Основной закон 2

– Ты обещал кучу всего рассказать. Я готова слушать.

***

Рассказ ожидаемо подзатянулся, на улице давно стемнело. Отпускать девушку идти одной потемну Валерик не решился. Оделся и пошел провожать. Какое-то время они просто шли рядом, а потом Синичкина подцепила его под руку. Как-то вдруг подстроился шаг, и дальше, до самого дома, они шли в ногу.

Наговорившись у Валерика, по дороге всё больше молчали. Вера подозревала, что Синявин рассказал ей далеко не всё. Но даже того, что она услышала, хватило, чтобы оказаться выбитой из равновесия. Подумать только, такие возможности! И как жаль, что нельзя вот так прийти в больницу и заявить: могу лечить и то, и это, и вообще всё. Валерик ей подробно рассказал, что случится в том случае, если она это сделает, и рассказ её всерьёз напугал. Она даже заподозрила, что подобное случилось с кем-то из Синявинских знакомых, уж больно достоверно рассказывал парень.

– Ну вот, пришли.

Голос Валерика выдернул Синичкину из размышлений. Она огляделась и обнаружила себя у самого подъезда. По причине морозов и позднего времени лавочки были пусты, зато в окнах первого этажа маячили любопытные старушенции. А жаль, можно было бы поцеловаться.

– Спасибо, что проводил.

Вера улыбнулась, помахала рукой на прощанье.

– Пока, увидимся завтра.

И в минуту взлетела по лестнице на третий этаж.

Мать открыла сразу же, не дожидаясь звонка в дверь. Видимо, тоже у окна стояла, смотрела. Открыла и первым делом задала вопрос:

– Ну что, как твой Валерик?

Рассказывать всё подряд было невозможно, а сочинить речь заранее Синичкина позабыла: всю дорогу она размышляла об услышанном от Синявина. Впрочем, сориентировалась она быстро:

– Ты знаешь, мам, он печет такое вкусное печенье!

***

Жизнь Валерика тянулась своим чередом. Учёба, работа, тренировки. Только теперь в этой жизни добавилась Верочка Синичкина и, судя по всему, уходить из неё не собиралась. Она взяла за правило раз в неделю, по воскресеньям, заваливаться к Валерику в гости, демонстрировать успехи в овладении энергией и задавать очередные вопросы. Он вздыхал, но честно рассказывал и отвечал. И каждый раз к приходу гостьи готовил что-нибудь вкусное. Собственно, их общение этим и ограничивалось. Наверное, Синичкина была бы не против углубить отношения, но каждый раз как-то так получалось, что для чего-то интимного не было то времени, то настроения, то повода.

В колледже Веру и Валерика давно уже записали в парочки, и даже подкалывать на этот счет прекратили. Девчонки перестали приставать к Синичкиной на предмет «а как это у вас было». Парням надоели глупые пошловатые шуточки, они переключились на другие темы. Только Паша Чернавин всякий раз со злобой смотрел вслед, да шипел оскорбления. Когда про себя, а когда и вслух. Но даже приятель Лёха Первачов его в этом не поддерживал. Как бы там ни было, но в истории взаимоотношений с ботаном всё было по-честному: Чернавин каждый раз нарывался сам, и огребал исключительно за свою дурость. А после памятной драки с Синявиным Первачов и вовсе зарекся дружить против него. Получать по морде за чужие грехи он не хотел.

Мама Верочки была очень рада. Во-первых, у неё появилось чётко определенное личное время, которое она неизменно использовала с максимальным для себя удовольствием. Во-вторых, дочь стала хорошо учиться, лишь немного не дотянув до статуса отличницы. Это было приятно и, кроме того чуть приподнимало над прочими мамочками, позволяя порой с гордостью заявить: «а вот мой ребенок»... В-третих, Вера принялась заниматься домашними делами, от которых бегала всю предыдущую жизнь. По крайней мере, комнату свою она теперь буквально вылизывала, да так, что можно смело проверять чистоту с белым платком. И готовить стала, причем с каждым разом всё лучше и лучше.

Причина этих перемен для Верочкиной матери была очевидна: тот мальчик, с которым дочь внезапно задружилась. Она уже несколько раз намекала, что неплохо бы познакомить родительницу с кавалером, но Верочка эти намёки игнорировала. Однако, каждое воскресенье убегала к парню, прихватив с собой что-нибудь из свежеприготовленного с расчетом на двоих. Разумеется, мама тревожилась, но не слишком: неофициальный совет мам группы присвоил Валерику статус перспективного и серьезного. И даже выражал консолидированное сожаление, что такой ухажер достался Верочке, а не их дочерям.

Верочкина мама уходила на работу рано, не то поводов для беспокойства было бы намного больше. Едва за ней закрывалась дверь, как Верочка переодевалась в обтягивающие шорты и спортивный топ – бра и принималась за довольно серьезный комплекс упражнений. А время от времени, примерно раз в две недели, вставала перед зеркалом в одних узеньких трусиках и начинала изучать своё тело, выискивая признаки прогресса. Разумеется, находила, причем совершенно честно и заслуженно. А если учесть изначальные природные данные, то фигура у девушки день ото дня становилась всё идеальней. Верочка даже рискнула покрутиться у зеркала в мамином «интимном» купальнике, сделанном почти что из одних веревочек. Зрелище вышло шикарное и провокационное. Отражавшаяся в зеркале юная красотка явно проходила по разряду «смерть мужикам». Но выглядело это настолько развратно, что даже будучи единственным зрителем, Синичкина густо покраснела и побежала переодеваться. Честное слово, голышом ей было не так стыдно.

Перемены во внешности заметили и девчонки. Перед одним из уроков физкультуры, в раздевалке, Людка Савостина встала напротив Веры, уперла руки в бока и с оценивающим прищуром спросила:

– Синичкина, ты где такую фигуру взяла? Скажи адресок, я тоже сбегаю!

Тут и остальные принялись присматриваться. Кто-то, может, и раньше замечал, но держал свои наблюдения при себе. А теперь всё было сказано вслух и со всех сторон полетело:

– Верка, у тебя что, плоский живот?

– Ух ты, какая линия бедра!

– Класс! Здоровски выглядишь!

– Все просто, - абсолютно честно отвечала Вера. – Каждое утро часовой комплекс упражнений, и у вас будет не хуже. Если интересно, я напишу.

Девчонки повосхищались и отправились на урок. За комплексом не подошла ни одна.

***

Вот уже два месяца каждый вечер Валерик занимался со своей пациенткой реабилитационными упражнениями, каждый раз заканчивая тренировку малой толикой целительной энергии. И результаты понемногу проявлялись: левая рука двигалась уже вполне уверенно, начала шевелиться правая. Исчез паралич лица, речь стала внятной. И теперь Валерика встречала не уродливая старуха, а вполне приятная женщина. В возрасте, но совсем ещё не старая. Раз в месяц приходил врач, проверял состояние женщины. Усилия Валерика он оценил, инициативу похвалил и рекомендовал продолжать.

Валерик подумал-подумал и решил, что методику выбрал самую правильную. Что толку в том, что он физически восстановит погибшие клетки мозга? Ведь записанная в них информация безвозвратно утрачена! А, стало быть, без упражнений его лечение результатов не даст. Вот и гнул-крутил Марину Сергеевну. Конечно, в пределах разумного, но без всякой жалости. А та, видя результаты, и сама старалась. Восстановившейся рукой двигала больную, массировала непослушные ноги, после нескольких месяцев скептического пофигизма решительно перейдя к целеустремленному оптимизму. Закалённый отечественным бизнесом характер неуклонно брал своё.

Лишь невестка, Элеонора Яковлевна, ходила вечно хмурая, недовольная, с поджатыми губами. Будь её воля, она бы Валерика и на порог не пустила, но впрямую спорить с активно выздоравливающей свекровью не решалась. К лету должен вернуться муж, добывающий деньги где-то за границей. Разумеется, он будет выспрашивать обо всём, что происходило. Элеонора знала за собой несколько грешков. Возможно, они и не всплывут. Но если обнаружатся, да к ним добавится недостаточный уход за свекровью, будут серьёзные разборки. И кто знает, чем они в итоге закончатся.