От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое
Шрифт:
31 июля. Вторник
Трумэн пребывал в раздумьях по поводу предложения Молотова Соединенным Штатам вместе с другими союзниками обратиться к советскому правительству с официальной просьбой о вступлении в войну против Японии. «Я долго совещался с премьер-министром Эттли и моими советниками по поводу русского предложения. Мне это предложение не понравилось по одной важной причине. Я увидел в нем циничный дипломатический ход с целью представить вступление России решающим фактором достижения победы… Я не хотел, чтобы Москва пожинала плоды длительной, ожесточенной и доблестной борьбы, в которой она не участвовала… Имея в виду эти факты и условия, я теперь был готов обратиться с письмом к Сталину».
Отвергать с порога советское обращение Трумэн не стал. Выход
В урочное время на одиннадцатое заседание собралась Большая тройка. Бевин от имени министров иностранных дел доложил, что большинство позиций заключительного документа уже согласовано. Нерешенным оставался вопрос о Югославии и Триесте. Трумэн открыл дискуссию:
– Первый пункт нашей повестки дня – предложения США относительно германских репараций, западной границы Польши и допуска в Организацию Объединенных Наций. Мистер Бирнс доложит сейчас о них.
– Наши предложения по вопросу о репарациях были внесены как часть общих предложений, касающихся этих трех спорных вопросов, – заявил госсекретарь. – Все эти три вопроса связаны между собой. Делегация США заявила на заседании министров иностранных дел, что она идет на уступки в отношении западной границы Польши и допуска в Организацию Объединенных Наций при условии достижения соглашения по всем трем вопросам.
Речь шла о допуске в ООН бывших германских союзников из Восточной Европы. Сталин не согласился:
– Они не связаны друг с другом, это разные вопросы.
– Это верно, вопросы разные, но они стояли перед нами в течение двух недель, и мы не могли достичь никакого соглашения по ним, – заметил Бирнс. – Однако мы заявляем здесь еще раз, что не согласимся пойти на уступку в отношении польской границы, если не будет достигнуто соглашения по двум другим вопросам. В наших предложениях о репарациях, которые были обсуждены на вчерашнем заседании министров, предусматривалось, что 25 процентов капитального оборудования Рурской области, которое является ненужным для поддержания мирной экономики, будут переданы Советскому Союзу в обмен на продовольствие, уголь, цинк, калий, нефтяные продукты, лес и т. д. из советской зоны. Кроме того, мы предлагали 15 процентов такого капитального оборудования, которое считается ненужным для поддержания мирной экономики, передать из Рурской области Советскому Союзу без всякой оплаты или обмена. Во время вчерашней дискуссии британская делегация заявила, что она не может согласиться на то, чтобы все это было передано только из Рурской области, но она может согласиться на передачу оборудования Советскому Союзу из всех западных зон.
– Мы это тоже считаем правильным – производить изъятия не только из Рура, но и из всех западных зон, – согласился Сталин.
Бирнс подтвердил:
– Это предоставит вам большой выбор в отношении оборудования, поскольку это оборудование может идти из американской, английской и французской зон. Два других вопроса, о которых я говорил и которые в наших предложениях связаны воедино, это вопрос о западной границе Польши и вопрос о допущении в Организацию Объединенных Наций. Мы согласны на решение этих вопросов при условии достижения соглашения по главному вопросу – вопросу о репарациях. Согласно нашему предложению о польской западной границе, польскому правительству предоставляется право образовать управление на всей территории, которую поляки требовали.
Уверен, изменение позиции США в отношении западной границы Польши было продиктовано отнюдь не симпатиями к правительству Берута или пожеланиями Миколайчика, а надеждой Трумэна обеспечить себе и своей партии поддержку польских избирателей на следующих выборах
в Америке. А желание осчастливить американских избирателей итальянского происхождения привело к готовности президента и госсекретаря пойти на компромисс с Москвой в вопросе о признании бывших союзников Германии. Бирнс внес новую американскую редакцию решения по этому вопросу:– Три правительства, каждое в отдельности, согласны изучить в ближайшее время в свете условий, которые будут тогда существовать, вопрос об установлении в возможной степени дипломатических отношений с Финляндией, Румынией, Болгарией и Венгрией до заключения мирных договоров с этими странами.
– Я не возражаю в принципе против этой редакции, – отреагировал Сталин.
Но Бирнс продолжил:
– Мы предложили также добавить новый пункт – о том, что три правительства выражают желание, чтобы ввиду изменившихся условий в результате окончания войны в Европе представители союзной печати пользовались полной свободой сообщать миру о событиях в Болгарии, Румынии, Венгрии и Финляндии. Это почти та же редакция, с которой мы согласились раньше, когда речь шла о Польше.
Сталин согласился:
– Это можно принять, но надо было бы изменить редакцию и сказать вместо «три правительства выражают желание» – «три правительства не сомневаются в том, что…» и далее по тексту.
Проявив завидную покладистость, советский лидер напомнил:
– У нас имеются предложения о репарациях. Я думаю, что мы имеем возможность договориться по вопросу о репарациях с Германии. Какие основные положения американского плана? Первое – каждый производит изъятия из своей зоны оккупации. Мы согласны с этим. Второе – оборудование изымается не только из Рура, но и из всех западных зон. Это второе положение принято нами. Третье положение – часть изымаемых из западных зон репараций покрывается соответствующим эквивалентом из русской зоны в течение пяти лет. Затем четвертое положение – о том, что Контрольный совет определяет размеры изъятий из западных зон. Это тоже приемлемо. В чем же теперь разногласие? Нас интересует вопрос о сроках, вопрос об окончании подсчета размеров репараций. Этого в американском проекте не содержится. Мы бы хотели установить трехмесячный срок.
– Я предлагаю шесть месяцев, – вступил в разговор Эттли.
– Хорошо, согласен, – сказал Сталин. – Затем остается процент изъятия. Тут можно тоже добиться соглашения. Процентом больше или процентом меньше, это не решает вопроса. Мы потеряли очень много оборудования в этой войне, страшно много. Надо хоть одну двадцатую часть возместить. И я рассчитываю, что господин Эттли поддержит наше предложение.
Лидер лейбористов не оправдал надежд Сталина:
– Нет, я не могу.
– А вы подумайте и поддержите нас.
– Я целый день вчера думал об этом, – ответ Эттли вызвал смешки.
– Что же остается? – развел руками Сталин. – Я думаю, что нужно добиться общего соглашения по этому вопросу.
Бирнс выдохнул:
– Таким образом, единственный вопрос, который остается открытым, это вопрос о процентах. Вы хотите 15 и 10 процентов вместо 12,5 и 7,5 процента?
– Да.
– Но, кроме того, вы хотите получить в счет репараций на 500 миллионов долларов акций промышленных предприятий, расположенных в западных зонах, 30 процентов заграничных инвестиций Германии и 30 процентов германского золота, поступившего в распоряжение союзников, – продолжал считать Бирнс. – Относительно золота, насколько я знаю мнение нашего штаба, я могу сказать, что имеется часть золота, принадлежавшего раньше другим странам. Было бы несправедливо отказать этим странам в их претензиях.
Сталин ограничил свои запросы:
– Это относится к германскому золоту.
Бирнс поспешил его разочаровать:
– По нашим сведениям, германского золота не существует, так как все это золото награблено немцами во время войны. Мы должны вернуть это золото странам, которым оно раньше принадлежало. Если советская делегация настаивает на том, что Советский Союз должен получить дополнительно к этим процентам 500 миллионов долларов акций промышленных предприятий, как это изложено в советских предложениях, 30 процентов заграничных инвестиций Германии и 30 процентов золота, то этот вопрос надо здесь обсудить.