От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое

В своих ответах от 21 мая Стимсон и Форрестол доверили принятие решения президенту и государственному департаменту. Общее мнение сходилось к тому, что СССР будет сам решать, вступать ли ему в войну и когда это делать, исходя из собственных расчетов. Москва может выбирать модус поведения: ждать, пока американские войска почти разгромят японцев, или начать военные действия как можно скорее. Советский Союз в любом случае будет обладать такой военной мощью, которая позволить взять то, что было обещано в Ялте, за исключением, возможно, Курильских островов. Попытка США их захватить возможна, но только за счет других фронтов войны с Японией и ценой больших человеческих потерь. С военной точки зрения нет необходимости пересмотра Ялтинского соглашения, что поможет достичь взаимопонимания.

В результате внутренних согласований в госдепартаменте пришли к следующему решению. Американское правительство не будет выходить из соглашения, заключенного в Ялте. Но прежде, чем просить Чан Кайши согласиться с его выполнением, США должны убедиться в искренности советских намерений. А именно – поддерживает ли Сталин основополагающие ялтинские принципы урегулирования проблем как в Европе, так и на Дальнем Востоке? И действительно ли советское правительство намерено позволить Чан Кайши управлять всем Китаем и Маньчжурией и будет ли оно помогать в обеспечении политического и военного единства Китая? Прояснить ситуацию и должен был Гарри Гопкинс в ходе своей специальной миссии в Москву.

Одновременно отслеживали настроения в самом Токио. 28 мая заместитель военного министра Джон Макклой призвал Стимсона исключить из американских требований к японцам термин «безоговорочная капитуляция». Из перехватов японских телеграмм в Пентагоне видели, что высшие руководители в Токио ищут способы выхода из войны и готовы при этом принять многие американские условия. В тот же день Грю ознакомил президента с этой информацией. Но подчеркнул, что японские руководители настаивали на одном условии: «Они хотят сохранить императора и конституцию, опасаясь, что в противном случае военная капитуляция вызовет полный крах порядка и дисциплины».

Трумэн был настроен на разгром Японии, а не на переговоры.

Китай в 1945-м

В Китае в начале 1945 года японские войска продолжали контролировать ситуацию и одерживать победы. Поверенный в делах в Китае Скворцов докладывал Молотову: «В первой половине января 1945 г., после некоторого затишья, на юге Китая возобновились боевые действия. Японские войска с юга, со стороны Кантона, предприняли наступление вдоль Кантон-Ханкоуской ж.д. и 26 января захватили Шоагуань (Куконг), где находилось правительство провинции Гуандун. Эта группа японцев двигается дальше на север, намереваясь соединиться с теми японскими войсками, которые идут на юг со стороны Хэняна… Японские войска ведут наступление из Хэняна на восток, стараясь очистить от китайских войск весь юго-восток Китая. Японские операции почти не встречают сопротивления… В январе активизировалась диверсионная деятельность японской агентуры в Чунцине… 19 января они сожгли здание посольства США, а 22 января – радиостанцию и подсобные помещения штаба американских сил в Китае».

Внутриполитическая ситуация оставалась острой. Посольство СССР в Китае 3 февраля информировало Молотова о «военно-политической обстановке»: «Переговоры между ГМД и КПК, проходившие в январе 1945 г., не привели к каким-либо результатам.

Требование КПК о создании коалиционного правительства очень сильно тревожит Гоминьдан, так как оно весьма популярно не только среди всех прогрессивных кругов Китая, но и за границей… ЦИК ГМД решил создать Политический Комитет, в котором были бы представлены по два человека от ГМД, КПК, Демократической лиги, беспартийных, а также министры иностранных дел, военный и финансов… По замыслу ГМД такой Комитет должен был парализовать требования о создании коалиционного правительства. В Яньани сразу же разгадали махинацию ГМД.

Американцы, в частности посол США в Китае Хёрли, прилагают усилия к тому, чтобы побудить ГМД и КПК к достижению между ними какого-либо соглашения до выезда Сун Цзывэня в Москву». Визит главы китайского МИД в СССР вызвал негативную реакцию в руководстве КПК.

Чжоу Эньлай в разговоре со Скворцовым «особенно резко критиковал Сун Цзывэня. Он называл его компрадором американской буржуазии, указывал, что Сун Цзывэнь постоянно находится на квартире у Хёрли».

Кремль не спешил ввязываться в сложные переговоры по дальневосточным сюжетам с правительством Чан Кайши до завершения войны с Германией. Молотов 4 февраля поручил проинформировать: «Советское правительство считает целесообразным перенести время посещения Москвы Министром иностранных дел г-ном Сун Цзывэнем на вторую половину апреля или на май месяц».

Ялтинские договоренности были тщательно охраняемым секретом. Рузвельт не информировал о них даже Трумэна, многих ближайших помощников, законодателей и посла США в Китае. Мао выпытывал у Владимирова после Ялты, будет ли СССР воевать с Японией? Чан Кайши ожидал, что его могут «кинуть» в Ялте. Еще за три дня до подписания секретного соглашения в Крыму, 8 февраля, он записал в дневнике: «Не сговорится ли Рузвельт против меня с англичанами и русскими?» 28 февраля его сын Цзян Цзинго справлялся у Скворцова-Токаринина, не обсуждались ли в Крыму вопросы, связанные с Китаем. Тот не мог это подтвердить, даже если бы и знал.

Чан узнает о том, что в Ялте договаривались о Китае, от своего посла в Вашингтоне 15 марта. В ярости он написал в дневнике: «Узнал, что Рузвельт и Сталин в одностороннем порядке обсуждали Дальний Восток… Если это так, то идеалы этой антияпонской войны становятся иллюзорными». Дополнительную информацию Чан получил от Хёрли, посетившего Москву и Лондон, после чего записал в дневник: «Утром размышлял о международных проблемах, главным образом о визите Хёрли в Англию и Россию, чувствую неимоверные печаль и гнев».

Военная обстановка на китайском театре военных действий оставляла желать лучшего. С конца марта японские войска предприняли новые успешные наступления в юго-западной Хэнани, северном Хэбее и западной Хунани. До начала мая чанкайшистские армии повсеместно терпели поражения.

Чан Кайши встретил известие о смерти Рузвельта с умеренной печалью: «Он ублажал Англию, боялся Россию и унижал Китай. Вплоть до того, что уступил требованию России в отношении Люйшуня (Порт-Артура – В.Н.). Это очень печально. Но после его смерти политика США в отношении Китая еще больше ухудшится. Рузвельт умиротворял Россию и беспринципно защищал только китайскую компартию. Но он действовал в рамках, и у него были определенные принципы и идеалы».

Трумэн, придя к власти, сразу уделил Китаю большое внимание: «Наши усилия по укреплению и поддержке Китая в его военной программе состояли из множества операций, включая и деликатные дипломатические переговоры. Для достижения этой цели мы отправили в Китай американских советников, предоставляли военные и экономические консультации на высшем уровне и обеспечивали китайцев обширными кредитами».

Уже 10 мая Хёрли сообщил Трумэну, что обсудил с Чан Кайши весь комплекс вопрос, связанных с реализацией ялтинских договоренностей, но не раскрывая их конкретного содержания. «И Рузвельт, и Сталин сообщали мне, – утверждал Хёрли, – что между ними была достигнута договоренность о том, что я не буду обсуждать ялтинские решения с Чан Кайши до тех пор, пока Сталин не даст мне соответствующего сигнала…»

Теперь Хёрли полагал, что подходящее время настало и попросил президента испросить разрешения у Сталина раскрыть Чану конкретное содержание принятых в Ялте решений. 12 мая Трумэн инструктировал Хёрли: «Пожалуйста, продолжайте свои усилия по достижению целей, намеченных вам президентом Рузвельтом… Что касается „прелюдии“ к ялтинскому соглашению о будущем ведении войны на Тихом океане, то в настоящее время вам нецелесообразно передавать какие-либо сведения китайскому правительству».

Сам Трумэн 14 июня принял Сун Цзывэня.