Особое обстоятельство

— Не обязательно докладывать ему обо всем, — продолжал провоцировать Матвей, — или ты сказала уже, что поехала ко мне?

— Конечно, сказала, — обрубила я, чувствуя несоответствие. Мозги мне пудрят, причем очень старательно.

Тем временем Коган протянул ладонь, накрывая мою руку, а я растерялась от чужой прыткости. Вечер развивается явно не по моему сценарию.

— Матвей, — собираясь с мыслями, протянула я, — прекрати. У меня есть муж, а голой я позировать не буду. Похоже, мне пора, — с этими словами я выдернула руку, поднимаясь. Вот уйду сейчас и гори оно все синим пламенем. Пусть Макс и Бро пытают его, но меня в это дело не впутывают.

— Тина, стой, — художник, словно сдаваясь, показал мне ладони, — я не хотел тебя обидеть.

Я остановилась, хмурясь.

— Что это на тебя напало? Проверку решил устроить? — видя его виноватое лицо, я покачала головой, понимая, что попала в точку. — И что? Прошла?

— Прошла, — не стал отрицать Коган, враз возвращаясь в свой привычный образ — без флирта и желания соблазнять. И таким он мне нравился больше, притворялся он из рук вон плохо, — почему вы приехали в этот город?

— Почему я должна отвечать на твои вопросы? — удивилась я.

— Чтобы я мог верить тебе, — такая дурацкая и по-детски наивная фраза больно кольнула в сердце. Еще немного и я признаюсь ему во всех грехах просто потому, что устала копить все в себе. — Пожалуйста, Тина.

— Мы… приехали сюда по делам Тимура, — чувствуя горечь во рту, произнесла я неправду. Никому нельзя верить, Тина, никому. — Благодаря его бизнесу я могу позволить себе не работать и увлекаться дорогими картинами. И художниками, которые их рисуют.

Коган чуть скривил губы в подобии улыбки — кажется, испытал разочарование до последнего надеясь, что я подтвержу его сомнения. По-ненужному искренний и умный, он вызывал одновременно и симпатию, и желание сбежать. Слишком мужчина не вписывался в тот мир, где я привыкла жить в последнее время — среди лжи и предательства.

— Ладно, разговора у нас не выходит, — я заправила волосы, ощущая по болезненной волне, прошившей спину, что пришло время укола, — спасибо за чай.

— По-дурацки вышло.

— Да, — тихо ответила я, — провожать не надо.

И пошла к выходу, осторожно придерживаясь за стену и очень надеясь, что Коган не отправится следом. Неожиданно накатившая слабость мешала твердо стоять на ногах, поэтому я хотела как можно скорее оказаться в автомобиле. Однако, Матвей оказался куда упрямее, чем я ожидала:

— И куда ты в таком состоянии? — спросил он, подхватывая меня под руку. — Я не отпущу тебя.

— Иди к черту, художник, — проговорила я, ощущая, как начинают стучать зубы.

— Надо же, какой ты бываешь дерзкой, — мужчина подтолкнул меня в сторону банкетки, помогая сесть поудобнее. — Это из-за нападения?

Я кивнула молча, обнимая себя. Недавний запас энергии подошел к концу, и мне осталось только проклинать свою невезучесть. .

— Чем я могу помочь тебе?

— В машине, в пакете лежат ампулы и шприцы, — я протянула ему ключи, — принесешь?

— Конечно, — кивнул он, — давай пока на диван, там удобнее.

Он помог мне подняться и провел в дальнюю комнату, самую маленькую и темную. Небольшой низкий диван, напротив шкаф с книгами и светильник — ни телевизора, ни компьютера, — ничего лишнего. Я легла, ощущая, что дрожь спускается по телу внизу, до самых пальцев ног. Коган молча укрыл меня одеялом и вышел из комнаты, прикрывая дверь.

«Точно по-дурацки, — подумала я, — в самый неподходящий момент».

Я поплотнее укуталась в одеяло, не ощущая, что на улице все еще жара, и с трудом дожидаясь того момента, когда рядом появится Матвей с уколами.

— Тина, — когда его холодные пальцы коснулись лба, я вздрогнула, открывая глаза.

— Я уснула или сознание потеряла? — потирая виски, поинтересовалась у мужчины.

— Скорее, тебя вырубило от усталости, — пожал он плечами. — Я не умею делать уколы.

— Вот и хорошо, — я забрала из его рук пакет со всем необходимым. — Будь добр, отвернись.

— Позовешь, — Матвей ушел в другую комнату, а я зубами отколола кончик ампулы, набирая ее содержимое. Еще несколько лет назад перспектива делать себе уколы вызывала у меня дикий страх, но теперь я справлялась с ними легко. Правда, тренироваться тогда приходилось на другом человеке — на Пашке.

«Не о том думаешь», — отдернула себя, вдавливая поршень и болезненно морщась. Липкий пот проступил на спине, капля скатилась с виска, но уже спустя несколько минут я чувствовала себя гораздо лучше.

Вскоре я вышла на кухню, мечтая о горячей чашке чая, которую так и не допила полчаса назад. Матвей сидел, уткнувшись в телефон, снова в очках — все-таки для зрения, а не ради понтов.

Услышав, как я иду, он поднял голову, оценивая мое состояние.

— Лучше?

— Гораздо, — кивнула я.

— Почему ты бросилась меня защищать?

— Разве мы это еще не обсуждали? — удивилась я, устраиваясь за столом напротив.

— Возможно, я не запомнил.

— У тебя плохая память, — посетовала я, — а у меня сработал дурацкий инстинкт.

— Какой?

— Дурацкий, говорю же, — я усмехнулась.

— А с тобой бывает тяжело общаться, — покачала головой Коган, тем не менее, улыбаясь.

— Только когда я на грани обморока и полчаса после.

— Почему вам нужен мой отец?

Возникла пауза: мы вглядывались в лица друг друга, словно решаясь, как поступить дальше. Каждый шаг мог быть фатальным, — Коган боялся за своего папу, мне же была важная собственная шкура.

— У Тимура есть предложение для него.

— Какое? — быстро произнес художник.

— Интересное.

— Тина! — не выдержал он, начиная злиться, — я серьезно!

— Ему понравится, это все, что я могу сказать.

— Откуда ты можешь знать, что понравится моему отцу? Он уже давно обыкновенный пенсионер, ему не нужна работа, — мужчина встал, нервно прохаживаясь по узкому пространству между столом и панорамным окном, скрытым легкой тюлью.

Я отвернулась, чтобы не видеть его мельтешения; кухонные часы, висевшие напротив моего лица, тикали, отмеряя время до отъезда Когана, а я так и не приблизилась к нужной цели.

— Нет так нет. Тебе виднее, — чаю уже не хотелось. Я отодвинула стул, поднимаясь в надежде, что во второй раз смогу выйти из дома без приключений. Он не стал останавливать меня, а я — прощаться.

До машины я спустилась быстро и не оглядываясь назад, совершенно не интересуясь тем, что будет дальше.

*В борьбе: прикосновение лопатками к земле как момент поражения.