Основной закон 2

– Прежде всего, Синявин – это не настоящая моя фамилия. Я живу по фальшивым документам и под чужим именем. Ты не думай, я никакого преступления не совершал. Я просто хотел спокойно жить, учиться, зарабатывать деньги, лечить людей. Но некоторые господа решили иначе, и мне пришлось убегать и прятаться.

– И кто же ты на самом деле?

Вера уже догадалась, трудно было не догадаться, но хотела услышать подтверждение от самого парня. И услышала:

– Моя фамилия Меркушин.

Он ненадолго отвернулся. А когда повернулся, Вера увидела перед собой совсем другого человека: взрослого, жесткого. Он совсем не походил на хорошо знакомого ей мальчика. Только глаза не изменились, остались прежними. Ей стало страшно. Чтобы не закричать, она зажала себе рот ладонью.

– Ты зря боишься, - улыбнулся Валерик.

Лучше бы он не улыбался. На мертвенно-неподвижном лице улыбка лишь добавляла страха. Валерик же продолжал говорить:

– Это моё настоящее лицо, ты имеешь право его знать. Потому что Валера Синявин очень скоро исчезнет и, думаю, никогда больше не появится.

Услышав это, девушка невольно вздрогнула. А незнакомый мужчина рядом с ней словно бы ничего не заметил:

– У меня есть шанс оставшуюся жизнь прожить самим собой. Знаешь ли, трудно это – всё время себя контролировать.

Вера набралась храбрости и, пересиливая страх, попросила:

– Можно вернуть Синявина? Хотя бы на сегодня?

Мужчина рядом с ней вздохнул:

– Можно.

Отвернулся, и через минуту повернулся обратно уже с другим лицом, став привычным и знакомым Валерой Синявиным.

– Пройдемся? – предложил он.

Вера после некоторых колебаний уцепилась за тактично подставленный локоть, и они неспешно зашагали по дорожке. Какое-то время шли молча. Мало-помалу, Верин страх, порожденный скорее неожиданностью признания, рассеивался. И спустя пару минут она даже решилась на вопрос:

– И сколько тебе на самом деле лет?

– Я не слишком стар, - усмехнулся Валерик.
– Всего-то двадцать один год.

– И у тебя есть девушка?

С ответом на этот вопрос парень помедлил. Подумал, как следует, и честно сказал:

– Не знаю. Была. Мы почти поженились. По крайней мере, хотели это сделать. Сейчас она на грани между жизнью и смертью. Удастся её вылечить или нет, пока неизвестно. А еще неизвестно, сохранится ли в ней душа, или останется одно только тело. Шанс есть, но настолько мизерный, что я боюсь даже надеяться.

Веру, успокоившуюся и уже почти что принявшую перемены, раздирало двойственное чувство: с одной стороны, ей было безумно жаль неизвестную девушку. С другой – сводила с ума вдруг вспыхнувшая безумная надежда. А еще она не могла точно сказать: сможет ли она воспринять нового Валеру Меркушина так же, как доживающего последние дни Валеру Синявина. Где-то краешком сознания она понимала, что сейчас говорить об этом не стоит. И потому спросила совсем о другом:

– И где ты теперь будешь жить?

– Скорее всего, в Москве или в Подмосковье. Я, конечно, надеюсь на второе, но пока точно сказать не могу. Как только договорюсь с большим начальством и буду хоть сколько-то уверен в будущем, заведу себе телефон и позвоню. В любом случае, дам тебе знать. При желании, ты сможешь меня найти.

Медленно Вера и Валерик пересекли парк. Оба молчали. Один – потому, что сказал всё, что собирался. Другая – потому, что не знала, что со всем этим теперь делать. Они остановились в воротах.

– Я пойду домой, - сказала Вера. – Не провожай меня. Мне нужно переварить всё это. В голове полная каша. А потом… потом я что-нибудь решу.

– Хорошо, - кивнул Валерик. – Иди. И постарайся никому не рассказывать о моей двойной жизни. Если кто-то из сама знаешь какой конторы об этом узнает, меня в тот же день закопают. И, возможно, живьём. И это нисколько не фигура речи.

***

На следующий день Валера Синявин до крайности огорчил педагогический коллектив медицинского колледжа, написав заявление об отчислении и забрав документы. Через день Валера Меркушин позвонил полковнику Муромцеву. А на третий день под Москвой в загородном доме собрались шесть человек, не считая обслуживающего персонала. Присутствовали всё те же: двое из полиции, двое из госбезопасности, Валерик и незнакомый тип невзрачной наружности, зато в дорогом прикиде.

На этот раз с Валериком поздоровались все пятеро, едва он вошел в комнату.

– Добрый день, - ответил на приветствие Валерик. – А где господин Костылев?

– В госпитале, - с не слишком тщательно скрываемой неприязнью ответил один из безопасников, - с довольно обширными ожогами. Между прочим, ваших рук дело.

– Не понял претензий, - отзеркалил эмоцию парень. – Я господина Костылева не жег. И вообще: меня пригласили о чем-то договариваться или свешивать всех собак? Могу развернуться и уйти, если мне здесь не рады.

Невзрачный господин метнул на генерала уничтожающий взгляд.

– Господин генерал переволновался за здоровье уважаемого Максима Сергеевича, - произнес он вполне дружелюбно. – Давайте сядем за стол и продолжим прерванную неделю назад беседу.

– Давайте.

Валерик нынче решил не сдерживаться. Тем более, что у него имелись к этому все основания. Он дождался, когда все усядутся и обратился к невзрачному господину, явно исполнявшему обязанности модератора нынешней встречи:

– Простите, не знаю, как к вам обращаться.

– Ах, - почти достоверно сыграл тот, - это вы меня простите. Забыл представиться: Анатолий Евгеньевич Трофимов.

Валерик кивнул, принимая информацию и извинения.

– Анатолий Евгеньевич, прежде чем начнем, так сказать, прения сторон, я хотел бы высказать претензии, возникшие в отношении нашей службы госбезопасности.

– Что ж, извольте.

На лице невзрачного господина промелькнуло чуть заметное удивление: мол, когда они успели ещё накосячить?

Прошлое заседание прошло не совсем впустую: Валерик хорошо научился добавлять в голос не то, что холода, а даже мороза. И сейчас от его интонаций у всех присутствующих этот самый мороз пробежал по коже. При этом внешне парень выглядел абсолютно бесстрастным.

– Я третьего дня по личным делам заезжал к своему знакомому, Валерию Синявину. И так получилось, что этот приезд совпал с операцией ГБ: они устанавливали в квартире, которую арендовал Синявин, аппаратуру слежения, камеры и микрофоны. Сотрудники ваши оказались настолько неловки, что были пойманы с поличным. В результате молодой человек был так напуган вниманием конторы, что забрал документы из медицинского колледжа, где учился, и максимально быстро покинул город, не оставив своих координат. Наверняка он и номер телефона сменил. Синявин, к слову сказать, был круглым отличником, так что страна в одночасье лишилась прекрасного фельдшера и в будущем, возможно, отличного врача. Я воспринимаю эти действия как направленные непосредственно против меня.