Основной закон 2

– У вас есть шанс попробовать, - фальшиво улыбнулась дамочка. – Что у вас будет сегодня на новогоднем столе?

Тут Валерик вспомнил о торте. Его нужно было срочно спасать. Он захлопнул калитку перед носом незваных гостей и понесся в дом. Скинул чуни, куртку и бросился в кухню. Успел, можно сказать, в последний момент. Вытащил корж, чуть не обжегшись при этом, поставил в духовку второй и, переведя дух, собрался взбивать крем.

На улице бибикала машина, кто-то долбился в калитку, но это было неважно. Крем для новогоднего торта – такая серьёзная штука, что отвлекаться нельзя. Вот Валерик и не отвлекался, сосредоточился на том, что действительно важно. По ходу процесса вынул из духовки второй корж, поставил на окошко простынуть: по горячему крем заливать нельзя, растечётся.

Наконец, возня с кремом закончилась полным успехом. Можно было немного перевести дух, расслабиться. На улице затихло. Видать, телевизионщики свернулись и уехали. На всякий случай Валерик выглянул в окно, потом даже сбегал к воротам: действительно, никого. Успокоился и, наконец, занялся финальным действием: соединением трёх компонентов в единое целое. Мимоходом подумал: неплохо бы поставить перед калиткой камеру. Но эта мысль вскоре вылетела из головы: украшение торта – дело, требующее самоотречения.

***

Вероника вернулась поздно, уже затемно. Усталая и, судя по всему, довольная. Ввалилась в кухню с мороза, только скинув шубку и сапоги. Румяная, оживленная. Воскликнула:

– Ох, как у тебя тут жарко! А на улице помалу подмораживает. Ночь, видимо, будет холодной.

Тут же огляделась по сторонам:

– А где торт?

– В холодильнике, конечно, - с равнодушным видом ответил Валерик.

Притворяться он научился хорошо. Если бы Вероника знала его чуть хуже, то могла бы и поверить, но нынче ради праздничного вечера решила подыграть. Полезла посмотреть и тут же разахалась, развосхищалась. Причем, совершенно искренне, без капли притворства: торт и вправду вышел на славу. Вкус еще предстояло оценить, но украшен он был не хуже, чем изделия профессиональных кондитеров.

Она сбегала переодеться в домашнее и принялась с энтузиазмом готовить: деликатесы деликатесами, но традиционные оливье и селёдку под шубой никто не отменял. Девушка нарезала салаты и попутно делилась:

– Знаешь, сейчас шла домой, чуть под машину не попала.

– В Москве, что ли? – не понял Валерик.

– Да нет, уже здесь, у нас. Я с автобуса сошла, и по дороге двинула. Километра не успела пройти, как несется навстречу микроавтобус. Какое-то телевидение, я не разглядела. Едва успела в сугроб запрыгнуть, а то бы меня по запчастям собирали. Полные сапоги снега нагребла, ноги промочила. Пришлось всю дорогу бежать, чтобы не закоченеть. К тебе что, телевидение приезжало?

– Приезжало, - скривился целитель. – Наглая до невозможности тётка, пыталась нахалом в дом прорваться, вопросы задавала.

– А что им тут надо? Вроде никто не звонил, ничего не согласовывал.

– Скандал им надо. Видать, где-то что-то услыхали, и решили на мне материал сделать. Таким вообще ничего говорить нельзя. Они любые слова наизнанку вывернут, всё напрочь переврут. Я их даже во двор не пустил, не то, что в дом. Вот, наверное, и озлились. Но теперь и я на них зол. Ух, как зол! Уверен: сбили бы тебя, и даже не остановились. Мерзкие люди. Я их пожалел, не стал в ответ ничего делать, а, похоже, зря.

Валерик и вправду серьёзно разозлился. Были бы сейчас эти телевизионщики в пределах досягаемости, просто так бы не ушли. В сердцах он брякнул:

– Чтоб у них колёса поотвалились.

И тут же почувствовал знакомую сосущую пустоту в желудке. Ухватил первое, что попалось под руку: варёную картофелину и кусок селёдки.

– Ты что? – удивилась Вероника. – Не кусочничай, скоро за стол.

И в следующую секунду догадалась:

– Ты что, наслал на них какую-то пакость?

– Навряд ли, - уверенно возразил колдун. – Далеко слишком.

И мстительно ухмыльнулся, но так, чтобы не увидела Вероника.

***

До Москвы осталось совсем немного. Уже потянулись бесконечные склады, перевалочные площадки, оптовые базы и логистические центры. Лидия Евгеньевна Семенцова была зла, как десять мегер одновременно. Какой-то сопляк просто закрыл дверь у неё перед носом и даже не стал разговаривать! А в итоге – одни убытки: впустую сгоняли в какую-то дикую деревню, сюжета не сделали. Отсняли пятнадцать секунд, и то – о том, как их вежливо послали.

Лидия Евгеньевна скрипнула зубами: с неё будут спрашивать материал, а у неё пусто. Мысль пришла внезапно: а почему так уж нужны съемки? Этих пятнадцати секунд вполне хватит, если кадры подать в нужном ключе. Решено: дня через три, когда деревенские протрезвеют, она скатается в этот посёлок и поговорит с людьми. Наверняка найдутся такие, кому этот Меркушин не по нраву. Отыскать пяток таких, и сделать материальчик. Журналистка хищно улыбнулась: она отомстит, и месть её будет страшна. Но время для этого ещё придёт. А пока надо забыть про этого шарлатана и как следует отпраздновать Новый год.

Где-то внизу заскрежетало, да так, что у Семенцовой заныли зубы. Водитель тут же принялся тормозить, попытался перестроиться в правый ряд, но тут правая сторона микроавтобуса будто куда-то провалилась, затем подпрыгнула и снова рухнула вниз. Заскрежетало с новой силой. Машину потащило боком, принялось разворачивать. Она качнулась, будто бы собралась переворачиваться. Журналистка пронзительно заверещала, перекрывая звуки рвущегося железа. Наконец, микроавтобус накренился на правую сторону и замер.

Водитель вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб, глянул на перепуганную дамочку.

– Чего сидишь? – рявкнул он.
– Вылезай, приехали.

Петрович шоферил далеко не первый год, но такого не видел никогда: у почти новой машины с правой стороны отломились рычаги передней подвески, причём все сразу. Колесо буквально вырвало с места, и сейчас оно лежало где-то позади, метрах в тридцати. Железо кузова скомкалось, словно тоненькая фольга, а по асфальту, обозначая тормозной путь, тянулась приличной глубины борозда. Он сплюнул: этот Новый год отмечать, похоже, не придётся. Достал телефон и принялся вызванивать полицию и эвакуатор.

Лидия Евгеньевна же была напугана. Инстинкт мелкого хищника подсказывал ей, что дело здесь нечисто. Что несмотря на весь её скепсис относительно колдунов, этот как раз-таки оказался настоящим. Она закурила сигарету и принялась набирать номер офиса: ночевать на дороге, тем более сегодня, она не собиралась.

Глава 30

Дразнящий запах жареного мяса плыл над землей, щекотал ноздри, заставлял поминутно сглатывать слюну. Сок пузырился, пробиваясь сквозь запекшуюся корочку и, смешиваясь с растопленным жиром, капал на раскалённые угли. Те в ответ злобно шипели, вспыхивая порой мелкими язычками пламени. Валерик сбрызгивал огонь маринадом из пластиковой бутылки, и угли тут же умолкали, чернели, подёргиваясь белесой плёнкой невесомого пепла.