Остров на краю света

Аристид кивнул.

— Кто бы удивлялся, — сказал он. — Я же вам говорил, это Черный год. Этого следовало ожидать.

— Черный год! Э! — Илэр хрюкнул и потянулся за второй рюмкой колдуновки. — Судя по тому, что я слышал, он скоро еще больше почернеет.

Вы наверняка читали об этом. Нефтеналивной танкер потерпел крушение у берегов Бретани. Утечка сотен галлонов нефти в минуту. Подобные вещи занимают умы публики несколько дней, может, неделю. По телевизору показывали мертвых морских птиц; негодующих студентов, протестующих против загрязнения окружающей среды; несколько городских добровольцев для очистки совести очистили один-два пляжа. Туристическая отрасль на время пострадает, хотя власти на побережье обычно принимают меры по очистке самых выгодных курортов. Рыбная ловля, конечно, страдает дольше.

Устрицы чувствительны: даже легкое загрязнение может их погубить. Крабы и омары — то же самое; а что до кефали, она, можно сказать, еще хуже. Аристид помнит кефаль сорок пятого года, со вздутыми от нефти животами; все мы помним утечку в семидесятом — гораздо дальше, чем теперешняя, — после которой нам пришлось отскребать от скал у мыса Грино огромные куски мазута. К тому времени, как Илэр закончил объяснения, в бар Анжело явилось еще несколько человек с информацией, подтверждающей или опровергающей сказанное им, и мы уже были в состоянии, близком к панике: корабль был меньше чем в семидесяти километрах от нас — нет, даже в пятидесяти, нагруженный неочищенным дизтопливом, а хуже этого вообще не придумать; пятно утечки уже было несколько километров длиной и совершенно вышло из-под контроля. Несколько человек отправились в Ла Уссиньер — повидать Пино, который мог быть лучше осведомлен. Многие другие остались в кафе — решили попробовать выловить чуть больше информации из телевизора или, вытащив из карманов старые карты, начали гадать, куда в конце концов пойдет пятно загрязнения.

— Если оно вот тут, — мрачно сказал Илэр, очертив пятно на Аристидовой карте, — то, по-моему, ему никак не пройти мимо нас, э? Вот Гольфстрим...

— Мы еще не знаем наверняка, что оно дошло до Гольфстрима, — сказал Анжело. — Может, они его раньше остановят. А может, оно пойдет вот сюда — обогнет Нуармутье и вообще пройдет мимо нас.

Аристида это не убедило.

— Если оно попадет в Нидпуль, — выразительно произнес он, — оно там затонет и отравит нас на полвека.

— Ну, ты нас отравляешь почти вдвое дольше, а мы вроде пока живы, — заметил Матиа Геноле.

Все прочие нервно засмеялись. Анжело налил всем еще по одной. Потом из бара кто-то закричал, чтобы все замолчали, и все присоединились к кучке выпивающих, сгрудившихся вокруг старого телевизора.

— Тихо, вы все! Вот оно!

Есть новости, которые можно встретить лишь молчанием. Мы слушали, как дети, с круглыми глазами, пока телевизор возвещал свои новости. Даже Аристид молчал. Мы сидели как оглушенные, прилипнув к телевизору и красному крестику, отмечавшему место аварии.

— Далеко это? — беспокойно спросила Шарлотта.

— Близко, — очень тихо сказал побелевший Оме.

— Чертовы материковые новости! — взорвался Аристид. — Не могли взять нормальную карту, э? По этой их дурацкой схеме получается, что пятно от нас в двадцати километрах! А где подробности?

— Что будет, если пятно придет сюда? — прошептала Шарлотта.

Матиа попытался ответить спокойно.

— Мы что-нибудь придумаем. Сплотимся. Как раньше.

— Раньше такого не было! — отозвался Аристид. Оме что-то пробормотал вполголоса.

— Что такое? — переспросил Матиа.

— Я сказал — жалко, что Рыжего больше нету.

Все переглянулись. Никто не возразил.

15

Той ночью, подогретые колдуновкой, мы начали делать что могли. Нашлись добровольцы — посменно сидеть у телевизоров и радио для сбора любой новой информации об утечке. Илэра, у которого был телефон, назначили официальным представителем по связи с материком. Он должен был поддерживать связь с береговой охраной и морскими службами, чтобы нас в случае чего предупредили. На Ла Гулю поставили часовых, сменявшихся каждые три часа: когда мы что-нибудь увидим, мрачно сказал Аристид, мы увидим это на Ла Гулю. Кроме этого, мы начали углублять дно ручья и отгораживать его от моря камнями с мыса Грино и цементом, оставшимся от постройки Бушу.

— Если получится сохранить `etier, у нас хоть что-то останется, — сказал Матиа.

Аристид в кои-то веки согласился и не стал ворчать.

Около полуночи явился Ксавье Бастонне — оказалось, что они с Гиленом два раза выходили на «Сесилии», — и сообщил, что судно береговой охраны еще стоит за Ла Жете. По-видимому, потерпевший крушение танкер уже давно был в опасности, но власти обнародовали информацию лишь несколько дней назад. Ксавье сообщил, что прогнозы довольно мрачные. Он сказал, что ожидается южный ветер — если этот ветер продержится несколько дней, он пригонит нефть прямо к нам. В таком случае нам поможет лишь чудо.

Утро праздника святой Марины мы встретили в мрачном настроении. Работы на `etier несколько продвинулись, но все же недостаточно. Матиа сказал, что даже при наличии всех нужных материалов понадобится не меньше недели, чтобы как следует отгородить ручей. К десяти утра до деревни дошла весть, что в нескольких километрах от Ла Жете на воде показался черный слой, так что все деревенские были не в духе и терзались мрачными предчувствиями. Песчаные банки уже покрылись этой чернотой, и хотя она еще не достигла берега, но непременно должна была достигнуть в ближайшие сутки.

Тем не менее, как сказала Туанетта, негоже было бы забросить святую в день ее праздника, так что в деревне закипели обычные приготовления: люди перекрашивали маленькое святилище, несли цветы на мыс, зажигали жаровни у развалин храма.

Даже в бинокль не удалось разглядеть, что такое это черное, но Аристид сказал, что его там прорва, а поскольку в эту ночь ожидался прилив и южный ветер, то похоже было, что его можно ожидать на Ла Гулю в любой момент. Прилив должен был дойти до высшей точки около десяти вечера, и после обеда на мысу собралось уже довольно много наблюдателей, с приношениями, цветами и копиями статуи святой. Туанетта, Дезире и многие другие деревенские жители, особенно те, что постарше, утверждали, что единственное спасение — в молитве.

— Она и раньше творила чудеса, — заявила Туанетта— Всегда есть место надежде.

Чуть позже Черный прилив уже стало видно невооруженным глазом. Тени скользили под волнами, что-то перекатывалось на песчаных банках, необычно плясало на волнах в тени скал. Правда, на воде пока не было никаких следов нефти — даже пленки, — но, как сказал Оме, это может быть особенная нефть, совершенно новый вид, хуже всего, с чем мы имели дело раньше. Она не плавает на поверхности воды, а сбивается в сгустки, тонет, опускается на дно и отравляет все живое. Техника нынче дошла до совершенно жутких вещей, э? Все качали головами, но никто ничего толком не знал. Мы не разбирались в таких вещах, и к вечеру страшные истории о Черном приливе расплодились во множестве. Будет двухголовая рыба, вещал Аристид, и ядовитые крабы. Достаточно будет лишь дотронуться до них, чтобы подхватить жуткую инфекцию. Птицы взбесятся, а густеющая нефтяная каша будет налипать на лодки и тащить их ко дну. Почем мы знаем, может, и нашествие медуз случилось из-за Черного прилива. Но, несмотря на все это, а может, как раз из-за этого, Ле Салан держался мужественно.

Хоть что-то дал нам Черный прилив. У нас опять появилась цель, общая задача Дух Ле Салана, твердый стержень в сердце, то, что вставало со страниц метрических книг отца Альбана, опять вернулось. Я это чувствовала Старые обиды снова забылись. Ксавье и Мерседес забросили планы отъезда — по крайней мере на время — и обратили все силы на помощь деревне. Филипп Бастонне, который в Ла Уссиньере ждал следующего парома, вернулся в Ле Салан вместе с Габи, Легацией и младенцем и намеревался, несмотря на затихающие протесты Аристида, остаться и помочь. Дезире нашла для них место в доме, и на этот раз Аристид не стал возражать.