Осторожно, эльфы! Руками не трогать!

Мистер Эльф за ее спиной наклонился и тайком отщипнул маленький листик от растения, с таким варварством и презрением раскуроченного Яной.

— Вы знаете, Говорящее древо в заповеднике сказало мне, что магия приходит к безусловно счастливым, — вдруг нарушила молчание Регина, решившая, что, раз поток мыслей все равно не удержать, почему бы не сказать вслух то, что сейчас роилось у нее в голове. — Я тогда приняла это за иносказание... Но что, если ваша магия действительно крепко связана с эмоциями?

Мистер Эльф долго не откликался, и Яна даже обернулась, чтобы убедиться, что они с Наей не потеряли спутника по дороге. Но нет, нелюдь шел следом, невероятно задумчивый и, кажется, чем-то слегка смущенный. Хотя в темноте леса нельзя было сказать наверняка.

Так и не дождавшись ответа, туристка продолжила развивать свою мысль:

— Это объясняет, почему магические способности сильно проявляются у ваших детей. Счастливое детство, чистые незамутненные эмоции. А потом эти дети вдруг обнаруживают мир вне заповедника и понимают, что в скором времени он будет для них закрыт, оказываются под давлением общества, которое принуждает их к выбору правильного партнера и замене его же при неудаче.

— Вы забыли о перспективе бесконечности такой жизни.

На этот раз Регина не стала оглядываться и уж тем более проявлять сочувствие, а просто спросила:

— Но почему же тогда магия есть у Учителя?

— Мне кажется, я знаю ответ. Хэйиль’хар — прирожденный наставник, это его призвание, радость и смысл жизни. Он всегда окружен детьми, и, даже повзрослев, мы все время от времени приходим к нему за советом. Следуя вашим рассуждениям, он попросту счастлив.

— Тогда почему магия сейчас проявилась в вас? — аккуратно поинтересовалась Яна, уже и сама начавшая догадываться.

Тишина длилась чуть дольше нужного, и туристка стала подозревать, что ответа не последует, но мистер Эльф вдруг сказал:

— В тот момент я был счастлив услышать от вас свое имя.

Яна резко развернулась, преградив ему дорогу, и, уперев руки в боки, провозгласила:

— Ниль? Ниль! Ниль! Ну давайте же, попробуйте! Для кого я стараюсь?

— Бросьте, сейчас это не сработает, — попытался отговориться окончательно смущенный нелюдь.

— Я жду! Нильфх. тьфу! Нил?

Мистер Эльф обреченно вытянул руку в сторону Яны, но, как он и предсказывал, ничего не случилось.

Туристка разочарованно вздохнула и снова зашагала вперед, выдвигая все новые предположения прямо на ходу.

— Может, надо владеть чем-то вроде медитации? Уметь поддерживать себя в хорошем настроении? Не хотите завезти в заповедник партию антидепрессантов? Хотя это не поможет. — Регина тут же отбросила бредовую идею. Глупо было полагать, что люди, сидящие на лекарствах, могут быть по-настоящему счастливы.

— Я думаю, со временем мы разберемся, — мягко сказал советник. — Спасибо вам...

— За что?

— За то, что беспокоитесь о своих похитителях.

— Очень сложно ненавидеть того, кто счастлив просто от звука своего имени, — с неожиданной теплотой в голосе ответила женщина, а затем на секунду задумалась и испортила момент: — Ну и еще того, кто бросился спасать тебя с одной собакой наперевес.

— Хорошего же вы обо мне мнения. — усмехнулся в темноте голос мистера Эльфа. — Оружие у меня отобрали, и я был не один.

— А что случилось в заповеднике после моего исчезновения?

— Когда прервалась передача от дрона Вильть’ернии, к ней сразу же послали еще одного, но он уже не смог найти жену моего племянника. Затем почти одновременно выключились два других дрона, и старейшины отправили в зону отчуждения команду егерей, с одной из них вышел я. Ваш сигнал о помощи застал нас уже вне города. Очень скоро мы обнаружили поляну с убитой мантикорой и двух ваших соперниц без сознания. Впрочем, Вильть’ерния довольно быстро пришла в себя и рассказала, что вас утащили дикие эльфы. К счастью, Ная легко взяла след.

— И как же вас схватили?

— Подозреваю, что так же, как и вас. но не помню. Наверняка это были смазанные транквилизаторами дротики.

— Так, значит, нас до сих пор ищут?

— Очень на это надеюсь. правда, не могу сказать наверняка, браслет у меня тоже отобрали.

Через несколько минут тропка сошла на нет, и беглецам стало уже не до разговоров. Они сосредоточились на том, чтобы не упасть и не поцарапаться, продираясь вслед за Наей через дикую растительность зоны отчуждения.

Только когда небо начало сереть, путники напали на еще одну тропинку, а шагов через сто до полусмерти напугали на ней двух егерей, уже отчаявшихся найти фаворитку короля или его дядю, но опасавшихся возвращаться в заповедник с пустыми руками. Яна и не думала, что когда-нибудь увидит на лицах эльфов столько счастья при своем появлении.

Егеря немедленно вызвали по браслетам лодку, и все четверо, безмерно довольные собой и друг другом, отправились обратно в заповедник.

Казалось, толпа на свободном пространстве перед воротами, из которых Яна вышла в зону отчуждения, так и не расходилась. Но даже самовлюбленная до крайности особа не смогла бы предположить, что встречают именно ее, потому что на этот раз толпа стояла к воротам задом.

Мистер Эльф что-то спросил у егерей на эльфийском, но те только вполне по-человечески пожали плечами.

Горожане заметили вернувшихся лишь тогда, когда ворота открылись на полную ширину и лодка неспешно вплыла внутрь заповедника. Толпа замерла как одно живое существо, причем застигнутое в момент вдумчивого разжевывания любимых тапок хозяина.

Советник нахмурился и махнул рукой егерям, приказывая сажать лодку. За время его отсутствия что-то явно произошло, и лучше было выяснить обстановку сразу же.

Собравшиеся послушно расступились перед воздушным судном, образуя площадку для посадки. В розовых лучах рассвета тонкие лица эльфов казались румяными и похожими на фарфоровые, глаза всех немыслимых цветов и оттенков восторженно блестели и то и дело останавливались на Яне.

«С тех пор как я попала в заповедник, такую радость у ушастых мне приходилось видеть всего один раз», — внезапно вспомнила Регина, уже перебираясь через борт.

Мистер Эльф тут же на нее оглянулся, пробормотал себе под нос нечто напоминавшее «Не может быть!» и едва не побежал сквозь толпу, благо соплеменники охотно его пропускали.