Особенный. В твоих руках

Танец не идет. Я никак не могу сконцентрироваться, сбиваюсь с ритма. Мысли совсем о другом. Вчера от имени Макса на счет приюта поступила приличная сумма. Владелица еще утром написала, что нужно позвонить ему и поблагодарить, а я никак не решусь. От одной мысли, что услышу его голос, в жар бросает.

Выключаю музыку и плетусь на кухню. Аппетита нет, но что-то съесть необходимо – в приюте мне понадобятся силы. Достаю из холодильника питьевой йогурт, но открыть его не успеваю – в дверь продолжительно звонят. Уверенная в том, что это мама вернулась, я несусь в прихожую и открываю, не глянув в глазок.

Огромный букет, над ним родной взгляд… Я замираю на пороге.

– Привет! Звоню-звоню… Войти-то можно?

– Здравствуй, Илья. Я не слышала. Проходи, конечно.

Сделав шаг назад, впускаю гостя.

– Я тебе писал и звонил несколько раз. Почему не отвечаешь? С телефоном что-то случилось?

– Случилось, – киваю заторможенно.

Много всего случилось, но не с телефоном. Я намеренно не отвечала, не хотела с ним говорить.

– Держи, это тебе… С днем рождения!

Красовский протягивает увесистый букет из белых лилий и бордовых роз. Мое лицо каменеет. С недавних пор темные розы вызывают у меня острую неприязнь, но откуда ему знать, последний раз мы разговаривали накануне того вечера.

– Спасибо, – осторожно принимаю цветы. – День рождения был пять дней назад, я успела о нем позабыть.

– Только вчера вечером придетел, задержался на несколько дней в Москве. Ульяна познакомила с полезными людьми, у нее хорошие подвязки в Ассоциации, – будто оправдывается Илья, разуваясь.

Новая тенниска сиреневого цвета ему очень идет. В повседневной жизни он любит светлые тона в одежде, на паркете обычно в черном.

– И как там, в Москве?

– Как обычно. Народу много, суета, – отмахивается. – Подарок в ЦУМе тебе купил. Надеюсь, понравится.

Красовский достает из кармана коробочку бирюзового цвета и открывает ее. Там подвеска в виде сердечка. Банально, но мило.

– Красиво, – выдавливаю улыбку.

– Тиффани, – комментирует с гордостью.

Он наклоняется, чтобы поцеловать, но я прячусь за букет и ухожу на кухню.

– А что ты, как ежик? Не рада мне? – следует за мной.

Я ему не рада, но сказать об этом прямо – грубо и жестоко.

– Все нормально, тебе показалось, – бросаю через плечо и опускаю букет в раковину.

Цветочные вазы уже уехали в новый дом, а искать подходящую емкость мне некогда. До приюта добираться минут сорок, мне уже пора выходить.

Илья подходит и обнимает сзади:

– Я не слепой. Слишком хорошо тебя знаю, – дважды целует в плечо. – Ну что такое, Вета? Ты какая-то не такая…

– Что у тебя с Ульяной? ­– резко разворачиваюсь.

Он явно пугается:

– А что у меня с ней? Мы танцуем, пока не очень успешно. Ты это знаешь.

Я пристально смотрю ему в глаза. В висках стучит, в груди неприятно давит. Мои мысли и сердце заняты другим, почему же так неприятно?

– Я видела, как вы целовались. Случайно, в сториз у Дарины, – поясняю внезапно охрипшим голосом.

– Елизавета… – выдохнув мое полное имя, Илья качает головой. Так он называет меня, если я что-то не так говорю или неправильно делаю. – Мы чмокнулись чисто по-дружески. Что такого?

– Ничего. Это не было похоже на дружеский поцелуй. Я тебя тоже неплохо знаю, – бурчу.

Красовский садится на стул и закидывает ногу на ногу. Высокий, стройный блондин с аккуратной стрижкой и идеально выбритым тонким лицом. Я смотрю на него и не могу понять, что мне в нем нравилось. Он же совершенно не в моем вкусе!

– У вас тут что-то изменилось, – замечает он, оглядывая опустевшую кухню.

– Мы переезжаем в загородный дом, – встаю напротив и скрещиваю руки на груди. – Мама ждет ребенка.

– Вот это новости! Неожиданно. Что я еще пропустил? – зеркалит мою позу.

Много чего ты пропустил, Илюша. Ох, как много. Даже не знаю, стоит ли все рассказывать. Навряд ли ты захочешь это знать.

– Мне нужно выходить, – смотрю на часы над его головой. – Сегодня день волонтерства в приюте.

– А ты забей и не ходи, это же неважно.

– Ты ошибаешься. Для меня это очень важно.

– Да ладно тебе, Веткин! Мы неделю не виделись, – подмигивает с улыбочкой. Давай хоть отпразднуем твой бёздник. Можем сходить в ресторан или заказать домой пиццу и купить вина. По-взрослому...

Он облокачивается на спинку и улыбается. На левой щеке появляется ямочка, вокруг глаз – тонкие лучики морщинок. Миловидное лицо становится по-мальчишески озорным. Я его любила и всегда буду любить. Как партнера по танцам, как друга, как родного человека… Но не так, как женщина любит мужчину. Теперь я знаю разницу.

– Она тебе нравится? – спрашиваю, вглядываясь в теплые карие глаза.

– Кто? Ульяна? – продолжает улыбаться. – Она классная. Веселая и заводная. Оторва! И танцует неплохо, но ты лучше. У нее хорошая техника, но…

– Илья! – перебиваю нервно. – Ты же понял, о чем я пытаюсь спросить.

– Ревнуешь? – сощуривает он свои улыбчивые глазки. – Напрасно. К Ульке хахаль на «Панамере» ездит, куда там мне! Она в бутиках одевается, после Англии на Мальдивы собирается…

Он еще что-то говорит, но я не слушаю. Смотрю сквозь него и думаю о своем. Совершенно точно не ревную. Мне хочется, чтобы у него был роман с Улей. Я сама всерьез увлеклась другим и мне стыдно. Пытаясь уличить Красовского в измене, я ищу возможность оправдать себя, и это некрасиво.

– Илья, прости. Думаю, нам лучше расстаться, – произношу тихо, но уверено.

Его лицо вытягивается:

– Как это? Почему?

– Наши отношения себя исчерпали. Я больше не хочу…

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. И я не передумаю, – припечатываю.

Илья опускает глаза и молчит. Переваривает. Вид у него растеренный и жалкий. Я чувствую себя стервой, мне его жаль и как-то горько. Непросто окончательно рушить то, что давало основу, пусть только видимую.

Я обхватываю себя за плечи, закрываюсь. Красовский вскидывает на меня красноречивый взгляд. Он настолько обреченный, что у меня все внутренности до боли сжимаются. Это я его бросаю, так получается.

Мы долго смотрим друг другу в глаза. Между нами нет трепета, притяжения, страсти... Их никогда не было, но мы дороги друг другу, мы – не чужие, и соединяющие нас нити сложно враз разорвать.

Я отвожу взгляд первой, не выдерживаю напряжения. Отворачиваюсь, дрожащими руками хватаю чайник и набираю к него воду. Мне пора выходить. Поесть теперь точно не получится, возьму с собой термос со сладким чаем.

Глава 19

Макс