а правой пистолет, вставил один в другой.

– Эм… Это какой-то снак? Прости, Дшек, я не понимаю. – близняшки рассматривали конструкцию с различных ракурсов, но сообразить никак не могли.

“Ну, как так то? Ладно, план Б”

Я подвигал указательным пальцем внутри знака “окей”. На что глаза Абши расширились, а на лице появились намеки на просветление. Видимо, до нее стало доходить.

“Наконец-то.”

– Оу… Оно дфигаетса! Я поняла! Это закатка! Репус! Ты как лекентарный сфинкс. Он тоше люпит закатки!

“А нет...”

– Джек, объясни ты им уже, а то чувствую, скоро ситуация выйдет из под контроля.

Короче… Короче я рассказал. Начиная с самых далеких намеков, в конце концов, пришел к прямому тексту, но даже тогда, обе близняшки продолжали на меня смотреть и хлопать ничего не понимающими глазами.

Ни я, ни Идель в это просто не могли поверить. Эти две восточных прелестницы, несмотря на свое поведение, были невинны словно ангелы. Нет, про поцелуи они, конечно, слышали, но на этом конец. А вот, что касается секса… Если дословно, то…

– Ересь! Фы нас обманыфаете! Как так мошно в живого челофека…

– О-о… – в глазах богини заплясали бесенята и какой-то странный сатанинский азарт. – Я бы вам показала.

– Не нато нам ничего показыфать! И дафайте сменим тему. Предлагаю посмотреть дуэли.

Ну, сменим, так сменим. Я не стал возражать. Однако, не смог удержаться, чтобы не положить руку на бедро Абши, отчего по ее коже пробежались мурашки.

Идель, заметив реакцию девушки, довольно ухмыльнулась. Знаю, о чем ты, сучка, думаешь, зна-аю…

Глава 27 - Демоны востока

День продолжался, кальян бурлил, а мы смотрели и обсуждали бои курсантов.

Из-за плотных бархатных штор с золотыми кисточками в комнате царил полумрак, разгоняемый в основном за счет огромного экрана телевизора. Воздух был пропитан ароматом арбуза и мяты, а где-то между полом и потолком стояла плотная пелена дыма, которую разогнать было некому, да и незачем.

– Кхе-кхе-кху-у… Никак не могу привыкнуть, – Идель поморщилась, отплевываясь от фруктового дыма. Зато близняшки похоже имели в этом немалый опыт и периодически дразнили богиню, пуская ей в лицо ароматные кольца дыма. Идель не было обидно, скорее наоборот, она словно ребенок завороженно смотрела за полупрозрачными завихрениями и за тем, как они удерживаются в кольце, пока те не распадались на причудливые фигуры.