Отчаянная

— Есть здесь кто-нибудь, кто хочет разговаривать с нами сегодня, Белый Дух? — вопрошала, между тем медиум.

Сидя с закрытыми глазами, она не могла видеть то чувство неловкости, которое испытывал ее друг.

Ответа не последовало, но свечи моргнули, и пламя резко вытянулось вверх. Воск быстрыми ручейками стек вниз и капнул с подсвечников на стол. Я задрожала. Температура в церкви почему-то стала падать, и мои пальцы совсем окоченели. Пальцы Фанни тоже стали ледяными. Даже крепкая, мясистая рука Винни стала не такой горячей, как несколько минут назад.

— Кто-нибудь есть? — спросила миссис Мэдкрофт, усилив в своем голосе металлические нотки.

Ее ресницы трепетали от напряжения. Из-за своего возрастающего волнения она, наверное, не заметила тех перемен, которые произошли со свечами. Взглянув на чрезмерно напряженные лица других, я поняла, что все остальные тоже ничего не заметили. Да, все нервничали необычайно. Только Чайтра выглядела спокойной. И мистер Ллевелин не производил впечатления напуганного. Наоборот, он выглядел вполне довольным человеком.

В тишине что-то царапнуло о камень. Сначала слегка, будто полевая мышь пробежала в свою норку. Но постепенно царапанье нарастало, становясь все более громким и отчетливым. Его уже нельзя было не заметить. Его нельзя было спутать с царапаньем мышки или даже крысы. Разве что крысы в Дорсете выросли до размеров барсука.

— Белый Дух, это ты? — спросила миссис Мэдкрофт, широко открыв свои глаза, в которых сейчас был отчетливо виден испуг.

Царапанье между тем, принимало какой-то зловещий характер. Оно раздавалось откуда-то снизу, из-под плитняка, словно пальцы скелета пытались раздвинуть камни. Звуки этих напряженных усилий прорывались через трещины и эхом разносились по церкви с такой силой, что ничего другого не стало слышно.

Затем эти звуки прекратились.

Тишина установилась гнетущая и пугающая, как и все, что происходило до этого. В глубине подсознания, наверное, каждого из нас отложилось, что это было обещание или предупреждение. Что это только начало того, что последует.

Миссис Мэдкрофт застонала и откинулась на спинку стула.

— Господи, она потеряла сознание! — крикнула миссис Ллевелин-старшая, намереваясь выпустить руку миссис Мэдкрофт.

— Нет, нет, это милая леди всего лишь вошла в глубокий транс, — пояснил мистер Квомби. — Мы не должны беспокоить ее и тем более разрывать крут.

— Нет, это как раз то, что мы должны сделать! — воскликнул доктор Родес, с беспокойством посмотрев на Фанни. — Нельзя продолжать!

В этот момент на галерее кто-то вздохнул. Доски заскрипели под легкими шагами. Сначала я ничего не видела. Но через несколько секунд мгла над галереей рассеялась и в полутьме появилась светящаяся полоска. Она плавно перемещалась вдоль галереи, и в ее движении было нечто такое, словно это женщина соблазнительно покачивала бедрами.

Посредине галереи шаги смолкли, и колеблющийся туман завис в нескольких дюймах над досками. Потом он совершенно прекратил колебания, замер на какое-то время, которое нам показалось бесконечным.

А затем исчез.

— Вот это и все? — требовательно спросила Урсула. Мистер Ллевелин отодвинул стул, чтобы встать.

— Безусловно, да, — произнес он.

Но не успел он подняться, как раздался неземной плач и ужасный грохот. Пол церкви задрожал под моими ногами. Мне показалось, что сердце перестало стучать в моей груди. Холодная и жуткая тишина опустилась на собравшихся.

И в этой тишине раздался вдруг трубный голос:

— Убийство!

Все лица повернулись ко мне, и я-с ужасом поняла, что это я вынесла такое ужасное обвинение.

После того нечеловеческого напряжения, которое пережили в церкви, гостиная в готическом стиле показалась нам уютной и веселой. Однако на наших лицах это веселье не отражалось. Да никто из нас и не был весел. Все переживали сеанс. Только каждый по-своему.

Мистер Квомби наклонился к миссис Мэдкрофт и заботливо предлагал выпить бренди. Вывести ее из транса в церкви оказалось непросто. Попытка мистера Квомби увенчались успехом только после того, как он дал ей нюхательную соль. Флакончик с солью я нашла по запаху в сумке медиума. Миссис Мэдкрофт пришла в сознание, сбитая с толку и напуганная. Она ничего не помнила из того, что произошло.

Теперь она залпом выпила бренди и вернула пустой стакан мистеру Квомби.

— Это очень характерно для меня, не иметь понятия о том, что произошло, — сказала она, с любопытством глядя на окружающих. — Но исключительно редко мне нужна помощь, чтобы прийти в себя. Я думаю, что Белый Дух нас не подвел.

— Я объявила, что вы потеряли сознание, — сказала Урсула, пристально и подозрительно посмотрев на миссис Мэдкрофт.

— Господи, конечно, нет, — возразила та. — Хотя для непрофессионала состояние транса и потери сознания кажутся одинаковыми.

— Я заверил мисс Ллевелин в том, что она ошиблась, милая леди, — сказал свое слово мистер Квомби. — Благодаря нашей давнишней дружбе, никто не знает этот процесс лучше, чем я.

Салли сидела на стуле с подушками и, судя по легкому позвякиванию ее браслетов, волновалась.

— Я тоже почувствовала, что теряю сознание, — делилась она впечатлениями. — Это было ужасно! А когда Хилари закричала «Убийство», я подумала, что мое сердце остановится. Оно до сих пор бьется плохо, удары все еще неровные. Мистер Ллевелин, скажите, будьте добры, что я не в опасности.

— Доктор Родес будет вам более полезен, чем я, — достаточно холодно произнес мистер Ллевелин.

Он с неприязнью посмотрел на вздымающуюся грудь Салли, и та сникла под его взглядом.

Кажется, мистер Ллевелин остался доволен тем, как он расправился с одним из своих главных врагов. Окинув собравшихся своим мрачным взглядом, он сказал:

— Если я никому больше не нужен, то я бы хотел сказать несколько слов мисс Кевери. Наедине.

— Мне? — изумилась я, невольно приподнявшись на стуле. — Зачем?

— Вы не можете винить мисс Хилари за то, что она выкрикнула, — запротестовала миссис Мэдкрофт. — Ее не в чем винить.

Мистер Ллевелин обошел миссис Мэдкрофт. Его глаза метали ярость.

— Она не виновата? — спросил он. — Значит, это вы вложили эти непростительные слова в ее уста?

— Боже мой, нет! — возопила миссис Мэдкрофт. — По крайней мере, ненамеренно, уверяю вас. Прости меня, Хилари. Ты была не больше, чем слабое, беззащитное существо, которому я передала полученную мною энергию. А вместе с ней и информацию. Да, эта энергия могла перейти только к тому, кому я доверяю, кому сочувствую, к кому я расположена особенно сердечно. Как ты знаешь, узы, связывающие нас, глубокие и крепкие.