Основной закон 2

– А-а-а, сука!

Пистолетчик выронил оружие и затряс обожженной рукой. Тут же один за другим треснули два разряда, и оба бугая послушно сложились на обочину.

Валерик пинком отправил пистолет под откос в высокую траву. Теперь его долго придется искать, а потом долго чистить. Подобрал биту, взвесил в руке, а потом быстрыми ударами сломал каждому из торпед обе руки. Обтерев рукоять биты о куртку пистолетчика, бросил её на землю, сел в такси. Скомандовал:

– Поехали, мне сегодня опаздывать нельзя.

Таксист повернул к нему бледное испуганное лицо:

– Зачем вы это сделали?

Он не уточнил, что имеет в виду, но Валерик понял его и так.

– Око за око. Причем заметьте: я оперировал под наркозом. И давайте уже поедем.

***

Такси привезло Валерика назад, в центр Москвы, на те самые кривые улочки, к средних размеров двухэтажному особнячку. Судя по обилию табличек на стенах, это был какой-то памятник. Не то исторический, не то архитектурный. Фронтон с лепниной, пилястры, колонны – всё как полагается. Фасад свежий, как вчера покрашеный. Крыша красная, псевдочерепичная, дверь тяжелая, массивная, в полтора роста высотой. Красиво, ничего не скажешь.

У входа его уже ждали. Серьезный молодой человек в хорошо пошитом костюме подошел и осведомился:

– Господин Меркушин?

– Он самый.

Надо полагать, встречающий и без того узнал Валерика, иначе бы не подошел. Но эта малюсенькая деталь почему-то зацепила, понизив градус и без того испорченного настроения.

– Прошу, следуйте за мной, - важно изрек молодой человек и пошел к дверям, не особо заботясь, следует ли за ним подопечный.

Следом за сопровождающим Валерик поднялся по лестнице белого мрамора на второй этаж особняка и вошел в небольшой зал. Молодой человек сразу же удалился. В зале уже были четверо. Сошлись кучкой у окна и вполголоса о чем-то беседовали.

– Добрый день! – первым поздоровался Валерик, как велят правила хорошего тона.

На приветствие ответил лишь один. Бросил небрежно:

– Добрый.

И четверка продолжила свой разговор. Очевидно, речь пошла о нем: то один то другой бросали на вошедшего взгляды, любопытные и несколько снисходительные. Валерик не стал навязываться в общую беседу, и принялся осматриваться.

Комната была довольно большой. Как минимум вдвое больше той квартиры, в которой Валерик прожил прошедший год. Всей мебели – большой овальный стол в центре и шесть стульев вокруг. В дальнем углу два кресла, разделенные невысоким столиком. И, разумеется, высокие потолки, хрустальные люстры, лепнина, позолота, портьеры – всё то, что принято считать атрибутами богатства и аристократизма. На столе против каждого стула расставлены полулитровые запечатанные бутыли с минералкой и простой питьевой водой, разложены блокноты в солидных кожаных переплетах и дорогие с виду ручки. Прямо как на заседаниях правительства.

Минут пять Валерик прохаживался по комнате, разглядывал интерьер, и уже начал было скучать, как снаружи раздались шаги, и в зал вошел солидный, хорошо одетый мужчина около сорока лет с виду. Двери зала плавно закрылись за его спиной.

– Доброго дня, господа, - произнес вошедший глубоким, хорошо поставленным голосом.

Вот с ним все сразу стали здороваться. Валерик прикинул: наверняка это доверенный человек гаранта. Действительно: глупо ждать, что Сам приедет управлять переговорами, пусть и немаловажными. У него и без того дел невпроворот. А вот послать своего представителя – самое то во всех отношениях.

Представитель подошел к Валерику, поздоровался за руку, представился:

– Меня зовут Максим Сергеевич Костылев. А вы, как понимаю, Валерий Меркушин?

– Да.

– Вы не похожи на врача.

– А я не врач, - заметил Валерик.

– Вот как? Впрочем, у нас еще будет возможность поговорить. Пусть не сегодня, но непременно будет.

Костылев повернулся к стоящим у окна людям:

– Господа, давайте начнем. Разговор может затянуться, а у меня не очень много времени.

Представитель направился к торцу стола. Быстро взглянул на остановившегося в некоторой растерянности Валерика, подсказал:

– Валерий Григорьевич, присаживайтесь напротив.

Все быстро расселись. Вдоль длинных сторон стола разместились, надо думать, делегации заинтересованных контор. С одной – МВД, с другой – госбезопасность. По два человека от каждой из конкурирующих служб. Все в штатском, поэтому определить старшинство среди них было невозможно. Никого из них Валерик в лицо не знал, а потому для себя пронумеровал: первый и второй – по порядку, считая от себя.

Костылев оглядел сидящих за столом людей, кивнул каким-то своим мыслям.

– Ну что ж, все в сборе, так что приступим, - произнес он, открывая свой блокнот. – Я понимаю, что все в курсе, но для порядка обозначу присутствующих. Я – представитель человека, выступающего гарантом соблюдения сделки. Сегодня я выступаю в качестве арбитра, посредника между всеми сторонами. И, заодно, поработаю модератором переговоров. Предлагаю сторонам для начала обозначить свои пожелания. Валерий Григорьевич, давайте начнем с вас.

– Охотно.

Валерик в свою очередь быстро обвел взглядом присутствующих. Все повернулись к нему, значит, готовы слушать.

– Мои желания просты. Я хочу иметь возможность спокойно жить в своей стране. Учиться, заниматься научной деятельностью, лечить людей, в конце концов. И знать, что государство не решит меня использовать в своих целях против моей воли. Не попытается принудить к чему бы то ни было, шантажируя моими близкими людьми. Что против меня не будут сфабрикованы лживые обвинения с целью последующего давления. Вот ради этого я готов на определенные уступки. Но абсолютного подчинения не приму ни под каким соусом. И ещё: не надо пытаться привлекать меня к оперативной работе.

– Разрешите вопрос, - подал голос один из безопасников. Второй по счету.

Все обернулись к Костылеву в ожидании решения. Второй безопасник дождался разрешающего кивка и начал говорить:

– Валерий Григорьевич, а ведь у вас, насколько мне известно, неплохо получалась именно оперативная работа. И людей убивать приходилось. Личный счет у вас накопился уже немаленький. Почему сейчас вы ставите такое условие?

На лице говорившего зафиксировалась ехидная такая улыбочка: мол, мы всё равно своего добьёмся. Может, конечно, товарищ из органов ничего такого в виду не имел, и улыбка была вовсе не ехидная, но Валерик эту пантомиму перевел для себя именно так. Он после дорожной-то стычки еще не до конца отошел, а эта гримаска сработала как спусковой крючок. Как и прошлой осенью, мир словно потускнел. Эмоции отключились, лицо закаменело, а голос стал сухим и скрипучим.

Валерик поглядел на безопасника мертвым немигающим взглядом, отчего улыбка сама собой бесследно исчезла.

– Я убивал, защищая свою жизнь или жизнь близких мне людей, - произнес он ровным, лишенным малейших эмоций, голосом.
– Становиться заказным убийцей я не собираюсь. В свете наших прежних взаимоотношений ваш вопрос представляется мне провокацией. Если хотите о чем-то в итоге договориться, в дальнейшем воздержитесь от подобных высказываний.

Валера замолчал, Костылев сделал пометку в блокноте. Представитель СБ выглядел несколько растерянным: он явно не рассчитывал на подобную отповедь. Хотя, может, он просто был хорошим актером?