Отбрось сомнения

Она исполнила свой любимый парафраз Листа на мелодию из оперы Верди «Травиата».

В глазах Говарда опять блестели слезы, когда, закончив играть, она повернула голову. Он смущенно потупил взор, пробормотал слова восхищения и засобирался уходить.

– Вы мне нравитесь! – провозгласила Лили, беря его за руку. – Только не грустите так.

– Если бы ты знала, девочка, как ты мне понравилась… – ответил Джон Гаррисон, и его голос дрогнул.

– Вы действительно не нуждаетесь в медицинской помощи? – заботливо осведомилась Хилари, не понимая, почему ее гость так бледен и встревожен.

– Нет, нет! Со мной все в порядке. Дело в том, что… – Гаррисон резко замолчал и махнул рукой. – Мне пора уходить… – пробормотал он, так и не закончив предыдущую фразу.

Хилари предложила проводить его до машины.

– Не стоит так обо мне беспокоиться… Честное слово, не стоит… – ответил он. – Наверное, я выгляжу странно, но это вполне естественно… Вы, конечно, не понимаете… До свидания, принцесса! Будь умницей, не выбегай на дорогу и во всем слушайся маму! – Он присел на корточки и протянул Лили руку.

Та с серьезным видом пожала ее своей маленькой ручкой.

– До свидания, Хилари!

– Всего хорошего, мистер Гаррисон!

Хилари, глядя через окно, проследила за тем, чтобы он благополучно, хотя и несколько неуверенной походкой, добрался до «БМВ», вывез его из кювета и медленно уехал.

Она с облегчением вздохнула, приблизилась к телефонному аппарату, намереваясь еще раз позвонить Эдвину. Но погрузилась в раздумья и несколько минут неподвижно простояла на месте.

Мне никогда не удается предугадать, чего от него ждать, – подумала она. Уезжая отсюда девять дней назад, я была уверена, что наши отношения вновь разрушились, что пути назад нет. Я чувствовала себя оскорбленной и униженной и считала, что никогда не смогу его простить… Он же повел себя так, что не простить его невозможно…

Ей стало вдруг очень стыдно. Ведь она до сих пор так и не рассказала ему о Лили.

– Я должна это сделать, должна! И не важно, как он отреагирует… – Пробормотав вслух эти слова, она решительным движением подняла телефонную трубку и набрала номер Эдвина.

– Хилари, что произошло? – требовательно спросил он. – Я не знаю, что и думать!

– Уже все в порядке, – ответила Хилари, пытаясь говорить спокойно. – Я потом объясню тебе, что случилось.

– Ты меня до смерти перепугала! Я попытался сразу перезвонить тебе, но ты не брала трубку!

– Я ненадолго выходила во двор, – сказала Хилари категоричным тоном, ясно давая понять, что не желает продолжать разговаривать именно на эту тему.

– Куда поедем ужинать? – спросил Эдвин.

Хилари кашлянула.

– Давай, не поедем никуда.

– Почему? – удивленно протянул он.

– Послушай, Эдвин. Мне необходимо побеседовать с тобой кое о чем. Это очень важно, – выпалила она одним духом. – Может, ты поужинаешь где-нибудь один, а потом приедешь сюда? Часам к восьми?

– А раньше мне у тебя нельзя появляться?

Хилари быстро прокрутила в голове все, что должна успеть сделать до его прихода: разобрать вещи, накормить, искупать Лили и уложить ее спать.

– Не то, чтобы нельзя, но… У меня есть кое-какие неотложные дела… – Она хотела, чтобы Лили уже спала, когда он придет.

– Что ж, – с недовольством ответил Эдвин. – Будь по-твоему!

– До встречи, – пробормотала Хилари и поспешно положила трубку.

Она обнаружила Лили в ее комнате наверху. Девочка с увлечением рассматривала свою новую мебель: выдвигала ящики и раскрывала дверцы. На кровати уже виднелись вмятины – красноречивые свидетельства того, что она вдоволь на ней напрыгалась.

– Пойдем, поможешь мне разбирать чемодан с твоими вещами, – предложила Хилари, и Лили с воодушевлением кивнула.

Вскоре все ее игрушки и одежки уже лежали на новых местах.

Хилари приготовила фруктовый салат, подогрела молоко, искупала Лили в своей потрясающей ванной, накормила ее и уложила в постель. Девочка уснула незамедлительно.

До прихода Эдвина оставался час.

Хилари достала из чемодана кружевное платье – простое, но довольно соблазнительное. Ее руки слегка дрожали от волнения. Приняв душ, она смазала тело ароматизированным питательным кремом, с особой тщательностью уложила волосы и нанесла макияж, хотя косметикой пользовалась крайне редко.

Смешно, думала она, глядя на свое отражение в зеркале. Почему мне так хочется ему понравиться? После того, как я сообщу ему столь «радостную» новость, он вообще перестанет на меня смотреть!

Она на мгновение поставила себя на место Эдвина и передернулась от пробежавшего по спине неприятного холодка.

Наверное, для него это будет настоящим ударом! – продолжала размышлять она. Он относится ко мне, как к предмету развлечения, и не подозревает, что я – мать четырехлетнего ребенка. Причем его ребенка!

Когда с улицы до нее донесся звук подъехавшей к дому машины, она почувствовала, что к ее лицу прилила краска. Такой растерянной и виноватой ей не приходилось ощущать себя на протяжении долгого времени.

Через минуту Эдвин появился на пороге. На его чувственных губах играла довольная улыбка.

– Я догадался, моя милая, о чем ты собираешься со мной побеседовать! Хочешь объявить мне, что ты беременна!

Некоторое время Хилари казалось, что ее язык превратился в кусок дерева и отказывается двигаться.

– Т-ты считаешь, такое возможно? – пролепетала она, с трудом беря себя в руки.

Эдвин пожал плечами и усмехнулся.

– Тебе виднее. Хотя, если бы это было так, ты, наверное, не задавала бы таких глупых вопросов.

Хилари нервно рассмеялась. Эдвин приблизился к ней, взял ее за руку и провел в гостиную.

– Мне тебя страшно не хватало, – прошептал он, наклоняя голову и целуя Хилари в ухо.

Ее тело обожгла знакомая пьянящая волна, и мысли, как обычно в его присутствии, начали путаться.

– Подожди, Эдвин. Я должна сообщить тебе нечто очень важное, – сказала она, высвобождая руку и немного отстраняясь от него.

Эдвин обвел ее внимательным взглядом.

– Ты заболела?

Хилари покачала головой.

– Я абсолютно здорова.

– Значит, повода для беспокойства нет. Все остальное может подождать. – Он обнял ее за талию и привлек к себе. – Предлагаю сначала насладиться друг другом. А потом будем беседовать. Признаюсь, когда я голоден, гораздо более зол и несговорчив.