От любви не убежишь

– Несколько месяцев назад вы уверяли, что сделаете меня партнером.

– При благоприятном исходе дел. Но, пойми, сейчас не лучшие времена. Мы выкарабкиваемся из самого тяжелого кризиса за последние тридцать лет. Юридические компании тяжело пострадали.

– Вы говорите, как тори, собирающиеся объявить о повышении налогов, – цинично заметила Тесс.

– Слушай, Тесс, я на твоей стороне, но другие партнеры хотят дать возможность выступить также и Патриции. Следующие десять лет будут решающими для нашей компании, и мы должны сделать правильный выбор.

– И когда же это произойдет?

Вилл Кингсмилл вздохнул с облегчением:

– Я так и думал, что ты сочтешь это разумным. В середине сентября, когда все будут расслаблены после отпусков. У тебя есть пять недель.

Пять недель, три из которых она собиралась провести, отдыхая, на пляжах Корка. Здорово.

– Я уверен, победит лучший. Постарайся не видеть во всем только мрачную сторону. Ну, по крайней мере, вы обе женщины, – добавил Вилл.

Да, Тесс испытывала по отношению к Патриции что угодно, только не сестринскую любовь.

Тесс поплелась назад в свой офис. Жаки поджидала ее с бутылкой вина и двумя бокалами. Она взглянула на Тесс и опустила бутылку:

– Что случилось?

– Он предложил мне соревноваться, как чертовой Порции в «Венецианском купце», с тупой Патрицией Грин.

– О, Тесс, так вот почему она ошивалась в бухгалтерии!

Тесс успела совсем позабыть об этом. Внезапно она почувствовала злость на Патрицию. «Совсем обнаглела!»

– Ну, мы ей покажем, правда? – Тесс наставила бутылку шампанского на фотографию сотрудников Кингсмилла с Патрицией впереди. Пробка выстрелила точно в цель.

Но, вернувшись домой, Тесс растеряла весь свой боевой задор. Она не имела ничего против богатых клиентов, с которых получала хорошие деньги. Но разве пять лет она изучала законы только для того, чтобы обслуживать богачей? И без того хватает юристов, которые хотели бы работать только на них. Менее удачливым тоже нужны хорошие адвокаты. Тесс вздохнула. Да, на ее стороне будет право, на стороне Патриции – экономика. А после кризиса экономика чаще всего побеждает. Ее настроение отнюдь не улучшилось, когда она споткнулась о три холста, которые Стивен только что загрунтовал, чтобы начать работать, и выпачкала костюм. Она стояла в прихожей, проклиная все на свете.

Появился Стивен, пропахший краской, полный энергии, сияя от радости при виде Тесс. Наконец-то он расскажет ей, как переменился к нему Слоук.

– Тесс, любимая, извини, давай я почищу скипидаром. – Он умчался в комнату и, вернувшись, сел на колени у ее ног, счищая белую краску с края ее юбки. Слезы бешенства и разочарования потекли по ее лицу.

– Тесси, что случилось?

– Ничего. Это на работе... Вилл Кингсмилл вызвал меня сегодня поговорить о партнерстве. Я была уверена, что Вилл предложит его мне, но он передумал.

Стивен поднялся и обнял ее:

– Так ты не получишь его?

– Не так все просто. Я должна соревноваться за него с Патрицией Грин.

– Ну, в таком случае все в порядке! – Он радостно стиснул ее в объятиях. – Ты собьешь с нее спесь. Ты же потрясающий юрист и блестящий адвокат. И ты по-настоящему заботишься о клиентах. Запомни поговорку: чем огорчаться, лучше поквитаться. Дай-ка я расскажу тебе анекдот. Почему За За Габор – такая отличная домохозяйка?

– Я не знаю, почему За За Габор – такая отличная домохозяйка.

– Потому, что всякий раз, когда она разводится, она отсуживает себе дом очередного мужа. – Тесс громко рассмеялась этой детской шутке, и они обнялись. – Это Люк мне рассказал. Слушай, он еще целый час просидит в ванной, разглядывая свой прыщ, Элли делает уроки, а Инга присмотрит за ними. Давай прогуляемся куда-нибудь, поедим пиццу. И не говори, что мы не можем себе этого позволить.

Как хорошо ощущать, что рядом – муж.

– Знаешь что, гулять так гулять, – улыбнулась она. – Давай возьмем каждому по пицце.

– Мои поздравления, Джо! Ты сделала это! Джозефина поставила на стол открытую бутылку вина.

– Сделала – что?

Слоук вдохнул запах жасмина, в изобилии растущего в саду на крыше лондонского дома Джозефины.

– Ты открыла нового победителя – Стивена Джилфилана. Он многого бы достиг, и не имея своего имени. Хотя, конечно, имя не повредит.

Джозефина, взволнованная, довольная, взглянула на него. У нее и в самом деле хорошее чутье.

Она раздвинула заросли душистой жимолости в своем саду и протянула ему бокал вина.

– Как его успехи?

– Замечательно. Он прекрасно выдержал неделю ломки эго.

– Слоук, почему ты так ведешь себя с людьми?

– Потому что живопись – грубое занятие. Чтобы выжить в мире искусства, надо иметь сильное эго. Я только слегка испытываю их на прочность.

– Со Стивеном надо осторожнее. У меня возникло впечатление, что он сейчас особенно раним.

– А разве это не его обычный стиль? – Слоук коснулся своим бокалом ее бокала.

– Слушай, мне кажется, что у тебя возникло не совсем правильное представление о Стивене и обо мне.

– А, – Слоук скривил рот, – понимаю. Ты проявляешь чистый альтруизм по отношению к нему.

– Прекрати, Слоук, я помогаю многим художникам, ты это знаешь.

– Да, но не все так привлекательны, как Стивен Джилфилан, не так ли?

Джозефина прищурилась. Этот Слоук иногда бывает просто невыносим.

После того как Слоук ушел, Джозефина долго стояла под душем. Она ненавидела Лондон в августе. Ночи – душные и тяжелые, ей не хватало речного бриза, овевающего ее спальню в Винчестере.

Выйдя из душа, она снова испытала чувство удовлетворения. Она, единственная из всех, увидела в Стивене дар художника. Увидев его впервые, она сразу же поняла, кто он и против чего восстает.

Его скучная жена-юристка, наверно, осталась бы довольна, если бы он всю свою жизнь продолжал делать рекламу кукурузных хлопьев, лишь бы платили. Она, конечно, и понятия не имеет, насколько глубок Стивен. Джозефина чувствовала, что все, что ему нужно, – это осторожное взращивание его таланта. Через месяц он получит это, когда придет работать сюда, в «Ричмонд и Квинн».