Осколки тени и света

Ине как шел чуть впереди не особенно торопясь, так и шел. Даже не оглянулся на мой, посланный в небо, возмущенный вопль. И я преисполнилась черных подозрений, поскольку эти кони, некромант и Ведьма, визуально никаких особенных неудобств не испытывали. Лошадь даже ни разу ни одной из своих четырех ног не наступила в кротовину, которых я своими двумя собрала как минимум с десяток.

Окончательно сбив ноги, споткнувшись о чьи-то зловеще хрустнувшие тонкие кости, выпирающие из стелющейся длинной травы, я в полном изнеможении, хотя прошло не больше пары часов, тряпкой повисла на некромантской руке. Забывшись, я оттерла взмокший лоб о его же рукав и под подавляющим взглядом двух пар глаз, отступила. Ведьма ехидно смотрела черными, некромант, застыв в полоборота, – серо-голубыми, почти прозрачными, выжидательно. Подозрения усилились.

Ине потянулся, поскреб надкушенную Ведьмой шею. Растрепанный хвостик, кое-как перевязанный длинным шнурком, сбился к противоположному уху, придавая облику каланчи залихватский разбойный вид. Не хватало только темной ленты через глаз и кривого кинжала. Я мысленно себя одернула, думать о разбойниках в реалиях карантинной зоны чревато, и так с момента выхода из Эр-Сале преследует ощущение, будто я заново переживаю день расставания с Эверном.

– Лезь, – сказал темный и кивнул на седло.

И я полезла. Попыталась. Пыхтя и хватаясь за луку седла, втащила свою вымотавшуюся тушку на спину Ведьме, полежала поперек обузой к некроманту, перекинула ногу, села.

У Ине случился нервный тик – щека подергивалась. Он обхватил мою щиклотку чуть выше ботинка, сунул ногу в стремя поглубже, обошел лошадь, сделал то же самое со второй ногой и похлопал по бедру. Меня! Наверное, хотел Ведьму приободрить и перепутал, потому что старательно отворачивал от меня свое подергивающееся лицо. Достал лопату из петли. Зачем – я поняла парой минут позже, когда ведомая под уздцы лошадь сменила направление, кусты неожиданно раздвинулись, и мы выбрались из буераков на дорогу.

Слезать было уже незачем. Беситься можно и сидя в седле. Жаль, с лошади придурка достать сложнее, чем плетясь за ним следом. Незаметно достать дубинку, чтобы тюкнуть темного по затылку не выйдет, да и вдруг удар не рассчитаю, кто меня тогда дальше прятать станет? Хотя он лось здоровенный, такого попробуй уложи, но и так на голову ушибленный, мало ли что. А вот лопатой можно было бы в спину попинать или… Некромант обернулся, будто был в курсе моих кровожадных желаний.

Так что из оружия осталось только одно, но самое страшное – язык.

На вопросы о детстве, родственниках и как он дошел до такой жизни Ине не реагировал, и я принялась вполголоса нудеть бесконечную дорожную песню про девяносто девять гномов, отправившихся в город, чтобы купить подарки на свадьбу их сотого брата. Раз в три куплета с одним из гномов что-нибудь случалось, и их становилось ровно на одного меньше. Примерно на пятнадцатом у каланчи начал дергаться глаз, на тридцать восьмом поскрипывать зубы, на сорок втором его перекосило окончательно.

Так что он швырнул мне поводья, пристроился слева, рядом с моей ногой, и всем своим видом показал, что готов к диалогу, лишь бы я не продолжала петь про гномов. Ну и чудно, после пятидесятого я начинала путаться. Я припомнила ночные бдения у костра, караулы и чрезвычайно раннюю побудку и как Лодвейн советовал некроманту отдохнуть и спросила:

– Ты когда нибудь спишь?

– Сплю. Когда один, – коротко отчитался темный.

– А когда не один?

– Когда не один – не сплю. Потому что если это вдруг случается, очень часто я все равно оказываюсь один. Иногда к утру. Бывает и раньше.

– При нынешнем уровне развития целительства, – пространно, но с намеком начала я.

– Ты когда-нибудь затыкаешься?

– Затыкаюсь. Когда одна.

Он быстро уловил аналогию, но вдруг шикнул, предостерегающе округлив глаза, сиганул с дороги в сторону и рухнул в лопухи. Меня смело с лошади в один момент. Я упала рядом и одними губами спросила:

– Что?

– Слышишь? – едва уловимо произнес он.

Я прислушалась. В небе носилась и орала какая-то дурная пичуга, похрупывала травой у обочины Ведьма, шумел в лопухах ветер, колотилось в ребрах сердце. Мое. Я покачала головой.

– И я, – подпирая рукой голову спокойно ответил дурной некромант. – Не слышу. И это прекрасно.

Глава 15

Что может быть безумнее темного, лежащего в лопухах в обнимку с лопатой? Только тот же темный, рыскающий в этих же лопухах на четвереньках, бормочущий и ковыряющийся в земле совочком, которым дети играют в песочек. «Золотко» Ине возил следом, и лопата выглядела матерью, которая отпустила дитя погулять с приходящим отцом в общественном парке, и теперь с содроганием следит за творящимся безобразием, усиленно делая вид, что она вообще не с ними. За парк были лопухи, за общество – я и Ведьма. Но лошади быстро наскучило наблюдать за поползновениями, а я продолжала собирать коллекцию впечатлений. И это только середина дня! Если такими темпами и дальше пойдет, к концу пути я сама начну с лопатой беседовать, поскольку только она ведет себя именно так, как ожидаешь: положишь – лежит, воткнешь – стоит, когда надо – копает, когда не надо...

– Такое нам не надо, дорогуша, – забубнел из лопухов Ине, эхом отзываясь на мой внутренний монолог и разглядывая выдернутый корень с комками земли, – это негодное.

Добыча мало чем отличалась от предыдущих ископаемых, но некромант сунул в холщовый мешочек только два из десятка извлеченных ранее корней.

– Как теперь? Где приличную ведьму взять? – темный разогнулся, присел на пятки и, оглянувшись, скептически побуравил меня черным глазом. Я, по его мнению, на ведьму не тянула или на приличную?

Отвернулся и снова нырнул в заросли, продолжая ворчать.

– Веда Дорин будто назло в ящик сыграла как раз к моему возвращению, домик ее со всем полезным спалили к дем… к гулям и охранкой обмотали в три слоя. Подозрения у них, видите ли, что она в Эр-Дай мор подхватила. Придурки. Не было у нее темного дара, откуда бы ей этой дрянью болеть? Да, ходил… И на погост тоже.

Мне стало любопытно, и я тихонько прошуршала поближе. Ведьма потащилась следом, хрустя, как ящерок в куче хвороста, выдав мой интерес и местоположение.

– За ними не проверь – потом орать начнут, и все равно Тен-Морн крайний. А я, между прочим, им штатным некромантом не нанимался, у меня контракт на обход квадрата и анализ, ну и по мелочи поднять-положить за отдельную плату.

Я не сдержалась и прыснула, вспомнив начало найма и некромантское «за деньги». Каланча снова оглянулся, а я поспешила отвести взгляд – из его глаз посмотрел тот, кто нес меня на плече после побоища с не-мертвыми. В лицо дохнуло разогретым воздухом, и будто большая горячая ладонь провела по волосам. А… Это Ведьма. Нашла у меня за ухом один из сорванных в овраге цветов и попробовала. Тогда почему в груди замерло, и я чувствую, как гранатовая бусина тянет шнурок, а из далекого далека слышится чей-то голос?.. Я схожу с ума, наверное, или заглушенный магией Ине поводок чудит.

На самом деле еще до того, как отправиться копать ямки в земле, что в принципе не противоречит профессии, если не брать во внимание цели и инструменты, Ине успел поставить мне волосы дыбом.

Намекнув на излишнюю общительность, развалившись в траве у обочины, он продолжил смотреть, не моргая. Взгляд поплыл, радужка помутнела, будто ее заволокло сизой дымкой, а зернышко зрачка, то сжимаясь, то разбегаясь к краю, втягивало этот туман в себя и пульсировало. Меня качнуло вперед, в эту бездну, страх скрутил желудок узлом, и завтрак запросился наружу. Собственно, это мерзкое ощущение и не дало мнепровалиться. Я пнула темного, сообразив, что он отключился. Как некоторые, бывает, спят с открытыми глазами. Ине тяжелой обмякшей тушкой рухнул на лежащую рядом меня, тюкнувшись лицом в грудь, но тут же вскочил, сел. Я, помогая себе локтями и пятками, дернулась отползти. Рука темного обхватила приподнявшееся колено, и он, мечась по мне взглядом, спросил: