Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Останови моё безумие
Шрифт:

– Конечно же, позже, я подробно расскажу вам обо всех преимуществах и несовершенствах проведения медового месяца на островах.

Лиза была бы не Лизой.

– Верим, - в голос и хором ответили абсолютно все.

– В мае Миру приглашают в Германию, - неожиданно известил нас голос Инны. Даже я обернулся в её сторону, до этого не особо прислушивающийся к разговорам за столом и украдкой любующийся своей любимой сестрой.

«Почему я ничего не знаю об этом?» - просилось с моего языка, но вместо этого я спросил лишь:

– Но мы ничего не знаем об этом?
– мои глаза взметнулись в бок к Мире, брови взметнулись вверх, ожидая её ответа.

– Я не

успела никому сказать, Инна рассказала мне о приглашении недавно, только несколько дней назад, - оправдывалась она, только передо мной, невольно опуская взгляд в стол, размышляя о том же, что и я: «Обморок! Больница! Ребёнок!» - И я… и я ещё не решила поеду ли, - закончила она, заставив вскинуться на неё свою благодетельницу.

– Что?! Мира. Девочка. О чём ты говоришь? Как это, поедешь ли? Обязательно поедешь!
– впервые Инна так истово настаивала на своём для Миры, тем более в моём присутствии. Наверное, именно поэтому следующими её словами были, - Влад, это очень важно для твоей сестры! Она не может так просто отказываться от такого шанса!

Как ни странно, никто кроме нас троих не обсуждал возможный отъезд сестры в Германию, пробежавшись взглядом по лицам присутствующих я видел разные чувства, но ни в одном из них не было веры. Веры в Миру. Это ранило. Больно.

Отец непонимающе смотрел то на сестру, то на распаляющуюся в объяснениях невероятных возможностей, открывающихся для Миры с этой зарубежной выставкой Инну и не считал нужным вставить своё слово. Тётя Нина, Нина Максимовна с почти идентичным непониманием взирала только на дочь, словно та устроила какой-то новогодний розыгрыш в списке тех, что устраивала Лизка и не удосужилась предупредить мать заранее о месте, в котором нужно будет смеяться. Лизка внимательно слушала каждое слово Инны и относилась к обсуждаемой поездке как к обсуждению отдыха в Турции или в лучшем случае на Мальдивы.

В этот момент разгорающейся во мне обиды на своих родных, не относящихся серьёзно к таланту Миры, хотя все присутствующие здесь так же присутствовали и на первом открытии выставки сестры и собственными глазами засвидетельствовали ажиотаж, вызванный её картинами, Анатолий твёрдо и с улыбкой поздравил Миру, высоко поднимая бокал:

– Поздравляю! Даже если ты ещё ничего не решила.
– Я смотрел через стол на Лизиного мужа, до недавних пор чужого мне человека и был благодарен ему за его слова. Мимолётно наши взгляды встретились после окончания его фразы и пригубления им бокала с шампанским, я улыбнулся ему, серьёзно и не мигая кивающему мне. Я отвернулся первым, страшась быть понятым до конца.

– Я обещаю подумать, Инна, - Мира вздохнула, словно сдаваясь напору этой женщины, но всегда несгибаемая она, я знал, не поменяет своего решения.

Ужин кончился, я выпил больше разрешённого самому себе с того раза видения ангела в образе сестры и таблетка принятая мной ранее составляла плохое сочетание с алкоголем. И единственное различие, которое я сделал между выпитым: коньяк действительно был отличным, поэтому он нагло попользовался моей благосклонностью.

Подарки остальных родных не вызывали такого бурного смеха, как Лизкины заграничные гостинцы, поэтому я не запомнил ничего, кроме момента, когда губы Миры коснулись моей щеки, вновь полыхающей огнём, потому что брови возлюбленной незамедлительно нахмурились, и её: «Спасибо», вышло полным тревоги. Я подарил ей новый мольберт (ножка старого зашаталась) и профессиональные краски (выбрал с помощью Инны) и она была восторженна ровно до касания меня.

Я отмахнулся от её попытки во всеуслышание заявить, что мне нужно

в постель, неслышным: «Шшш», едва удержавшись от прикосновения к её губам своими горячими пальцами, из-за этого слишком поспешно отправившись во двор для разжигания костра и приготовления фейерверков.

Позже ко мне присоединились Толя с Максом, ловчее меня разбирающимся с петардами, трезвым назвать себя я не мог даже с натяжкой. Из меня то и дело вырывались истерические смешки, тем не менее, вынуждавшие моих помощников присоединяться ко мне во избежание конфуза.

– Твоя сестра похорошела после отдыха, - вдруг заявил Макс, и мы с Толей удивлённо воззрились на парня.
– Не Лиза!
– поспешил исправиться заместитель, выдавив зык из моей груди.

– Мира?.
– грубо оборвал, нежели спросил я.

– Да. В последний раз, когда мы встречались с ней на фирме, она была худющей и бледной. А сейчас… - он как будто задумался.

– Сейчас?
– подтолкнул его к ответу, опять же грубо, хорошо, что можно было списать ломку в голосе на выпитый алкоголь, хотя морозный воздух и этот разговор начинали отрезвлять туман в голове.

– Она похорошела и расцвела. Вот, - на одном дыхании выдал парень, откровенно напрашиваясь на мой кулак.

Но мне нельзя. Больно. От этого.

– Не забывайся, Макс, она - моя младшая сестра.
– Сухо, грубо, жёстко и жестоко, плевать, ответил и прекратил его дальнейшие поползновения в дискуссионных способностях.

В полночь, укутав Миру в плед, обводя взглядом родных и приглашённых гостей, так и не сумевший протрезветь полностью (не знаю, причиной тому выдержка коньяка или моя повышенная температура) я застыл за спиной любимой, только, что не утыкаясь подбородком в притягивающую его макушку моей девочки.

Поленья в костре издавали чарующий скрип и треск и привлекали взгляд, все ёжились в молчании недостаточно тепло одетые для поджигания фитилей фейерверков в снежную, пусть и новогоднюю ночь.

Удивительно, но Лиза тихонько переговаривалась с Толей, и их разговор оставался неслышным для остальных, тётя Нина стояла в обнимку с отцом, рисуя ту же картину многолетнего семейного счастья, что и в прошлом году, замешанного на взаимопонимании и любви. Макс держался чуть поодаль от костра, прищурившись и игнорируя исходивший от огня жар, Инна скрестила на груди руки и наоборот была ближе всех к трескучим веткам и дальше остальных от Макса, кажется такими и должны быть брат и сестра.

Я долго перебегал глазами от влюблённых друг в друга Лизы и Толи, открыто демонстрирующих свою любовь и Макса с Инной, несомненно, любящих и ценящих друг в друге самых родных сердцу людей, не переходя грани запрета, которую переступил я.

Но не мог воспользоваться одним из этих состояний любви: не мог прилюдно обнять Миру, чтобы заклеймить неоспоримое право её принадлежности мне, но и вести себя притворно сдержанно не получалось. Прямо сейчас неистово хотелось впиться в её губы с поцелуем. От желания. От отчаяния.

Просунул руки под плед, так безнаказанно обнимающий её вместо меня, и обхватил её предплечья, Мира даже не вздрогнула от моего жеста. На некоторое время я смогу продлить это ощущение вседозволенности.

– Уже совсем скоро… - прошептала она, плотнее закутываясь в своё покрывало, губы расплылись в улыбке: Мира придвинулась ближе ко мне, делая шаг назад, в мои объятия. Улыбался я лишь мгновение: встретился взглядом с отцом, сощуренным от снега? Подозрений? В глазах Сергея Ивановича нельзя было прочитать неодобрение, но почувствовать его кожей, каждой зияющей порой оказалось непредсказуемо слишком.

Поделиться с друзьями: