От судьбы не уйдёшь

Просто встаю с кровати и иду в душ. Нужно привести себя в порядок.

С ненавистью сдираю мочалкой с себя слой за слоем кожи, будто заранее хочу отмыться от позора.

Смываю с себя запах болезни, пытаясь собрать волю и гордость в кулак. Я знаю, ради чего я это делаю. Аль-Мактум мог бы уже насильно приковать меня и глумиться, но он этого не сделал. Он мудак, но не похож на извращенца.

Не знаю для чего надеваю тот самый комплект белья, который купила ради Глеба, когда еще мечтала об отношениях с ним. Смешно вспоминать мысли и мои чувства, которые я испытывала, когда фантазировала о том, как все будет здесь. За это время, я как будто постарела и прозрела в отношении многих вещей.

Какая же я была глупая дурочка! Строила из себя умную, а на самом деле романтичная дуреха.

* * *

Я ничего не сказала Лизе и мальчикам, которые пошли на бассейн немного поплавать. У меня не было сил признать им в том, что я собиралась сделать. Да и портить своими проблемами им отпуск не стоит. Они не виноваты в том, что на мою попу налипло столько неприятностей.

— Здравствуйте. — говорю я на ресепшен и замираю, не зная, как сказать об этом. Ахмед сказал, что нужно просто попросить меня отвезти к нему, но будет ли это так просто? Может мне прийдется объяснять им все во всех подробностях.

— Чем я могу вам помочь? — девушка на ресепшен учтиво смотрит на меня с мягкой улыбкой. Когда я делаю шаг от стойки с открытым ртом, не решаясь сказать и слова, она поспешно говорит: — Вы, наверное, хотели заказать машину к резиденции Эмира?

Я киваю, осознавая, что тут просто все в курсе происходящего между мной и Аль-Мактумом.

Краска заливает меня с головы до пят. Пытаюсь погасить желание сбежать из этой гостиницы.

Через пять минут в лобби гостиницы заходит крупный парень, напоминающий борца, на нем лёгкая льняная рубашка и брюки. Он сразу подходит ко мне и, стараясь не смотреть в глаза, на плохом английском говорит:

— Виктория, я приехал за Вами.

У меня перед глазами темнеет, а во рту появляется противный металлический вкус. Чувство такое, что на меня уже сейчас надели кандалы.

Медленно двигаюсь за этим парнем, обреченно переставляя ноги. С каждым шагом, приближаясь к машине, ноги все сильнее немеют.

Парень открывает передо мной дверь машины, я послушно сажусь, встречаясь в последний момент взглядом с ребятами, стоящими в лобби и не понимающе глядя на меня. Только в глазах Лизы я вижу проблеск понимая и приободрение.

У меня почему-то возникает ощущение, что я вижу их в последний раз. Что это наша последняя встреча. От чего-то мне становится совсем гадко. Слезы начинают душить меня.

Я прикусываю губы, пытаясь не разрыдаться, но ничего не получается. Слезы текут по щекам не произвольно.

Мама, что же я делаю?

Меня привозят не к дому Эмира, как я ожидала, а к какому-то ресторану на берегу моря. Небольшое белое здание с голубыми ставнями больше напоминает греческое заведение.

Парень заводит меня внутрь. Он не говорит, показывает все жестами, стараясь не смотреть на меня. По отсутствию гостей, догадываюсь, что ресторан закрыт только для Аль-Мактума. Никого чужого.

В ресторане царит полумрак и пахнет кальяном. Нотки цедры с чем-то пряным. В центре зала сидит компания мужчин, среди которых я уже узнаю знакомые лица.

При нашем появлении они дружно поворачиваются и с любопытством смотрят на меня. Мне становится неловко, но я сдерживаюсь, продолжаю стоять, распрямив спину, хотя это даётся с трудом. Когда на тебя смотрит десяток глаз незнакомых людей — хочется убежать без оглядки.

На мне белая футболка, которая не просвечивает, но через тонкую ткань прорисовывается контур ажурного лифчика, и короткие шорты. Сразу же жалею, что остановилась на этом образе, нужно было надеть что-то более скромное.

В самом центре сидит Ахмед, выпуская колечки дыма. Он смотрит на меня сузив свои кошачьи глаза, которые в этом освещении приобретают демонические цвета.

Жестким голосом он говорит что-то на арабском, мужчины дружно встают и покидают комнату, выходя на улицу. Провожаю их взглядом, продолжая стоять перед ним, ожидая своей участи. Чувствую себя школьницей, которую вызвали к доске, чтобы отчитать.

Аль-Мактум ничего не говорит, просто курит не спеша и смотрит на меня. Он сидит в непринуждённой позе с широко расставленными ногами. Он даже кальян курит как царь. Каждый жест пропитан превосходством и самолюбованием.

Знаю, он ждёт покаяния и признания — зачем я пришла. Но я продолжаю стоять, не решаясь сказать и слова. Просто топчусь на месте и ломаю себя изнутри, заставляю переступить через остатки своей гордости. Аль-Мактум не собирается облегчить мне жизнь, продолжает молча курить, как ни в чем не бывало.

Глава 17

Грязь под ногтями

Перед свежей петрушкой и то

Как-то неловко.

Я стою перед ним минут десять не меньше, которые превращаются для меня в целую вечность. Все это время Ахмед как ни в чем не бывало рассматривает и изучает меня. Его надменное лицо не выражает и толики сочувствия, он даже не интересуется моим самочувствием, хотя знает, что я болела.

— Хотела поблагодарить тебя за врача. — начинаю с малого я, продолжая стоять на расстоянии от него. Визуально мне кажется, что так я смогу сбежать в случае чего от него. Хотя это обман. — И хотела спросить, ты действительно можешь отправить меня в Россию?

Аль-Мактум усмехается краешком губ, показывает чтобы я подошла. И я повинуюсь, медленно сокращаю расстояние и сажусь напротив него. Невольно обращая внимание на свежий засос на его груди, который выглядывает из-за выреза футболки.

Вспоминаю красивую девушку в кафе. Конечно же, это новая пассия Аль-Мактума.

— По одному звонку. — самоуверенно говорит он, продолжая курить кальян в максимально расслабленной позе. — Но стоимость билета ты знаешь.

— Да, я становлюсь твоей наложницей, сплю с тобой какое-то время. — когда произношу это вслух не так волнуюсь, как предполагала. Думала, мне будет сложнее говорить об этом.

— Ты неправильно поняла, Виктория. Наложница — это моя собственность пожизненно. — сначала мне кажется, что он шутит. Мы живем в современном мире, рабства больше не существует. — Тебя клеймят, поставят отметку о том, что ты принадлежишь мне. Никому нельзя будет прикасаться ко мне. С момента нанесения клейма-тату, ты переходишь ко мне в безраздельное пользование. Я смогу делать с тобой все, что захочу. И ты будешь не вправе мне перечить.

— Очень дорогой билет. Слишком. — у меня пересыхает во рту, язык прилипает к небу, а слова режут горло словно стекло. — Я понимаю, что отправить самолёт из Мадагаскара в Россию — дорого, но ценой жизни…

— А я тебя ни к чему не принуждаю. Выбор за тобой. — он напоминает мне Дьявола, который хочет купить душу.

— Раньше ты хотел сделать меня своей любовницей? — не замечаю, как начинаю нервно теребить скатерть на столе. — почему теперь наложница? Зачем я буду нужна тебе в старости?