Осколки любимого сердца

Уж что-что, а бегать я умела. Ноги в руки — и резанула по местности в указанном направлении, стараясь контролировать дыхание и одновременно прикидывая — куда бы могла дернуть девчонка? У нее явно была какая-то тайна, которую она хотела сохранить во что бы то ни стало, даже ценой угрозы собственной жизни. Но вот что это за тайна — этого я пока не могла понять…

Вот она! Завидев впереди знакомую спину в клетчатой рубашке, я стала притормаживать. Стоит ли приближаться к Ане, чтобы обнаружить себя? По всему выходило, что не стоило. Гораздо проще охранять девочку от возможных опасностей, оставаясь для нее незамеченной, чем тратить время на преодоление последствий ее выходок. Ведь ясно же, что Аня при первой же возможности постарается снова от меня отделаться!

К счастью, по обеим сторонам дороги росли очень удобные молодые деревца. И оба раза, когда Аня обернулась, высматривая, нет ли за ней погони, я успевала нырнуть в шуршащую листву и остаться незамеченной.

А потом она уже не оглядывалась. Она как будто вообще забыла об опасности и, глянув на часы, прибавила скорость.

Мы миновали несколько стандартных двориков, таких же стандартных пятиэтажек и через усаженный какими-то диковинными кустами палисадник вышли к огромному элитному комплексу.

Это было странное архитектурное сооружение — с пятью или шестью арками, которые, может быть, и задумывались проектировщиком как некие оригинальные украшения, на самом же деле больше походили на крысиные норы.

Аня совсем разволновалась. Она завертела головой по сторонам, высматривая на этот раз не меня, а кого-то совсем другого, а затем на миг исчезла из зоны видимости, нырнув в одну из каменных арок.

И почти сразу до меня донесся отчаянный крик!

Кричала Аня.

— Нет! Нет! Не-е-ет!!! — умоляла кого-то девочка.

Я уже неслась на помощь — рванувшись вперед, в два или три прыжка достигла каменной глотки арки, проклиная себя за то, что всего лишь на миг выпустила девочку из виду!!!

В арке было темно, и я потеряла еще несколько секунд на то, чтобы сориентироваться в новой обстановке. А обстановка была такая: на голой земле, под каменными сводами, вцепившись друг в друга и вопя во весь голос, катались двое.

Это не было сражением не на жизнь, а на смерть — нет, всего лишь обычная подростковая драка, потому что одним из дерущихся был щуплый черноволосый подросток, а вторым… вторым — Аня.

— Нет! Ромка, нет, нет, нет!!! — вопила Анюта и колотила мальчишку крепко сжатыми кулаками куда попало. Ее разбитые вдребезги очки валялись у меня под ногами.

«Слава богу! С ней не случилось ничего страшного!» — подумала я с огромным облегчением. Дерущиеся сделали пол-оборота вокруг своей оси и теперь поменялись ролями: мальчишка сидел верхом на Ане, но, что сразу бросалось в глаза, не бил ее, а только прижимал к земле ее по-прежнему сжатые в кулаки руки. Извиваясь всем телом, девочка пыталась достать парнишку ногами, но ей не слишком это удавалось.

Вздохнув, я взяла мальчика за ворот и оторвала от поверженного противника. Встав на ноги, он обернул ко мне перекошенное злостью лицо с коростой редких прыщиков по подбородку:

— Вы кто? Вам чего надо?

— Пускай я буду представитель добровольной народной дружины, слыхал про такую? Это такие тренированные тетки, которые ловят по подворотням хулиганов и доставляют их в органы милиции. Вот сейчас мы с тобой туда и направимся.

— Чего это я туда пойду-то?

— Девочку обижаешь.

— Кто? Я?! Кого? Ее?! — подросток кивнул на Аню; по-прежнему сидя на земле, она хмуро смотрела на нас и растирала поврежденное запястье. — Ее обидишь! Сама на меня налетела…

— Зачем?

— Затем, что он дурак! — зло сказала Анюта. Теперь, без очков, она смотрелась совсем ребенком.

— Сама дура!

— Тебя же посадят, остолоп!

— Тебе-то что?!

— Мне-то ничего, а просто дурью не надо маяться, вот что!

— Не твое дело!

— Мое!

— Иди ты…

— Так, все, стоп!!! — рявкнула я, постаравшись вложить в голос интонации моего бывшего комвзвода — от окрика майора Сидорова, случалось, замирали даже степные волки. — Прекратить препирательство и нормально, по форме доложить, что тут у вас происходит! Иначе я возьму тебя — в левую руку, тебя — в правую, и мы дружной такой компанией отправляемся в милицию!

— Он его зарезать хочет! — вдруг крикнула Аня и резво вскочила на ноги. — Подкарауливает тут, третий день уже! По полдня дежурит! А сегодня мне по телефону сам все и рассказал! Хорошо, что я успела!

— Кого зарезать?

— Хрыча этого старого! Который Сашу обидел!

— Какую Сашу? Ту самую Сашу, которую… — я осеклась.

— Да, ту самую! Которую в нашем подъезде убили!

— Так ты мстить, что ли, собирался?

— Да! — это снова сказала Аня.

— А почему — ты? Ты ее знал, Сашу?

Вместо ответа мальчик быстро вскинул на меня глаза — я увидела, что он вот-вот готов заплакать, — и снова опустил голову.

А Аня сказала тихо-тихо:

— Он… Он ее не знал. То есть знал. Он… Ромка… Он ее брат.

— Брат Саши?

— Да.

— Так… понятно, — теперь я смотрела на подростка с новым интересом и невольным сочувствием. — А кому ты хотел отомстить? Убийце?

— Нет, — Аня продолжала давать мне ответы вместо своего приятеля. — Он хотел депутата этого зарезать. Потому что он Сашу… Ладно, не важно. Хорошо, что я успела!

— Ничего ты не успела! — сверкнул глазами мальчишка. — Сказал — зарежу, и зарежу! И не успеют меня посадить — убегу!

— Дальше колонии для малолетних не убежишь, — заметила я философски. — А чем резать будешь? Перочинным ножиком для заточки карандашей?

— У него за пазухой нож, — подсказала Аня. — С левой стороны, под рубашкой, он там специальную петлю пришил.

Не слишком церемонясь, я завернула руку мальчишки за спину и, несмотря на его отчаянное сопротивление, разоружила. Нож, о котором говорила Аня, оказался, к моему удивлению, настоящим охотничьим кинжалом с зазубренным лезвием и кровостоком. Я видела много таких во время службы в Чечне. Страшное оружие…

— Где взял?

Но подросток пропустил мой вопрос мимо ушей.

— Предатель! — зашипел он Ане. — И я еще такого предателя за человека считал!

Она молчала. Щурилась и смотрела на него с торжеством.

— Чтобы я! Еще раз! Хотя бы слово!

— Да уж, страшная эта вещь — разочарование в людях, — заметила я, пряча кинжал в Анин рюкзачок, что висел у меня на плече. — Но как бы ты ни был не расположен к откровенности, друг мой, а поговорить тебе придется.

Крепко ухватив подростка за плечо, я вывела его из темной арки в залитый солнцем двор и усадила напротив себя на скамейку деревянной беседки, стоящей в самом центре палисадника. Аня, которая последовала за нами безо всякого приглашения, плюхнулась рядом.