От любви не убежишь

Стивен не знал, должен ли он тоже уйти, но Джозефина уже открыла шкаф и налила вино в два бокала. Она даже не потрудилась спросить, есть ли у него время. Когда Хьюго закрыл за собой дверь, она протянула бокал Стивену:

– Вам понравились занятия? Слоук, кажется, в восторге от вас. Он пытался отговорить меня брать вас на работу.

– Меня тоже. Он не слишком заботится о презренном металле.

Джозефина улыбнулась:

– Только потому, что обирает все королевство, даже собственных учеников.

– Особенно их, – поправил Стивен. – Мне он очень понравился.

– Это вы ему явно понравились.

– Да, это произошло, когда он понял, что я не спекулирую именем отца.

– Вы не любите, когда люди узнают о вашем отце? – Джозефина с любопытством посмотрела на него.

– Не люблю. – Стивену не хотелось распространяться о том, что, когда имеешь знаменитого отца, почти невозможно конкурировать с ним, особенно в его сфере.

– Я никому не скажу, – улыбнулась Джозефина. – Обещаю.

Решив, что наступил удобный момент попрощаться, чтобы не обидеть ее, Стивен встал.

– Мне пора. В полвосьмого электричка.

– Стивен... – Уж не хочет ли она снова предложить подвезти его до станции? – Я знаю, что вы очень заняты сейчас, но вы же не бросите свои занятия живописью?

Его тронуло ее искреннее участие. Тесс никогда бы не спросила так.

– Вы всегда можете воспользоваться студией, если хотите.

Стивен поблагодарил ее. Студия была просто фантастической, и предложение звучало заманчиво. Но какое-то чутье подсказало ему, что следует отказаться.

– Я доволен тем, что у меня есть. Но, в любом случае, спасибо, – он помахал ей на прощанье и закрыл за собой дверь.

Была пятница, и Тесс решила, как только вернется домой, сразу же засесть за работу и, если понадобится, просидеть всю ночь. Стивену придется заняться домашним хозяйством.

В приемной Лайал Гибсон складывал папки в картонную коробку. Она придержала для него дверь; Жаки права: у него действительно красивые карие глаза. Никогда не замечала этого прежде.

– Переезжаете в другой офис? – пошутила она.

– Нет, беру с собой на выходные немного домашней работы. Как поживаете? Вы немного бледны, несмотря на загар. Не переутомляетесь?

– Возможно, немного не выспалась. Прошлая ночь была тяжелой – пришлось готовиться к презентации.

– Да, конечно, – в его голосе слышалось сочувствие, – как вы настроены? Я уверен, вы победите.

Тесс улыбнулась. Приятно, когда тебя поддерживают. Стивен, кажется, совершенно забыл об этом. Он с головой погружался в свое творчество, как только возвращался домой.

– Спасибо, – она показала на свой туго набитый портфель, – собираюсь прилежно позаниматься сегодня вечером.

– Мы оба ненормальные. – Он покачал головой. – Собираемся провести выходные за работой.

Первое, что Тесс заметила в прихожей, был портфель Стивена. Очень хорошо. Может быть, он уже начал готовить ужин, как обычно. Но не было слышно никаких запахов готовки, а откуда-то сверху раздавались звуки музыки. Стивен, судя по всему, опять взялся за краски и кисть.

– Мам! Мам! – Люк налетел на нее раньше, чем она успела снять пиджак. – Папа перенес вниз Скейлекст-рик, а я хочу поиграть. Он сказал, что ему нужно место для того, чтобы заниматься живописью.

– Господи! – Элли плюхнулась за кухонный стол, сжимая голову руками. – У меня уже голова болит от этого запаха краски! Он что, не может найти другое место для своих занятий?

Тесс повесила пиджак на спинку стула и посмотрела на свой портфель. Если она прямо сейчас не сядет за работу, то никогда не подготовится.

– Стивен! – крикнула она вверх. – Ты можешь спуститься?

Послышался звук шагов по ковру на лестнице. Но это оказалась Инга.

– Тесс, у Люка сегодня развалились кроссовки. В школе сказали, что к понедельнику мы должны купить новые.

Тесс закрыла глаза.

И тут вошел Стивен: он возмущенно смотрел на нее, держа в руках тарелку из подаренного им на свадьбу фарфорового сервиза, – очевидно, использовал ее в качестве палитры.

– Ты можешь приготовить ужин? – проговорила она.

Он поплелся на кухню. Ели в полном молчании.

– Послушай, дорогой, – Тесс попыталась разрядить напряжение, – Люк жаловался, что потерял свой Скейлек-стрик, и потом мы все спотыкаемся о твои холсты. – Она почувствовала, что лучше не упоминать тарелку из сервиза. – Почему бы тебе не подыскать какую-нибудь студию для занятий, где бы ты чувствовал себя свободно?

Но, проговорив это, поняла, что момент выбран неудачный. Стивен раздраженно встал из-за стола.

– На самом деле ты просто хотела бы, чтобы я вообще не занимался живописью. Ты считаешь, что это –всего лишь новое хобби, то, чем можно позаниматься в воскресенье, а потом аккуратно все сложить в угол спальни? Но так не получится. Я же устроился на эту чертову работу ради тебя, неужели этого недостаточно?

– Ты устроился на эту чертову работу ради меня? – вспыхнула Тесс, и в ее глазах сверкнул гнев. – Ты устроился туда ради нас, ради семьи. Точно так же, как я бьюсь за это проклятое партнерство ради нас. – Она встала и схватила портфель. – Поэтому мне приходится работать вечером в пятницу, – она показала на тарелки на столе. – Почему бы тебе не сложить все это в посудомоечную машину? – И, взглянув на выпачканную краской фарфоровую тарелку, добавила: – Ты мог бы положить туда же эту тарелку, они стоили десять долларов каждая.

Она побежала наверх в спальню, надеясь, что он пойдет за ней. Но он не пошел. Она вытащила из портфеля все листы с цифрами и фактами для своего доклада и стала думать, где бы их разместить. Почему бы и не на кровати, ничего другого на ней не происходит в последнее время.

– Надеюсь, вы еще не подыскиваете себе другую работу? – Стивен поднял голову от маленьких объявлений в «Ивнинг Стандарт», Джозефина стояла в дверях.

Он засмеялся:

– По правде сказать, я ищу студию. У Тесс переполнилась чаша терпения из-за того, что мои кисти, краски, холсты заполнили весь дом. Скоро детям негде будет находиться, – внезапно признался он. – Не знаю, то ли из-за вещей, о которые она спотыкается все время, то ли сам факт моих занятий живописью раздражает ее. Джозефина присела на ручку кресла, внимательно поглядела на Стивена.

– Иногда людям, которые не занимаются живописью, бывает трудно понять, почему вы так увлечены ею.

Стивен кивнул в благодарность, что Джозефина, по крайней мере, понимает его.

– Раньше я считал своего отца просто эгоистичным мерзавцем. Теперь понимаю, что им владела страсть, чуть ли не одержимость.

– И ваша мать понимала это, а Тесс не может понять?

– Тесс совсем не похожа на мою мать. Она бы не стала мириться с тем, с чем пришлось мириться моей матери ради искусства.