Особняк

Спустя какое-то время появился бывший муж, действительно с комплекцией сморчка. Николай пригласил его к столу, надеясь решить вопрос с разменом полюбовно. Сморчок кивал головой, пил купленный бывшей женой коньяк, но твердо стоял на прежних позициях - ему и здесь хорошо.

Женщина была в отчаянии. Надо было доигрывать до конца. Николай позвонил жене, наврал что-то про балансовый отчет и получил индульгенцию на всю ночь. Они ушли в комнату бывшей мужней жены, перетащив с кухни остатки продуктов, и продолжили ужин при свечах. Потом у хозяйки обнаружилась заначка, и оба они времени уже не замечали. В час ночи горе-помощника сморило. Она стянула с него пиджак и ботинки и уложила на диван. Кто же знал, что идиот муж потихоньку покинет квартиру и побежит в милицию жаловаться, что его жену напоили и изнасиловали, а его самого обещались придушить?

– Страсти-то какие, - шепнула Вера Дмитриевна Реброву.

– Какие страсти? Выеденного яйца эти страсти де стоят, но если балбесы дежурные не разберутся, то парню наварят по самое не балуйся.

– Вы думаете?

– Боюсь, что так... Слышь, лейтенант, да отпустите вы его. Видел я этого сморчка, что за дальним столом бумажку час нзад строчил. Доверия не внушает, - миролюбиво посоветовал Ребров.

– Вы по делу пришли?

– По делу.

– Вот и сидите. Нам адвокаты не нужны. Ребров демонстративно отвернулся. Он уже давно уяснил, что у ментов мозги от жары расплавились и они не понимают очевидных вещей. Предложили проверить у жены задержанного, звонил ли он ей вечером. Естественно, бедняга пришел в ужас и тем еще больше укрепил дознавателей в подозрениях.

– И что потом?
– терзали беднягу в который раз одним и тем же вопросом.

– Суп с котом, - пробурчал Ребров, и Вера Дмитриевна испугалась, что их услышат и выгонят.

Дальнейшее Николай не помнил, так как уснул. Проснулся он от криков хозяйки и боли заламываемых рук. Наряд выехал по устному заявлению гражданина, который, как оказалось, юридически все еще состоял в браке с его знакомой. Барышня соврала насчет развода.

– Все это хорошо, - лениво проговорил краснощекий старший лейтенант, пристально смотря в лицо задержанному.
– Но зачем вы его оскорбляли и хватались за нож?

– Да какой нож, - вскричал задержанный, показывая огромную ладонь.
– Да я его, если бы надо было, одним пальцем прибить мог.

– Это вы ему говорили?

– Да нет, это я вам говорю.

– А ему что говорили?

– Чтобы разменивался, если жить хочет.

– Так и говорили?
– насторожился старлей.

– Говорил, - честно признался Николай и, спохватившись, тут же добавил: - В нормальных условиях.

Старший лейтенант поднялся и куда-то вышел, оставив задержанного под присмотром сержанта, который участвовал в задержании.

– Слушай, сержант, ну хоть ты скажи ему, - попросил Николай.

– Что сказать?
– пробасил здоровый, под стать задержанному, милиционер.

– Ты же видел, что не в притон попал, а в нормальную квартиру. И за каким чертом мне этот хозяин сдался? Ну выпил, не отказываюсь. Так проспался бы и домой пошел. Зачем я вообще здесь оказался да еще и по шее схлопотал!

– Ну насчет шеи сам виноват, нечего вырываться было, - заметил сержант.

– Хрен с ней, с шеей, зачем сюда-то привезли? Могли на месте разобраться.

– Что ты ко мне пристал? Мне приказали - я привез.

Начальство, в лице двух лейтенантов, появилось минут через пять. По выражению лиц было видно, что им надоело докапываться до истины и они не прочь покончить с этим делом.

– Хватит выяснений, - решительно сказал краснощекий коллеге. Заявление есть, оформляй задержание, а завтра пусть следователь разбирается.

– Да вы что, ребята!
– Давно протрезвевший и тихо проклинающий судьбу Николай встрепенулся.
– Меня же дома ждут. Жена с ума сойдет, если я не появлюсь, да и дети. Ну какой я, к черту, убийца. Вы документы мои посмотрите.

– Если о жене так беспокоитесь и дети есть, тогда зачем по чужим женам шастаете, ангел?
– язвительно произнес старший лейтенант.
– Детей вспомнили, а в паспорте, между прочим, они не указаны.

Милиционер был явно доволен растерянностью задержанного.

– Да не шастал я по чужим женам. Не жена она ему, не жена. Я же все объяснил.

– Итак, вы оказались в постели замужней женщины, причем нагло, на глазах у мужа.

– Ну я же в брюках спал и в майке, спросите у сержанта.

– Но в чужой постели и пьяный.

– Не в постели, а на диване, и пьяный я особо не был. Просто жарко было.

– Да... Жаркое нынче лето. Но в тридцать шестом году еще жарче было. До тридцати шести с половиной градусов тогда жара доходила, - вспомнил старший лейтенант, что говорил капитан на прошлом дежурстве.

Он чувствовал, что задержанный не врет, и понимал его состояние. Однако в другой комнате сидел тот, который принес заявление, и его, как положено, приняли. А что написано пером... Все от этих баб. Одни неприятности. Вон Земфира эта... Сначала убить ее хотелось, а сейчас уже который день перед глазами стоит, хоть баксы копи. Пришлось из-за этой сучки объяснительную писать. Опять же кто накапал - женщины. Старухи, которых черт занес в дежурку.

– Значит, жарко, а вы трезвым были, - продолжал милиционер.
– Тогда почему сопротивление наряду оказали? Сопротивлялся, сержант?

– Да нет, товарищ старший лейтенант. В меру. Скорей вставать не хотел, - засмеялся сержант.

– А на роже у тебя что?

На щеке сержанта алела глубокая царапина.

– Так это баба евоная. Тигрица. Когда мы ему наручники надели, как кинется...

– Что ж ты молчишь! Везите ее сюда. Если насчет этого не подтвердится, мы ей впаяем сутки...

Ребров окончательно отупел, слушая "расследование". Одно уяснил для себя четко: никто им здесь не поможет. Только для того чтобы объяснить ситуацию с выселением, надо этим плавленым мозгам под милицейскими фуражками сначала букварь растолковать.

– Эй, а где эти двое?
– спохватился дежурный. Но ни Веры Дмитриевны, ни Реброва уже в отделении не было. Они ушли молча, но оба думали об одном и том же. Как ни крути, а получалось, что больших надежд на милицию возлагать не стоит.

На улице уже засветились фонари, зажег свои огни и цирк...

Агеев любил цирк, любил словно родной дом, где все знакомо и все свои. Он мог подолгу от нечего делать бродить по его закоулкам, получая огромное удовольствие. Но в этот же вечер у него было дело...

– Привет, прыгун. Чего дома не сидится? Вы же с Леной на этой неделе не работаете, - услышал Вячеслав голос приятеля, тоже акробата, только на батуте.

– Михалыча не видел?

– Что, проблемы одолели?

– Есть немного...

– А что в наше время Михалыч может? Сейчас нужно личное обаяние и наличный расчет.