Особняк

– Это ты на завтра к французам?
– изумилась она.

– Нет. Это я в кино с Земфирой хочу пойти. Софочка села. Она, конечно, слышала, что говорили соседки про новый альянс, но до конца не верила.

– Бросит она тебя, - тихо сказала Софочка.
– И не любит по-настоящему.

– Как это?
– не понял Загубленный.
– Кто ж меня, кроме нее, полюбит?

– Я, - тихо сказала Софа.

Леха предпочел не услышать, как раньше предпочитал не замечать. Заметишь - и сразу жизнь усложнится.

– Как же она меня бросит? Два сапога - пара. Не разобьешь ничем.

– А так... Сколько волка ни корми...

– Ну ты, Моль, даешь...

Он даже не понял, что вслух произнес обидную кличку.

– Не моль я! Не моль! Я тебя, пьянь чертова, люблю. Моль одежду жрет, а кого я сожрала? Всю жизнь - "Софочка, посиди с нашими малышками, мы в кино сходим... Софочка, позанимайся с Сашенькой, у нее что-то с произношением... Софочка, сходи за хвостами, на углу дают, я холодец делать буду - угощу..." Да жрите вы все свой холодец. Только не подавитесь. Может, я в театр хотела сама сходить! У меня и платье есть на выход. И духи французские куплены... "Софочка, ну как, пойдет?" - передразнила она Леху.
– Как корове седло...

Софочка выбежала на лестницу, оттуда - во двор, в переулок и дальше по ночной Москве до утра. Только в другую сторону. Побеги она в ту же сторону, что Сева, кто знает, как развернулись бы дальнейшие события.

Глава 36

Заработавшее переговорное устройство немало удивило дежурившего охранника. Он приподнял голову от подушки и посмотрел на часы. Шесть сорок, еще больше двух часов до начала рабочего дня, а уже кого-то черти принесли. Неужели опять сигнализация на пульте милиции сработала? Или шеф уже приехал? Нет, для Кулагина рано, недовольно подумал дежурный. Определить возмутителя спокойствия труда не составляло, стоило только чуть повернуть голову и посмотреть на монитор. Так он и поступил.

– Чего тебя, идиот, принесло в такую рань, - проворчал охранник и нажал кнопку на пульте.

Пока ворота медленно открывались и машина ку-лагинского помощника заезжала на территорию, он успел унести стоящую перед столом раскладушку в комнату отдыха и разбудить коллег. Невелика птица, но если что, заложит как нечего делать, жаворонок долбаный, подумал охранник, открывая дверь стеклянной перегородки.

Откуда ему было знать, отчего Владимиру не спалось уже которую ночь. У охранника служба тем и хороша, что имеет тенденцию к постоянству. Сутки отдежурил, а там хоть трава не расти - трое дома. У помощника хозяина акционерного общества другое дело. У него в работе нет ничего постоянного. Сегодня одно, завтра другое, послезавтра третье. И это одно может оказаться большой удачей, другое - неприятностью, третье - полным крахом с непредсказуемыми последствиями. Вот это последнее, вдруг замаячившее на горизонте, и привело Владимира в столь ранний час на работу. В другое время неприятный разговор с шефом о его неудачах давно бы состоялся, а сейчас из-за французов он откладывался. Но и жить под дамокловым мечом не грело. Нервы и у молодого есть. Хотелось ясности, а для этого нужно было встретиться с глазу на глаз, без постороннего присутствия и глупых вопросов. Утро перед работой казалось самым подходящим временем для такого разговора, а о привычке шефа приходить пораньше знали все.

– Анатолий Степанович не появлялся?
– спросил помощник, когда прямоугольник двери из толстого, пуленепробиваемого стекла развернулся перед ним, открывая проход в прозрачной перегородке.

– Нет. Он, Владимир Михайлович, раньше чем через час не приедет.

– Ну тогда мне ключи от моего кабинета и дай знать, когда появится.

Кулагин, увидев так рано помощника на пороге своего кабинета, нисколько не удивился. Он давно решил поговорить с Володей, но не было времени. Сдерживать французов становилось все сложнее и сложнее, да и то ценой больших денег и здоровья.

За это время у любого здравомыслящего человека должна была возникнуть мысль: чем они тут занимаются, кроме как водку пьют да по бабам шастают?

Не ответив на приветствие, Кулагин кивнул, приглашая присесть, но рта не открывал. Молчал и помощник. Каждый думал по-своему, но об одном и том же. Пауза затягивалась. По правде говоря, с сидевшим напротив хозяину и говорить не хотелось. Он смотрел на помощника скорее с недоумением, нежели гневом, пытаясь ответить на вопрос: откуда такие берутся? Может, сами мы их и делаем такими? Разве среди его сотрудников лучше этого Вовика нет? Лень поискать, приглядеться. Староват стал Анатолий Степанович, распустил кадры. Но раз назначил помощником - расхлебывай теперь.

Кулагин вспомнил, как в первом классе к ним пришел вожатый. И как ему тогда хотелось стать правой рукой этого любимца всего класса. ан нет, стал Юрка Кустов, который и учился хуже, и хулиганил, и драться любил, хотя был толстым. Толя Кулагин, хорошист и паинька, два года проходил исключительно в Кулагиных. Даже по имени его не называл вожатый, а жиртреста Юрком величал. Вот и весь сказ... Видно, так же и Владимиру повезло, как Юрку этому толстому.

Сидит, молчит, думал Кулагин. Все ему по барабану. Никакого чувства вины.

Шеф был не далек от истины. Кроме как о способе избежать наказания, Владимир в эту минуту ни о чем и не думал. Главное - внушить шефу, что они оба виноваты, а кругом одни дилетанты и жулики.

– Что молчишь, рассказывай, - приказал Кулагин, не спуская глаз с помощника.

– О чем? О том, как в Калачковский съездили?

– Чего об этом говорить, ты в тот же день наябедничал, какие плохие у Петровича люди. Расскажи лучше мне о том, как делятся с тобой те, которых ты благодаришь от имени фирмы. А еще лучше про свои успехи расскажи. Например, у женщин. Чего демешься? Неудобно? Правильно, нескромно... А трахаться с моей секретаршей удобно? Значит, всем нельзя, а тебе можно?

Владимир молчал. А что скажешь, если у шефа кругом глаза и уши. Такую конспирацию развели с Маринкой, ни одному Абелю не снилось, - и на тебе, прокол.

– А еще было бы интересно послушать, как идут дела в Управлении по контролю за памятниками архитектуры.

Всего мог ожидать Владимир, но только не этого. Сам всего лишь вчера узнал, что в управлении на основании собранных жильцами дома документов собираются пересмотреть свое заключение. А ему Кулагин еще неделю назад давал задание съездить туда и поговорить дополнительно. Он побывал, но "поговорить" со всеми не удалось. Денег пожалел. Для себя прижал кое-что.

– Я ездил.

– Мне насрать, что ездил, мне нужен результат. "Ездил"... Ну и что из этого следует?
– недобро прищурился Кулагин и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Неужели ты, дорогой мой, думаешь, что я тебя насквозь не вижу? Слушай, Вова, и запоминай. Если мы с тобой вдвоем ошибемся, это одно. А вот если ты от меня что-то скрываешь, я тебя урою. Понял?

Чего ж тут было не понять. Оставалось только одно: говорить все как есть.

– Они какие-то бумаги представили. Адвоката наняли.

– Фамилия?

– - Губерман Наум Григорьевич.

– Ну никуда от этих евреев не спрятаться. Кто такой?

– Раньше жил в этом доме, а сейчас переехал в Ванино.

– Чудеса. Адвокат Губерман переезжает, а пенсионер Воронцов не желает, - усмехнулся Кулагин.
– Все мне достань по этому адвокату, что-то здесь не так... Кстати, почему у меня нет списка жильцов?

– Вот возьмите, - достал Владимир из папки лист бумаги и протянул Кулагину.

– Так, квартира номер один. Краузе Семен Семенович. Восемьдесят два года, вдовец, было три жены, сидел, пишет по истории партии...
– Кулагин углубился в чтение.