Особое назначение

Эгина сглотнула, перевела взгляд с Перчинки на других, Отверженных дочерей. Но не нашла в их глазах ни капли сочувствия.

— Мама, делай, что говорит госпожа Перчинка, — произнесла одна из них сухим надтреснутым голосом. — Этот указ — благо для всего Мирмеграда. Давно уже следовало принять этот закон.

— Какой закон? — королева опустила взгляд на исписанный лист, быстро пробежала по тексту взглядом. — Но это же указ о легализации нектара в Мирмеграде… О Священный Мёд, здесь уже есть подписи всего Глубинного Совета…

— Осталась только твоя подпись и королевская печаль, — вкрадчиво произнесла Перчинка, придвинув сургуч поближе к Сахарной ножке. — Выполняй.

— Мы никогда не удовлетворим подобную просьбу! — Эгина сопротивлялась до конца.

— Это не просьба, мамочка… — с улыбкой произнесла Перчинка. — Это приказ! Подписывай немедленно. В противном случае нам придётся заставить тебя сделать это. Если понадобится, то и силой.

— Нет! — Эгина резко распрямилась на всех шести муравьиных лапках, опрокинув стол. Перчинка с проклятьями отскочила назад, её чуть не придавило.

Тут же начала действовать солдат-мирмеция. Хоть она была и невероятно крупная и хромая, но двигалась всё равно очень быстро, даже тяжеленные доспехи почти не замедляли её. Отверженная-воин быстро зашла королеве за спину и оседлала её, зажав коленями спинку муравьиной части, жёстко фиксируя на месте. При этом ноги солдата продолжали опираться об пол, настолько она была крупная. Одной рукой воин схватила королеву за талию, вторую положила на плечо.

— Осторожно! Не трогай муравьиную часть! — воскликнула перепуганная Эгина. Не смотря на всю свою силу она даже пошевелиться не могла, настолько дочь превосходила её. — Ты можешь повредить Нам!

— Прости, мама… Но лучше пусть Мирмеград вымрет… чем продолжит погружаться в пучину разврата и похоти, — хрипло произнесла мирмеция-солдат, лишь усиливая хватку. — Делай, что говорит госпожа Перчинка. Она — апостол новых порядков в Мирмеграде, чистом, обновлённом. Где не будет места Злу и Разврату.

Мирмеции с перекрученными усиками синхронно кивали, полностью поддерживая слова сестры.

— А-а-а! — неожиданно громко закричала королева, я аж на физическом уровне ощутил, как от неё во все стороны исходят волны могущества и власти, подавляющие волю… Магия. Её Величество воззвала к последнему средству, что у неё осталось. Эгина использовала природную тотемическую магию муравьиной королевы, чтобы заставить своих взбунтовавшихся дочерей подчиниться.

Но никакого результата это не принесло. Ни Перчинка, ни Отверженные даже не поморщились. Магия словно проходила через них насквозь, никак не касаясь. Закончив кричать, Эгина бессильно обвисла в руках воительницы, опустив голову. Она израсходовала очень много сил, но без результата…

— Использовать магию и звать на помощь бесполезно, — произнесла Перчинка. — Мои милые названные сестрички-помощницы из касты Отверженных защищены от твоей воли благодаря моему нектару. Магия муравьиной королевы на них не работает. Кроме того, в стенах дворца после последнего ремонта были заложены особые магические материалы, искажающие и приглушающие твои сигналы. Никто из дочерей за пределами дворца не узнает, что маме нужна помощь. Прости, Эгина, но я должна была так поступить. Это необходимо.

— Твоему нектару? — королева не верила своим ушам. Она вновь подняла голову, в ужасе глядя на Перчинку. — Названные сестрички? Магические материалы? Доченька, Перчинка, что ты такое говоришь? Не обманывают ли Нас Наши уши?

— Я никогда не была твоей дочерью, — с усмешкой произнесла Перчинка. Она подняла указ с пола и встряхнула, избавляясь от пыли. — Ни в переносном, ни в прямом биологическом смысле. Я принадлежу к расе людей-ломехуз, созданий, паразитирующих на муравьином обществе. В далёкой древности, тысячелетия назад, мирмеции нас полностью истребили… выжила лишь одна маленькая девочка… я. Но меня спас могущественный и влиятельный человек, мой учитель и наставник. Тысячелетия я провела в спячке, а потом была разбужена для выполнения важной миссии.

— Ты хочешь отомстить? — Эгина, кажется, только это и уловила из длинной речи Перчинки. — За гибель твоего народа?

Перчинка лишь рассмеялась.

— Отомстить? Какие глупости! Я не мыслю столь примитивными категориями. Напротив, я люблю Мирмеград. Так же как любишь его и ты, мама, — произнесла Перчинка и ласково погладила Эгину по щеке. — И тебя полюбила со временем, как маму, хоть и приёмную… Те, кто истребили мой народ — давно мертвы, а к современным мирмециям у меня нет никакой злобы. Для меня Мирмеград — любимая родина, как и для твоих дочерей! Просто у меня… свои взгляды на направление, в котором следует развиваться городу.

Глава 42. Тёмное настоящее

Акт 2

Мирмеции со злыми лицами кивали в такт словам Перчинки.

— А ты, мама, вечно вставляла мне палки в колёса, — укоризненно произнесла Перчинка. — Да ещё и начала плясать под дудку этого выскочки, Святослава Батикова, будь он неладен. Он ведь тебя надоумил отослать фаворитов и использовать только его семя? Верно?

Эгина молчала. Ей нечего было на это сказать. А у меня возникло стойкой ощущение, что в нынешнем поведении Перчинки есть и доля моей вины. Как знать, если бы я не приказал Эгине использовать мой биоматериал, ничего бы этого не произошло… либо Перчинка бы просто отложила свой переворот на будущее, и дала бы мне больше времени на прокачку.

Да, она явно уже давно планировала переворот. Просто моё появление заставило её действовать более поспешно. Черт, уж не специально ли она отослала меня в Подземелье, добывать Ферру? Не нужна ей была дева-меч! Министр просто хотела временно меня отвлечь от происходящего в Мирмеграде! Чем-то занять! Сука!

— Пора исправить ошибки прошлого, — произнесла Перчинка. — Мамочка, прошу, не доводи до ручки… делай, что тебе говорят, и всё будет хорошо.

— А если Мы скажем нет? — королева держалась до последнего. Её гордость не позволяла так просто сдаться.

— Ну а если ты скажешь нет и будешь упрямиться до последнего… — Перчинка говорила медленно, словно смаковала каждое слово, глядя королеве прямо в глаза. — Скажем так, дезинформация о твоих проблемах со здоровьем, что я запустила в народ, окажется не такой уж далёкой от правды. Извини, что так грубо сформулировала… я это к тому, что твоя муравьиная часть способна откладывать яйца, даже если главная королевская половинка… будет, скажем так, не вполне дееспособна. Или совсем недееспособна. Понимаешь? Ты же ведь не хочешь остаток жизни провести в состояния овоща, мамочка…

После этих слов внутри Эгины словно что-то сломалось. Она обмякла в руках Отверженной-содата, словно полностью потеряла волю к борьбе. Её пустые глаза безразлично глядели в пространство.

— Хорошо… — помертвевшим голосом произнесла королева. — Я подпишу…

Я подпишу? Она впервые не использовала третье лицо, когда говорила о себе… Неужели Эгина полностью сломалась?

Отверженные подняли опрокинутый ранее стол. Перчинка положила на него письмо и упавшие письменные принадлежности. Эгина, действуя скованно, словно робот, размашисто расписалась и поставила печать…