От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое

Японцев вел в бой генерал Ямашита, завоевавший прозвище «Малайский тигр». Британцев – генерал Артур Персиваль, которого подчиненные называли «Сингапурским кроликом». Черчилль приказывал Персивалю мобилизовать население и сражаться до конца. Но когда японцы уже изготовились для решительного удара, в Сингапуре кинотеатры были полны людей, на лужайках перед клубами играли оркестры, в гостинице «Раффлс» продолжались танцы.

Персиваль равномерно распределил свои войска по побережью, поставив при этом самые слабые части на северо-востоке, где Джохарский пролив сужался до трехсот метров. Естественно, что именно там и был высажен японский десант. Когда Джохорскую насыпную дорогу, связывающую остров с материковой частью, частично уничтожили взрывом, директор Раффлс-колледж спросил учеников:

– Что это за грохот?

На что один из них ответил:

– Это конец Британской империи.

Ученика этого звали Ли КванЮ.Он станет премьер-министром Сингапура.

Персиваль приказал экономить снаряды в преддверии длительного сражения. Все кончилось стремительно. В Сингапуре Ямашите удалось пленить свыше 130 тысяч человек, среди которых было и 60 тысяч англичан. Черчилль вынужденно согласился на капитуляцию, написав знаменитую фразу: «Это была худшая трагедия и крупнейшая капитуляция в британской истории».

Оккупация Малайи и Сингапура японцами оказалась столь же жестокой, как и везде. Первое, что они сделали, провели операцию по «очищению путем уничтожения» («сук чин») примерно 25 тысяч китайцев. И в дальнейшем китайцев часто пытали и обезглавливали. Их отрубленными головами декорировали мосты через реку Сингапур. В Шонане («Свет Юга»), как японцы переименовали Сингапур, оккупанты угрожали обезглавить любого, кто неправильно напишет имя императора. К малайцам и индусам относились чуть менее жестоко. Что же касается оказавшихся в их руках англичан, то оккупанты не только заставляли истощенных британцев мести улицы под фото– и кинокамеры, но и выставляли обнаженных англичанок в витринах магазинов.

Читаем у Ниала Фергюсона: «Японское военное командование считало сдачу в плен бесчестьем и с презрением относилось к врагу, сложившему оружие… Однако дурное обращение с британскими поддаными было обусловлено чем-то большим, чем, как иногда утверждают, неправильным переводом Женевской конвенции. К 1944 году британские власти начали подозревать японцев в проведении „политики унижения белых военнопленных, чтобы уронить их престиж в глазах туземцев“… Японцы произвели один из крупнейших символических переворотов в истории: привлекли шестьдесят тысяч британских и австралийских военнопленных, а также голландских заключенных и подневольных индийских рабочих к постройке 250 миль железной дороги через горы и джунгли на таиландско-бирманской границе».

Теперь малайские природные ресурсы приносили доход исключительно Токио, местным по-прежнему не доставалось практически ничего. Японцы во многом разрушили малайскую экономику, отрезав ее от экспортных рынков и ликвидировав национальную валюту. Они наложили руку на весь урожай риса, вызвав массовое недоедание и эпидемии. Репрессии шли по нарастающей.

Японцы не спешили с продвижением Малайи к обещанной независимости. Разве что поначалу покровительствовали Союзу молодых малайцев Ибрагима Якоба, чем-то напоминавшего Бирманскую независимую армию Аун Сана.

Большинство участников Сопротивления в Малайе, что не удивительно, оказались китайцами, которым помогали горные племена оранг-асли. Оружие повстанцам поставляли англо-американцы, а вдохновлялись они коммунистическими идеями. Сопротивление сформировало Антияпонскую армию малайского народа, которая вела партизанскую войну в джунглях.

Но Япония капитулировала до того, как в Малайю вошли войска Маунтбэттена. Поэтому коммунисты заявили, что это они одержали победу. Партизаны, изможденные годами боев с японцами, с триумфом вышли из джунглей и подняли флаг Антияпонской армии малайского народа с тремя звездами рядом с серпом и молотом. Они наслаждались победой и мстили коллаборационистам, казнив тысячи.

После бирманской кампании Маунтбэттен готовился было освобождать Малайю. Высадка близ Суэттенхема (Келанга) произошла уже после капитуляции Японии – 9 сентября. Другие порты были заняты также в первой половине сентября без боя. 12 сентября Маунтбэттен провел церемонию капитуляции в Сингапуре.

Целью британцев стало восстановление их прямого колониального правления, несмотря на все заявления правительства Эттли в духе «прогрессивного империализма». Один только малайский каучук приносил доходов больше, чем весь британский экспорт в Америку. Восстановленная британская колониальная администрация во главе с сэром Гарольдом Макмайклом активно прибегала к риторике свободы и демократии, но демонстрировала чудеса некомпетентности, коррупции и самодовольства, вызывая бурный протест малайцев.

Уговорами и угрозами Макмайкл заставил девятерых султанов различных частей Малайи письменно отказаться от суверенитета, намереваясь объединить султанаты в один Союз. Султан Келаха отказался, сравнив это со «знакомой японской техникой». Как бы то ни было, был создан единый Малайский Союз с общей администрацией и гражданством для всех постоянных жителей страны. Малайе были предоставлены элементы автономии и самоуправления.

В мае 1946 года Дато Онн Бен Джафар, главный министр султаната Джохар, создает первое крупное политическое движение – Национальную организацию объединенных малайцев. Независимость Федерация Малайзия получит только в 1963 году.

Ли Кван Ю выведет Сингапур из Федерации в 1965-м. Он напишет: «Годы японской оккупации (1942–1945) наполнили меня ненавистью к тем преступлениям, которые совершали японцы по отношению к другим азиатским народам, разбудили во мне национализм, чувство собственного достоинства и стремление избавиться от угнетения».

Единственный японский лозунг, который продолжал звучать после капитуляции Японии – «Азия для азиатов». По словам Ли Кван Ю, «когда война закончилась в 1945 году, не было никакого шанса воссоздания британской колониальной системы старого типа. Шоры упали с наших глаз, и мы сами увидели, что местные жители могут управлять страной».

Осколки голландской и американской империй

Индонезия до войны уже три века была самой большой голландской колонией. Еще в 1937 году борцы за независимость Голландской Ост-Индии сумели преодолеть разногласия и добиться единства действий. Лидеры радикального крыла Национальной партии (НПИ) и коммунисты объединились в рамках Движения индонезийского народа (Гериндо). Многие руководители движения оказались в тюрьме. И они не вышли на свободу после того, как сами Нидерланды летом 1940 года были оккупированы немцами.

В августе 1940 года перебравшееся в Лондон правительство заявило о неизменности правового статуса Голландской Ост-Индии. Колониальная администрация сохранила лояльность правительству в изгнании, не собираясь ничего менять и поддерживая связи с британскими военными. Только в мае 1941 года королева Нидерландов Вильгельмина, выступая по лондонскому радио, туманно намекнула на возможность установления «новых отношений» между Голландией и «ее Индией» после окончания мировой войны.

Борцы же за независимость Индонезии не намеревались ждать милостей от колониальных властей. В сентябре 1941 года второй Конгресс индонезийского народа, представлявший большинство местного населения, провозгласил себя Народной ассамблеей – своего рода парламентом, который будет работать до проведения выборов.