Особенный. В твоих руках

– Лучше держись за меня, – советует Макс.

– Быстро поедем?

­– Мне так будет спокойнее.

Мне так будет беспокойнее, но я его обнимаю.

«Хонда» трогается резко, вынуждая теснее прижаться к крепкой спине. От нахлынувших чувств крепко зажмуриваюсь. Ни гордости у меня, ни совести, да и ума становится меньше, когда он рядом. Но я лучше сделаю и пожалею, чем буду жалеть, что не сделала.

Не знаю, сколько времени прождал меня Красовский и понял ли он, что Макс – никакой мне не брат. Несколько раз он набирал, но я не слышала, мы уже мчали по трассе.

Глава 29

Впереди виднеется ярко синяя полоска моря, в высохшей за лето траве оглушительно громко стрекочут кузнечики. Мы уже съехали с асфальта и катимся по проселочной дорожке между виноградников. Скорость маленькая, а я все так же прижимаюсь к широкой спине Макса и мечтаю, чтобы этот чудесный момент продлился подольше.

Есть у времени жестокая особенность мучительно тянуться, когда тебе плохо, и незаметно пролетать, когда очень хорошо. Не знаю, сколько времени мы с Максом ехали, согласно часам, по моим ощущениям – жалкие минуты.

Мотоцикл тормозит на краю песчаного обрыва. Макс спрыгивает с первым, снимает шлем и достает свой рюкзак из багажника .

– Ты привез меня на дикий пляж? Зачем?

– Не нравится здесь?

Я оглядываюсь по сторонам и смотрю вниз на безлюдный клочок суши. Место очень живописное и нетронутое цивилизацией. Не знала, что в Крыму остались такие.

– Нравится. Но что мы будем делать? – резво спрыгиваю с мотоцикла, отдаю шлем.

– А что обычно делают на пляже летом?

Мы продолжаем разговаривать вопросами. Эту бессмыслицу пора прекращать.

– Обычно плавают и загорают, но для этого нужен купальник, которого у меня нет.

– Найдем другое занятие.

Макс уже начал спускаться по высеченным в глинистой породе ступеням. Пройдя несколько метров, остановился и ждет. Щурится на солнце. Ветер треплет его темные волосы, раздувает надетую поверх футболки рубашку. Я на него поглядываю, фотографирую на память глазами и под ноги не смотрю. На первой же ступеньке поскальзываюсь и съезжаю по утоптанной глине, как по ледяному катку.

– О-ой, – выдыхаю, впечатавшись в твердое тело.

Максим обнимает. Уверенно так, по-свойски. Я напрягаюсь. Одно дело на мото за него держаться и совсем другое, когда он меня касается, да еще так.

– Осторожнее, Лиза.

Он произносит слова медленно, почти шепотом. Поглаживает по спине и смотрит на мои губы. Буду стоять так и молчать – поцелует. Как пить дать, поцелует! И я, дурочка, жду этого, а ведь слово себе дала не никогда больше.

– У меня подошва гладкая, – оправдываюсь, глядя в сторону.

Нельзя сейчас смотреть ему в глаза, в них все мои желания крупными буквами. Угораздило же меня так влюбиться!

На пляже Макс расстилает небольшое покрывальце и приглашает меня присесть. Достает из рюкзака две банки какой-то газировки, коробку с ягодным ассорти и сырную нарезку в вакууме. Раскладывает все это по центру и вытряхивает из бокового кармана гору шоколадных конфет.

– Не знал, какие тебе нравятся, поэтому купил разных, – поясняет, рассыпая их рядом с остальной едой.

Значит, у нас тут мини-пикник намечается. Очень мило, что Доронин подготовился, только не понятно, с какой целью. Я четко дала понять, что между нами все кончено, он мою позицию принял. Мы попращались сухо, без поцелуев и обнимашек. И вот, спустя почти неделю, сидим на пляже и едим конфеты.

– Подай мне «Ромашку», пожалуйста, – протягиваю руку.

Макс подбрасывает мне конфету и себе берет, но другую.

– Я «Красный мак» люблю. Однажды слопал целый пакет и расцарапал язык вафельной крошкой. Он так разбух, что пить не мог! – смеется.

Своими воспоминаниями я делиться не хочу. Конфеты «Ромашка» любил мой папа, после его смерти я их ни разу не ела.

Максим открывает и протягивает мне банку газировки. Я делаю глоток и понять не могу: запах знакомый, вкус непонятный.

– Что это?

– Кокосовая вода. Ты не любишь?

– Не пробовала раньше. Вкусно, – улыбаюсь, смакуя новый вкус и всматриваясь вдаль.

Солнышко почти дошло до горизонта, в конце лета оно садится быстро и особенно ярко, окрашивая небо и море разными оттенками желтого и красного.

С Максом я полюбила закаты. Только их мне и дальше можно любить с чистой совестью, а у чувств к этому парню сомнительное будущее. Я прочла чертов брачный договор, он был заключен в июле, сроком на два года. Все это время Максу и Карине запрещено заводить другие отношения. Раскрытие фиктивности брака грозит серьезными проблемами с законом, поэтому правила поведения прописаны четко. Макс обязан сопровождать Карину на светских мероприятиях и различного рода активностях, связанных с ее блогерством, а также проводить с ней рождественские праздники и раз в полгода ездить вместе в отпуск. Не представляю, как можно встречаться с парнем, у которого столько обязательств перед другой девушкой. Очевидно, что никак.

– Потанцуешь? – спрашивает Макс так неожиданно, что я вздрагиваю и смотрю на него с недоумением. – Закат красивый, а у меня Машкина камера с собой и я неплохо снимаю, – спешит пояснить он.

– Муж популярного блогера просто обязан снимать хорошо, – хмыкаю. – Пилить контент нужно бесперебойно!

Я не пытаюсь быть милой, у меня самое незавидное положение в этой почти мыльной истории с фиктивным браком.

Мой язвительный тон Максим пропускает мимо ушей. Достает из рюкзака камеру и открывает объектив.

– Ты посмотри, какие тени причудливые на обрыве образовались. Можно на их фоне, а можно море захватить. Цветность в кадре чумовая!

Мне интересно посмотреть, я придвигаюсь ближе и заглядываю. Максим тут же приобнимает. Почти невесомо, но достаточно для того, чтобы мир вокруг начал меняться. Тени плывут, краски расползаются в непонятно откуда взявшемся тумане. Я слышу глубокое дыхание, чувствую знакомый, слегка древесный запах и перестаю контролировать собственное тело. Меня мелкой дрожью пронизывает, следом жаром обдает.