Отголоски тишины

— Предложение по-прежнему в силе, детка... позвони мне, если передумаешь. Несмотря ни на что… — его взгляд остановился на мне, и я сглотнула, оказавшись частью этого разговора, — …я о ней позабочусь.

Я посмотрела на маму, не имея ни малейшего понятия, что это значит. Она выглядела такой же растерянной, хотя паниковала немного сильнее, чем я.

Зейн посмотрел на меня, его взгляд на секунду скользнул в сторону, прежде чем он повернулся к маме.

— Отведи Лекси в машину, — скомандовал он.

— Зейн, — запротестовала мама, переводя взгляд то на него, то на Клэя. Я предположила, что она беспокоилась о возможной драке.

— В гребаную машину, детка, — его тон не допускал споров.

Я улыбнулась про себя, несмотря на напряженную атмосферу. Здорово слышать, как Зейн называл маму «детка». Это означало что-то хорошее. Может, не в данный момент, но в будущем, уверена.

После беглого взгляда на Зейна мама взяла меня за руку.

— Пойдем к машине, малышка, — сказала она с притворной легкостью. — Дадим мужчинам... поговорить

Она многозначительно посмотрела на Зейна и пробормотала что-то ему на ухо.

Я еще раз ухмыльнулась про себя.

— Почему Зейн так разозлился на Клэя? — спросила я с ложной невинностью, как только мы добрались до парковки.

Мама оглянулась.

— Разозлился? Он не разозлился. Он просто большой плохой байкер. Они на всех злятся. Это их способ общения. У них свой язык, вроде, немецкого. Постороннему человеку кажется, что они постоянно ссорятся, но так они взаимодействуют. Назовем это разговорами альфа-самцов.

Я закатила глаза и покачала головой, когда мы подошли к машине.

***

Не в силах заснуть я лежала в постели. Отчасти потому, что экран моего телефона продолжал вспыхивать от сообщений мальчиков.

Сэм: Нам нужно название. Очевидно, мы станем всемирно известными. Нам нужно название, которое отражало бы нашу будущую славу.

Уайатт: Как насчет «Music & Tonic»?

Сэм: Давайте без шуток. Вы вообще хотите Грэмми?

Это была не единственная причина моей бессонницы. Я была взбудоражена, как после четырех чашек кофе. Или миллиона. Я не могла усидеть на месте; мой разум гудел так, словно там застрял миллион пчел. Я записывала мысли в блокнот, и уверена, перечитав их утром, половина из них окажется полной ерундой. А еще я ждала. И ждала я сообщения, но не от Сэма или Уайатта, а от Киллиана. Я специально выбрала мятно-зеленую пижаму и укротила волосы, избавившись от укладки «рок-звезда», и оставила их распущенными, потому что знала, что ему так нравится.

Я не сомневалась, что он придет.

Но вот наступило и перевалило за 2 часа ночи.

Потом 3 часа ночи.

А потом наступило сомнение.

Глава 11

Можно подумать, что на следующий день после первого успешного концерта группы я парила бы на седьмом небе от счастья, и бродила бы повсюду с улыбкой на лице.

Отнюдь.

Я проснулась безбожно рано, потому что сон не давал утешения моему разуму. За неимением возможности погрузиться в страну грез, мне казалось, что мои глаза не перестают смотреть на экран телефона, ожидая и надеясь, что он загорится. Это было вредно для здоровья. На самом деле это было отчаяние. Я очень злилась на себя. Поэтому решила: раз мой разум не может быть здоровым, то мое тело, черт возьми, точно будет.

Поэтому встала до восхода солнца и избавила наш дом от кофе с мыслью, что это вредно и для мамы, и для меня, а зеленый чай намного полезнее. Я бы также избавила дом от вредной еды, если бы в шкафах нашлось что-то большее, чем банка арахисового масла.

Мы много ели вне дома и давно не ходили за продуктами.

Я подумывала о пробежке, но пришла к выводу, что мои предательские ноги могут повести меня к дому Киллиана, и я закреплю за собой роль чокнутой преследовательницы. Вместо этого я выбрала DVD с уроками по кикбоксингу, что оказалось плохой идеей, когда мама еле сползла вниз по лестнице и пристально посмотрела на меня.

— Как ты можешь быть мне родной? — пробормотала она мне с презрением.

Я ответила радостным приветствием. В отличие от меня, мама не была жаворонком.

Я должна казаться веселой. Мне никак нельзя делиться с мамой причиной своего несчастья, что, в свою очередь, делало меня еще более несчастной из-за того, что я хранила от нее секреты. Затем она чуть не убила меня, узнав, что я выбросила весь наш кофе. Она отказалась со мной разговаривать и вышла из дома в неподходящей одежде, заявив, что проведет надо мной ритуал экзорцизма, если я продолжу пытать ее отказом от кофеина.

К счастью, меня простили, когда я извинилась через сообщение и пообещала подарить ей виллу в Тоскане, когда стану богатой и знаменитой. За мои хлопоты меня вознаградили латте. Я обманывала себя, если думала, что смогу жить без кофеина.

Все утро мне приходили сообщения от парней с просьбой потусоваться. Я отмахнулась от всех, используя в свое оправдание домашнее задание, и уединилась в своей комнате. Ни один учебник я так и не открыла. Вместо этого надела наушники, слушала Боба Дилана и писала песни.

Свое убежище я покинула только тогда, когда мама просунула в дверь голову и с усмешкой предложила:

— Пицца и Райан Гослинг?

Я кивнула.

— Звучит превосходно. — Я изо всех сил старалась улыбаться убедительно.

Она, казалось, не заметила моего притворства. Ее взгляд остановился на моем столе и куче скомканных листов бумаги.

— Джимми Нейтрон, у тебя, наконец, закоротил один из проводов? — спросила она, кивнув на бумажные комки. — Я бы не волновалась, малышка. У подростка неизбежно возникает какая-нибудь физическая реакция на выполнение домашнего задания в субботу, — сказала она с неприязнью. — Даже у Человека дождя.

Я вскочила, надеясь, что она не приглядывалась слишком внимательно к комочкам-нарушителям.

— Это математика, ты же знаешь, как я ее ненавижу, — быстро сказала я, направляясь к двери и заходя на кухню. Мама последовала за мной.

— Не понимаю, почему такой предмет преподают в школе. Если бы они хотели пытать современную молодежь, то пытка водой была бы гораздо менее болезненной.

Она подмигнула мне и взяла телефон.

— Одну или две? — спросила она, имея в виду пиццу.