Осторожно - пума!

в первую очередь возникла мысль: а что нам известно о За-

байкалье? Большую Советскую Энциклопедию, которой

так успешно пользуются сейчас студенты, тогда еще только

начинали издавать, и том на букву «3» в библиотеки не

поступал. Нашли мы две книги — В. А. Обручева «Селен-

гинская Даурия» и Л. И. Прасолова «Южное Забайкалье»

(почвенный очерк). Но как мы ни перекапывали каталоги

библиотек, ни о растительности, ни о животном мире, ни

о климате, ни тем более о современной экономике ничего не

выяснили. В конце концов нам стало казаться, что наше

отечественное Забайкалье — страна еще не открытая. Нам

даже в голову не приходило обратиться, как сейчас узако-

нено во всех вузах, за консультацией к нашим профессорам,

из которых только Н. Н. Баранский бывал в Сибири в пер-

вое десятилетие нашего века, и то не по географическим,

а по революционным делам.

Мы занялись самодеятельностью. В ожидании отъезда

было решено ознакомиться с флорой и фауной Забайкалья

через ботанический и зоологический сады. Вы думаете, эта

затея достигла цели? Ничего подобного! В Ботаническом

саду Московского университета на Первой Мещанской под

стеклом оранжереи зеленели пальмы, бананы, магнолии,

диковинные цветы наполняли ее запахами Африки и Южной

Америки, Западной Европы и Австралии — и ни одного

растения из Забайкалья, даже тривиальной даурской лист-

венницы в саду не было. Сибирь была страной трудной,

почти неосвоенной и малоисследованной.

Не лучше было и в зоологическом саду. Кого только нет

в нашем зоопарке! Львы из Сахары, обезьяны с Амазонки,

страусы эму из австралийской саванны, попугаи Малайских

островов, питоны Индии, крокодилы Нила. Среди множества

иностранцев лишь наш добродушный сибирский медведь сло-

нялся из угла в угол по клетке да какой-то облезлый камы-

шовый кот считался забайкальским, хотя в Забайкалье

камышовые коты практически вывелись и этот реликт со-

хранился только здесь.

Однако не пропадать же пятидесятипроцентным студен-

ческим билетам! Мы разбрелись по зоосаду. После наиболее

захватывающего зрелища клетки с мартышками, с их на

6

первый взгляд непоследовательными действиями мое вни-

мание привлекли хищники. В одной из клеток сидели две

крайне недовольные пумы. Возможно, проходила семейная

ссора или они, как на некоторых зимовках разнохарактерные

люди, видя постоянно только одни знакомые лица, осточер-

тели друг другу.

Конечно, не нужно объяснять просвещенному читателю,

что пума — это огромного размера кошка коричневого или

черного цвета, раз в пятнадцать — двадцать больше нашей

домашней. Ее тело поставлено на высокие ноги и снабжено

предлинным хвостом. Обитает она исключительно в Америке,

особенно в горах и по опушкам тропических лесов, а на

другие континенты добровольно не появлялась и никогда там

не жила.

Представшие моим глазам пумы были в отвратительней-

шем настроении. Стремясь как можно дальше держаться

одна от другой, кошки нервно шагали от угла к углу. Одна

терлась о доски глухой задней стенки, а другая — о прутья

передней решетки. Они расходились в противоположные

стороны, резко поворачиваясь в углах, а когда сближались,

как по команде выпускали громадные когти, стуча ими по

железной обивке углов клетки, поднимали шерсть на заг-

ривке, поворачивали морды, угрожающе скалили зубы, ры-

чали, а зверские глаза метали друг в друга зеленые иск-

ры. Их хвосты в это время молотили стенки клетки, тщетно

стараясь выломать их. Никогда после мне не приходилось

видеть большей свирепости ни у одного зверя. Встретишь

такую кошечку в ее родных американских горах —

и пропал...

Как обычно, неудачи, как и обязанности, выполнения

которых не требуют, быстро забываются. В пути забылись

и попытки познакомиться с Забайкальем, не выезжая из

Москвы. И вот перед нами село Никольское у подножия

Заганского хребта. Бородач забайкалец, привезший нас

с железнодорожной станции Петровск-Забайкальский, с

чувством глубокого уважения к делу доложил начальнику

геодезической партии, показывая на нас кнутом: «Вот,

паря, однако привез тебе людей — не то фотографы, не то

мотографы, язви их».

Такое представление уже не удивило нас. За трое суток

пути, пока добирались на телегах по размытым только что

прошедшими дождями проселкам, мы успели освоиться со

своеобразным лексиконом забайкальцев. Впрочем, далеко

не все было понятно в их разговоре. Такие предложения, как,

7

например: «Аногдысь сундулой с братаном тянигусом хлы-

няли...» — понять без переводчика невозможно. В переводе

же это означало: «Позавчера с двоюродным братом ехали

мелкой рысью (трусцой) в телеге на лошадях по длинному

пологому склону».

В некоторых районах южного Забайкалья живут по-

томки высланных Екатериной II староверов-раскольников.

С тех пор эти русские люди сохранили многие старые обря-

ды и обычаи, например запрет курения. Одежда их красоч-

ная, яркая, как в хоре имени Пятницкого, с расшитыми

бисером кокошниками и пятью —восемью юбками у девушек,

с длинными рубахами, подпоясанными матерчатыми поя-

сами с кистями, и высокими вышитыми воротниками у муж-

чин. Речь их изобилует анахронизмами. Словечки же «паря»,

«язва», «однако» до сих пор вплетаются здесь в любую речь