Остров Эллис

Виолет задумчиво поглядела на него.

— Может, это и сработает, — Сказала она.

— И, кроме того, это наш секрет, — продолжил Джейк. — Я еще не разговаривал с Нелли, но сделаю это на днях. Кстати, а ты любишь меня?

— Спрашиваешь? Я схожупо тебе с ума.

Она снова поцеловала его.

— Виолет, дорогая, — крикнула мадемуазель Левицкая. — Пожалуйста, репетиция!

— Иду, — откликнулась Виолет.

И она, сияющая, вернулась в центр студии.

Бриллиантовая Подкова Метрополитен-оперы сверкала драгоценностями, как обычно каждый понедельник. Понедельник был день посещения оперы, и в тот вечер ни одна женщина не была так увешана драгоценностями, как миссис Вейлер. Раскрыв программку «Дон Жуана», она наслаждалась триумфом всей своей жизни — она впервые сидела в собственной ложе номер 12. Наконец, в знак признательности за то, что Саймон Вейлер вложил в театр миллионы, евреям было разрешено покупать ложи. Это стоило ему уже пятьдесят тысяч, но ради жены он готов был на это пойти. Она просто светилась от счастья, оглядывая переполненный зал в свой украшенный драгоценностями бинокль. Она вся была в бриллиантах, начиная с ее тиары и до ее черного бархатного платья. С каждым ее вздохом раздавалось мелодичное позвякивание.

За восемь минут до начала представления в ложу вошел мужчина с белой бабочкой и во фраке.

— Добрый вечер, миссис Вейлер, — сказал Джейк Рубин.

Миссис Вейлер оглянулась и вспыхнула от досады. Неужели этот русский испортит все ее торжество?

Саймон Вейлер поднялся.

— Как поживаете, мистер Рубин? — спросил он, пожимая Джейку руку.

— Прекрасно, сэр. Миссис Вейлер, некоторое время тому назад я послал Вам чек в возглавляемый Вами Амальгамейтед Хебрю Фонд. Это был чек на довольно крупную сумму. И я был несколько удивлен, когда получил всего лишь стандартное письмо с благодарностью.

— Я дала указание сотрудникам дать стандартный ответ, — сказала она холодно. — Мы получаем много пожертвований, мистер Рубин. Нельзя рассчитывать на то, что мы всем будем отвечать лично.

— Тем не менее, я полагаю, что взнос в двадцать пять тысяч долларов мог бы рассчитывать на личную благодарность, особенно, учитывая, что мы с вами знакомы?

Саймон выглядел удивленным.

— Двадцать пять тысяч? И ты не поблагодарила, Ребекка?

Она бросила взгляд на своего мужа.

— Я послала стандартное письмо, —грозно ответила она и повернулась к Джейку. — Мистер Рубин, ваша щедрость — если, конечно, щедрость была причиной вашего взноса, — очень высоко оценена нами. При этом я хотела бы напомнить вам, что благотворительные организации часто используются для общественного признания и приобретения известности теми, кто стал богат только недавно. Эту благотворительность, которая порождена только желанием взобраться вверх по социальной лестнице, я абсолютно презираю. Если ваши мотивы были — как я полагаю — попытаться купить мою благосклонность, то вы зря потратили деньги. А теперь, сэр, я была бы очень признательна, если бы вы покинули мою ложу. У меня нет ни желания, ни привычки общаться на публике с бродвейскими «знаменитостями» — так, я полагаю, зовут людей вашего типа?

Саймон покраснел.

— Ребекка, — зарычал он, — заткнись!

Она замерла. Ее, казалось, хватил апоплексический удар.

— Саймон!

— Если ты так презираешь благотворительность ради желания взобраться вверх по социальной лестнице, то почему ты заставляла меня тратить миллионы, чтобы только проникнуть в Бриллиантовую Подкову? И это даже не благотворительность! Это шоу для богатых.

— Саймон, я настаиваю, чтобы ты взял свои слова обратно, — взвизгнула она.

— А я настаиваю, чтобы ты извинилась перед мистером Рубиным!

— Я? Никогда!

Джейк вытащил из кармана конверт.

— Так или иначе, я поговорил еще кое с кем из бродвейских «знаменитостей», и мне удалось собрать еще десять тысяч для вашего фонда. Вот чек. И не утруждайте себя благодарственным письмом. Всего доброго. Получите удовольствие от оперы. И, кстати, Моцарт был великим, но умер в нищете, потому что люди его времени относили композиторов к грязи. Я не хочу сравнивать себя с Моцартом, но мне приятно сознавать, что через сто пятьдесят лет ситуация для бедных сочинителей песенок немногоулучшилась.

Он вручил конверт миссис Вейлер, поклонился и вышел из ложи.

— О! — воскликнула она, вертя конверт в руках. Ее муж сел рядом.

— Ребекка, — спокойно сказал он, — впервые в жизни мне было за тебя стыдно.

Она недовольно вздохнула.

— Первое, что ты сделаешь завтра утром, ты напишешь ему письмо — и извинишься.Понятно? И еще— ты пригласишь его на наш завтрашний прием.

— Никогда!

— Ребекка, может мне напомнить тебе, кем был твойдедушка?

В это время огни начали медленно гаснуть, и миссис Вейлер поблагодарила удачу, потому что она так же медленно стала заливаться краской.

— Твоему дедушке было бы стыдноза тебя, — прошептал ее муж.

Ребекка Вейлер вздохнула еще раз.

«Мой дедушка, —подумала она. — Наверно, Саймон прав. По крайней мере, у этого Джейка Рубина хороший портной. Он выглядел сегодня очень элегантно…»

— Я напишу ему, — прошептала она, как только послышались первые звуки увертюры Моцарта.

На следующее утро «Роллс-ройс» миссис Вейлер подкатил к дому Джейка. Шофер вышел и передал Фанни два письма, из которых она одно отнесла Джейку, в его рабочий кабинет, а другое передала Нелли, которая была еще в постели. Джейк вскрыл конверт и достал письмо.

Она писала:

«Дорогой мистер Рубин!

Должна извиниться перед Вами за свое поведение вчера вечером. Ваша щедрость в отношении «Амальгамейтед Хебрю Фонд» заслуживает всяческого одобрения, и те замечания, которые я позволила себе в Ваш адрес в нашей ложе в опере — на что мне справедливо указал мой муж — совершенно незаслуженны. Не мне судить о мотивах Ваших взносов. Думаю, что в каждом из нас есть стремление подняться выше по социальной лестнице. Именно это и делает жизнь интересной.

Надеюсь, что Вы с миссис Рубин сочтете возможным принять наше с мистером Вейлером приглашение присутствовать сегодня на музыкальном вечере, который мы устраиваем в честь Бельгийского Комитета помощи. Миссис Шуман-Хейнк споет несколько романсов Шуберта (мы не можем винить бедного Шуберта за тот ужас, который творят его соотечественники сегодня!), и маэстро Рахманинов сыграет сонату Листа «Данте» и одну из своих бравурных композиций. Этот вечер послужит вкладом в развитие культуры. Простите за столь позднее приглашение, но, откровенно говоря, вас в списке приглашенных не было. Начало в восемь.